Факты и боль. Сумгаитский процесс на страницах центральной прессы


В Москве в зале заседаний Верховного Суда СССР слушается сумгамтское дело. Идет процесс, раскрывающий суть памятных всем событий февраля, когда озверевшие преступники убивали, насиловали, грабили, жгли дома. Были задержаны почти сто подозреваемых. Сейчас судят троих. А. Ахмедову, И. Исмаилову и Я. Джафарову предъявлено обвинение в организации и непосредственном участии в массовых беспорядках, сопровождавшихся погромами, поджогами, участии в убийстве семерых человек.

Понять? Осмыслить? Не знаю, способен ли кто. Суд пытается установить истину, факты, выслушивая, сопоставляя страшные подробности. Суд не может ответить на вопрос, снова и снова повторяемый родственниками погибших: «Как можно спокойно смотреть, когда человека забивают насмерть лопатами? Сжигают?»

— Смотрел, — раз за разом монотонно отвечает со скамьи подсудимых Джафаров, которому в феврале еще не было восемнадцати.

— Пусть он скажет, как мог?!

…Их привезли сюда не потому, что они смотрели. Председательствующий на процессе член Верховного Суда СССР Раймонд Бризе отводит вопрос: суд исследует события, а не эмоции.

От прежних показаний все трое отказываются. Утверждают, что на предварительном следствии дали их под воздействием силы и угроз. Да, знали о беспорядках в городе, видели группы возбужденных людей, слышали призывы «отомстить армянам». На вопрос, за что отомстить, отвечают: «Ну, за Карабах…» На вывешенной в зале схеме городских кварталов показывают, где были, куда пошли, где наблюдали, как громят квартиры, расправляются с жертвами. И только. Каждый утверждает, что руки его чисты: посмотрел, пришел домой, поужинал, включил телевизор, потом лег спать.

Внешне эти молодые люди вполне спокойны, не смущаются, когда их показания не совпадают с показаниями свидетелей. С неюношеской бесстрастностью отказался отвечать Джафаров на любые вопросы, касающиеся его письма родным, перехваченного при попытке передать его из следственного изолятора. Оглашается письмо: просьба уговорить свидетелей изменить показания в его пользу.
Не могу утверждать, что подсудимые надеются на безнаказанность. Но постоянно вспоминаешь, что в дни сумгаитского кошмара милиция, городские власти не остановили погромщиков и убийц. Ощущение безнаказанности подхлестнуло толпу. Не знаю, будет ли рассматриваться на этом процессе степень ответственности других лиц, однако оценить их действия или бездействие нужно. Вот только два эпизода в подтверждение непраздности вопроса.

Председательствующий: «Свидетель, расскажите все, что вам известно по этому делу».

Свидетель Иван Малый, вальцовщик трубопрокатного завода, житель Сумгаита: «Все? Нам не хватит времени… Видел из окна толпу. Как тащили человека. До этого слышал о погромах, но не верил. Не вмешивался потому, что сделать ничего уже было нельзя. Боялся ли за себя? Да. Потому, что прятал в квартире женщину-армянку. Нет. Азербайджанцам, русским, людям других национальностей опасность не угрожала».

Наверное, не так уж слепа была прицельно охотившаяся за жертвами толпа. Сумгаит заставил нас признать серьезность ошибок, допущенных в национальной политике. И нелегко, нескоро изгладятся последствия февральского взрыва: тысячи семей армян уехали из Азербайджана, тысячи азербайджанских — оставили свои дома в Армении. Чтобы вернулась нормальная жизнь, люди должны почувствовать: гарантии справедливости незыблемы.

Второй эпизод в зале суда. Мать одного из обвиняемых выкрикнула: «Почему здесь сидит мальчишка, разве он все организовал?! Здесь должны быть те, кто его научил, кто все это позволил!»

Потерпевшие аплодировали вместе со всеми. Судья Раймонд Бризе заявил, что прикажет очистить зал, удалит публику, если подобное повторится. Конечно, суд не театр. Но такая реакция говорит о многом. О том, что даже здесь, где горе, казалось бы, разъединяет людей, они сходятся в стремлении уничтожить пружину зла.

Дело суда — дать юридическую оценку преступления. То, что конкретное уголовное дело из цепи сумгаитских рассматривается Верховным Судом страны, в какой-то мере оценка и политическая: свидетельство того, как серьезна опасность. Слушание продолжается, и мы еще расскажем о ходе процесса.

Незадолго до начала слушания, выступая по республиканскому телевидению, первый секретарь ЦК Компартии Армении Сурен Арутюнян говорил: «Тревожит людей тот факт, что судебное разбирательство ведется в разных городах страны, а в республику не поступает никакой информации, кто наказан, какое наказание понес, сделаны ли надлежащие политические выводы из жестоких, невероятных в нашем обществе преступлений».

Информации не хватает и сейчас. Дело слушается в открытом заседании, но из-за небольшого количества мест в зале доступ ограничен строгой системой пропусков. Председательствующий отклонил просьбы о ведении видеозаписи, и даже телесъемка в первый день процесса была прекращена. Мера объяснимая: камеры могут мешать участникам.

Но суд располагает возможностью перенести заседания в другое помещение. Не следует ли так поступить, учитывая, с каким вниманием ждут информации миллионы людей?

А. ПРАЛЬНИКОВ.
«Московские новости»
№ 44, 30 октября 1988 г.





Armenia

Подготовлено при содействии Центра общественных связей и информации аппарата президента РА, Армения, Ереван

stop

Сайт создан при содействии Общественой организации "Инициатива по предотвращению ксенофобии"


karabakhrecords

Copyright © KarabakhRecords 2010

fbtweetyoutube

Администрация готова рассмотреть любое предложение, связанное с размещением на сайте эксклюзивных материалов по данным событиям.

E-mail: [email protected]