Запланированный геноцид


Запланированный геноцид

Интервью депутата Верховного Совета Республики Армения САМВЕЛА ШАХМУРАДЯНА корреспонденту «Зеркала»

— Вы являетесь редактором-издателем книги «Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев». Самое поразительное для меня то, что книга, о которой знают все, существует всего в 1100 экземплярах. Мало кто знает о ее сложной судьбе, и, как это ни странно, до сих пор она не издана нормальным типографским способом. Расскажите, пожалуйста, об истории создания книги.

— Так уж получилось, что первые беженцы из Сумгаита пришли к нам в Союз писателей, где я работал. Я тогда не думал, что «сумгаит» станет моей судьбой. Этим первым свидетелям трагедии, их рассказам я тогда не поверил. Но пришли другие семьи, затем десятки семей, сотни семей… Многие, вероятно, помнят, что творилось в эти дни в здании Союза писателей, в моей комнате, в коридорах. Это были очень тяжелые, но, как я сейчас думаю, яркие дни. В этом было какое-то горестное счастье — помогать соотечественникам, которые так много перенесли. Трудно было поверить, что в нашей стране, в наше время могла случиться такая страшная трагедия, такое зверство. И случилось все это в современном промышленном городе. Все, что произошло, были ответом нашей державы на требование карабахцев, всех армян о воссоединении двух оторванных друг от друга частей нашей родины.

Я начинаю свое введение к книге вопросами: кто задумал и организовал геноцид? Почему эти люди до сих пор не выявлены? Почему не была предотвращена назревающая резня? Почему меры по ее пресечению были предприняты не просто с большим опозданием, но даже прерывались стоившими новых человеческих жертв периодами бездействия? Почему, наконец, после совершившегося не последовало полного и объективного анализа и освещения событий средствами массовой информации, а руководство СССР и правоохранительные органы не осудили должным образом и не дали преступлению соответствующей политической и правовой оценки?

Теперь, спустя три года, можно однозначно ответить на эти вопросы.

Сумгаитское преступление было организовано центральными и азербайджанскими властями. Это еще раз и окончательно подтвердило другое преступление: геноцид армянского населения в городе Баку в январе 1990 г. — трагедия, в точности повторившая сумгаитскую и вместе с тем намного превзошедшая ее по масштабам, продолжительности преступлений и числу жертв.

В феврале 1988 года, когда требование о воссоединении Нагорного Карабаха с Армянской ССР впервые с такой остротой выявило национальную проблематику, у руководства страны был шанс спокойно рассмотреть вопрос и перевести его в русло постепенных демократических решений. Однако был избран испытанный и привычный для государства метод подавления неординарных вопросов насилием. В то время, видимо, подумали, что насилие в отношении какой-либо группы армянского населения в Азербайджанской ССР раз и навсегда закроет карабахский вопрос и предотвратит национальное движение в других союзных республиках.

Выбор пал на Сумгаит — город, который находился в 400–450 километрах от Карабаха, где жили совершенно невинные люди. Но какой оказалась цена за уголовно-политический заговор против армянского народа? Если с Карабаха началась цепная реакция демократических движений в СССР и Восточной Европе, то Сумгаит перекинулся на всю страну открытой межнациональной враждой, периодическими погромами на национальной почве. Советское общество отчаялось и деморализовалось. Страна оказалась в жесточайшем кризисе. И уже вряд ли что-либо спасет последнюю в мире империю от саморазрушения.

Недавно в первом номере журнала «Столица» я прочел интервью с одним полковником КГБ. Полковник сказал: сегодня многие обвиняют органы безопасности в том, что они не предотвратили трагедий в Сумгаите, Баку, Оше и других городах, но многие работники госбезопасности честно выполняли свой гражданский, служебный и человеческий долг, заранее предупреждали: в Сумгаите, Баку, Оше назревает резня. Ни председатель КГБ, ни высшее руководство страны, политбюро на это не реагировали. И полковник удивляется этому, ведь речь шла не только о судьбах отдельных людей, народов, но и о судьбе страны.

— Мне представляется странным то обстоятельство, что, хотя основной массив книги был собран к осени 1988 года, до сих пор она не издана у нас. Чем это объясняется? Почему в 1989 году рискнули выпустить тысячу экземпляров? А типографского издания все еще нет.

— Интуитивно я чувствовал, что когда-нибудь это станет книгой. Весною 1988 года я делал ежедневно по две-три магнитофонные записи рассказов очевидцев. Люди были еще в шоковом состоянии. Еще не зажили их раны; не в переносном смысле, а буквально: многие, рассказывая, показывали рубцы на своем теле. Чувствуя, что это станет книгой, я вместе с тем думал, что случится это через десятилетия. Я не думал, что события станут разворачиваться так быстро, что книга о «Сумгаите» — обвинительный акт против нашего государства и нашего преступного строя — выйдет в нашей стране. И выход тысячного тиража в 1989 году я расцениваю как успех. Был первый съезд АОД, и к съезду буквально за три дня книгу напечатали в первой типографии. До этого были страхи, точнее — не было веры, кассеты приходилось прятать. Я предлагал редакторам практически всех газет и журналов напечатать отдельные свидетельства очевидцев, но, как это ни печально, никто не рискнул опубликовать хотя бы одно свидетельство.

Книгу можно было практически напечатать зимою 1989 года и тем самым успеть к первой годовщине геноцида, но не получилось.

Через месяц-два выйдет дополненное издание первого тома книги в Ереване массовым тиражом 30000–35000 экземпляров. Мы, конечно, потеряли время. Книга могла сыграть очень важную роль уже в 1988 году.

— Я позволю себе не согласиться с вами в одном очень важном вопросе. Вы назвали тираж в 30—35 тысяч массовым. Не так давно, да и сейчас тоже, никому не нужные книги издавались и издаются большими тиражами, а книгу, которую, как мне кажется, следует издать тиражом не менее миллиона экземпляров и бесплатно разослать во все концы Советского Союза, выпускают очень маленьким тиражом из-за нехватки бумаги. Будь я издатель, я бы целую неделю не печатал бы центральную и партийную прессу, а эту книгу издал бы миллионным тиражом. Ведь прошло уже три года. Скажите, были ли прямые препятствия изданию книги?

— Разумеется, вначале было препятствие в виде политического фактора — тема «сумгаит» была запретной. Я могу привести огромное количество фактов и доказательство. Причем «сумгаит» запрещался не только Москвой, но и нашим родимым тогдашним правительством.

— Вы можете конкретно назвать тех, кто не давал книге хода? Пусть ему хоть сегодня станет стыдно.

– Ни одно лицо конкретно книгу не запрещало, просто редакторы наших газет и журналов отказывались печатать отрывки из свидетельств, а книгу нигде не брали в производство.

— А кто же разрешил напечатать тысячу экземпляров?

— Никто. Это был практически «самиздат». Так же мы сделали первые сто экземпляров для Верховного Совета СССР; книга была роздана депутатам ВС СССР, я постарался, чтобы она попала к Д. Гранину, А. Адамовичу, А. Собчаку, Г. Старовойтовой, другим известным депутатам. Книгу передала А. Д. Сахарову с моей дарственной надписью Галина Старовойтова. После встречи с академиком Сахаровым она сказала мне, что Андрей Дмитриевич хотел бы повидаться со мной и побеседовать. Я подготовился к этой беседе. Но вечером Галина Старовойтова сообщила, что Андрею Дмитриевичу нездоровится, он просит прощения и переноса нашей встречи. Однако на следующий день я вылетел в Ереван и не смог остаться в Москве, о чем, конечно, очень сейчас сожалею. А вот супруга академика Сахарова, Елена Боннэр, написала предисловие к нашей книге, изданной в Америке на английском языке.

— Как составлялась книга?

— Очень нелегко было записывать этих людей, расшифровывать магнитофонные записи, потом работать над текстом. Все это переживалось очень болезненно и каждый раз с новой силой. У меня уже было такое ощущение, что я сам был в этом городе, видел все это своими глазами — так сильно свидетельства очевидцев вошли в мое сознание. И здесь я должен сказать, что мне помогли мои друзья, люди, которых я подобрал, нисколько не сомневаясь в интеллигентности, способности к самоотдаче, порядочности и профессионализме. Вокруг этой работы сплотилась группа настоящих подвижников — Алла Бакунц, Надежда Кремнева, Мелине Саркисян, Александр Асланян, Нельсон Алексанян. Они проделали огромную работу. Без этих людей книги просто не было бы. И помощь со стороны моих товарищей была не только профессиональная, творческая, но и чисто человеческая.

В 1988 году некоторые добровольно хотели мне помочь как в сборе материалов, так и их редактировании, но многие из них просто не выдерживали этого напряжения. Очень нелегко было соприкасаться с «сумгаитом», и не каждому дано это выдержать. Этим я хочу подчеркнуть работу членов редколлегии. Добавлю еще, что, помимо членов редколлегии, в расшифровке некоторых записей мне помогали Тигран Хзмалян и Марк Григорян.

— Я полагаю, что не только ваши друзья, в ком вы не сомневались, знали о работе над книгой, а, вероятно, довольно большой круг людей. Интересовался ли вашей деятельностью комитет госбезопасности? Предпринимались ли против вас какие-либо акции?

— Со стороны КГБ был постоянный интерес к моей работе, были звонки. Приходилось прятать кассеты — их прятал Александр Асланян, член редколлегии, их прятал однажды писатель Рубен Овсепян. Константин Пхакадзе, один из тех, чей рассказ вошел в первый том, был в начале декабря 1988 года в Сумгаите по вопросу обмена квартиры. Его буквально силой заволокли в горотдел КГБ, сказали, что у них есть все необходимые материалы на Шахмурадяна и Улубабяна, которые занимаются сбором материалов по «сумгаиту», подлогом, фальсификацией и разжиганием межнациональной вражды. Некоторые члены комитета «Карабах» после своего освобождения говорили мне, что им неоднократно задавали вопросы о моей работе, видимо, хотели увязать книгу с деятельностью комитета «Карабах». С комитетом «Карабах» книга не была никак связана. Работа велась самостоятельно. Вместе с тем, например, Ашот Манучарян очень торопил меня с выходом книги, чувствуя, по-видимому, значимость издания, тем более, что тогда была острая нехватка в материалах.

Возвращаясь к вашему вопросу скажу, что у нас, естественно, было ощущение, что не сегодня, так завтра нагрянут, конфискуют кассеты и т. д. Хотя открытого давления со стороны КГБ не было. И я не хотел бы драматизировать всю эту историю и украшать книгу терновым мученическим венком. А мелочи — например, не разрешали встречаться с беженцами, не пускали к беженцам, – это было.

— На каких языках вышла или выходит книга?

— Фрагменты книги были напечатаны в нескольких номерах журнала «Норк» на армянском языке; в 1990 году она вышла на английском языке в Нью-Йорке в полном объеме, даже полнее первого русского ереванского издания; ближайшее по времени издание — в Ереване на русском языке и во Франции в солидном парижском издательстве; мне сказали, что книга уже вышла в Тель-Авиве, но я ее не видел; книга переводится на венгерский язык в Будапеште, на арабский в Бейруте. Издательство «Прогресс» само проявило инициативу и на предложение японцев напечатать книгу о событиях в Закавказье порекомендовало «Сумгаитскую трагедию».

Переводится книга и на немецкий в Мюнхене, в ее издании заинтересован центр, занимающийся армянским вопросом, в частности, Э. Ованесян, известный журналист, диссидент, но в Германии есть некоторые трудности.

Несколько месяцев тому назад я находился в США в связи с выходом книги. Меня поразило восприятие американцами этой книги. Читая рассказы очевидцев геноцида, они говорили: «Какой вы сильный народ! Какой сильный дух у этого народа!»

Думаю, что книга в самом деле социально и психологически очень активна. Мне хорошо известно мнение читателей о книге. Были случаи когда люди не могли просто дочитать ее, другие впадали от нее в депрессию. Мне кажется, эта книга способна сильного человека сделать более сильным, а слабого — более слабым. Книгу эту читали наши ребята, фидаины, которые были на границах Армении, которые были в Карабахе. Я видел, как в Карабахе, человек восемь фидаинов, с оружием, сидя вокруг костра, читали мою книгу, не зная, что я ее автор. Один читал вслух, а остальные слушали. У них были сжаты кулаки. Для меня это были очень дорогие минуты. Один студент Ереванского политехнического института сказал мне: «Прочитав эту книгу, больше не боишься смерти».

— Несмотря на специфический эффект, который производила книга на читателя, в первом томе не так много случаев активного сопротивления. В этом номере «Зеркала» мы предлагаем нашим читателям ознакомиться с отрывком из второго тома, где есть ярчайший пример активного сопротивления.

— В первой книге есть прекрасные примеры сопротивления, например, рассказ братьев Гамбарянов, Авакяна Камо. Вообще я считаю, что Сумгаит, пусть меня правильно поймут, — это победа армянского духа! Мы оказались благороднее, мы оказались выше, мы оказались сильнее их. Вспомним хотя бы историю, когда семья Халафянов и Бедянов пряталась в подвале: отец и сын вели спор о том, кто останется в квартире, чтобы прикрыть ковриком (и тем самым спрятать) люк в подвал, а потом встретить разъяренную толпу и, может, собственную смерть, пожертвовать собою ради остальных десятерых. Разве это не победа духа?

«Сумгаит» – это не только история погрома, это не просто трагедия, это история выпрямления человеческого духа, история победы человеческого над звериным. Несколько «сумгаитских» дней спрессовали в некотором смысле историю рода человеческого, историю борьбы Добра и Зла.

Не надо думать, что армян в Сумгаите так уж легко убивали. Дело в том, что эти люди, приехав в Армению, были очень огорчены холодным приемом нашего правительства и постоянным стремлением отправить их обратно в Сумгаит. У многих в Азербайджане оставались еще члены семьи, родственники. Обстановка была шаткая, никто из беженцев не знал, что его ожидает завтра. И многие люди предпочитали во время своих свидетельств просто умалчивать о том, как они отбивались, как они защищались. Фрагмент из рассказа Ишхана Трдатяна был записан под мое честное слово и обещание, что он не будет «рассекречен», пока сам Ишхан не даст свое согласие. Я клялся перед записями многим очевидцам, что их имя не будет нигде упомянуто, что их запись не будет разглашена до тех пор, пока они не перевезут в Армению всех родственников и не дадут свое согласие на публикацию. Поэтому первый том содержит относительно мало примеров активного сопротивления. Есть в книге, например, рассказ Захаряна Давида, но его в действительности зовут иначе, он до сих пор опасается, а Ишхан Трдатян идет под своим подлинным именем.

Сейчас наши рассказчики не сомневаются, что никто, никогда и ни за что не отправит их в Азербайджан. Поэтому во втором томе будет больше примеров сопротивления в самых невероятных условиях, примеров беспрецедентного героизма и мужества.

Можно только преклоняться перед такими людьми, как Рафик Товмасян, который на протяжении восьми часов отбивался от нападавших, защищая свою семью; дети его — их трое — остались сиротами; они вспоминают, что когда отец за несколько минут до смерти зашел смыть кровь со своего лица, его маленький сын Рома сказал: «Папа, ты вернешься?» А он, идя на верную смерть, ответил: «Да, матах иним» («Да, пусть буду жертвой для вас»). Он не вернулся.

— Сколько же все-таки армян погибло в Сумгаите?

— И вы не избежали этого вопроса. Еще ни разу не было у меня встречи с журналистами, чтобы мне не задали этого вопроса. Для меня это не так важно. Это одна из деталей трагедии, которая рано или поздно будет уточнена. Количественная характеристика не так важна. Но с другой стороны за этими цифрами кроются человеческие жизни, и число жертв необходимо уточнить.

Официальный данные – 32 человека, из коих 26 армян. Сейчас цифра составляет уже 33 человека, так как погибло 27 армян. Дело в том, что Размела Арушанян которая считалась без вести пропавшей, официально признана погибшей – ее сожгли. Погиб и ее муж Володя Арушанян. Но я не верю этим официальным данным, тем более что в конце 1988 года КГБ подкинул нам документ об эпизодах сумгаитской резни, а КГБ просто так случайно документов не теряет, а “потеряли” они ксерокопию официального документа, из которого следует, что погибло 26 армян, 6 азербайджанцев и одна пропавшая без вести.

Но у нас есть свидетельства очевидцев о погибших армянах, имена которых нам пока установить не удалось. В частности, есть пять свидетельств разных людей, которые независимо друг от друга из разных точек видели зеленый автомобиль марки “Москвич”, в котором сгорели пять человек, один из этих пяти ребенок; есть два свидетельства о том, что рядом с третьей школой заживо была сожжена молодая армянка.

Ничего практически не говорится о погибших военнослужащих. Здесь в Ереване я интервьюировал военнослужащего осенью 1988 года, курсант Орджоникидзевского училища внутренних войск, будущий офицер рассказал, как сгорел его товарищ, когда в него бросили бутылку с зажигательной смесью. Этого курсанта завернули в шинель, пытались сбить пламя и спасти, но он погиб.

Сомнительно и число погибших азербайджанцев, так как упоминались во всех сводках только те азербайджанцы, которые погибли под колесами военной техники, когда был дан приказ “давить, но не стрелять”. Нигде и ни разу не упоминались те азербайджанцы, которые погибли от рук защищавшихся армян, от рук военнослужащих, от приема чрезмерных доз наркотиков. В первом томе, который скоро выйдет, есть одно свидетельство водителя “Скорой помощи” из Сумгаита, утверждавшего, что некоторые юнцы-азербайджанцы, которых накачали наркотиками, чтобы натравить на армян, умерли от наркотиков, от огромных доз.

– Мы знаем о тех издевательствах над людьми и законом, которые назывались судебными процессами по “сумгаиту”. Какова сейчас ситуация? Завершилось ли судопроизводство? Сколько дел закрыто? Сколько приговоров?

– После московского фарса на высоком уровне в Верховном суде СССР был ряд процессов в Сумгаите, Баку. Но это были не процессы, а именно издевательство над живыми, над погибшими, над правдой. Дело дошло до того, что одного из убийц братьев Аванесянов, Валерия и Алика, коллектив собирался “взять на поруки” и “перевоспитать”. Сейчас судопроизводство практически заглохло. И это касается не только Сумгаита. Забыт и Баку, хотя была создана специальная комиссия, идет следствие. Однако совершенно очевидно, что никто сейчас обижать азербайджанцев не собирается и не будет.
В заключение я бы хотел сказать читателям, что редколлегия стремилась избежать нагнетания ужасов и сцен насилия. Книга, которую мы имели несчастье составить, должна восприниматься как Книга-Предупреждение.
“Зеркало мировой прессы”, 27 февраля – 6 марта 1991г.





Armenia

Подготовлено при содействии Центра общественных связей и информации аппарата президента РА, Армения, Ереван

stop

Сайт создан при содействии Общественой организации "Инициатива по предотвращению ксенофобии"


karabakhrecords

Copyright © KarabakhRecords 2010

fbtweetyoutube

Администрация готова рассмотреть любое предложение, связанное с размещением на сайте эксклюзивных материалов по данным событиям.

E-mail: [email protected]