Автор: Ирина Мосесова
Документы. Свидетельства очевидцев.
Газетные и журнальные публикации.
Факты и комментарии к ним.
Ереван “Айастан” 1998
Десятилетиями армяне Баку традиционно составляли значительную часть интеллигенции и высококвалифицированного рабочего класса города. В книге дана попытка раскрыть вклад профессионального, научного, творческого, трудового потенциала армян в развитие и процветание столицы Азербайджана.
Автор на конкретных фактах, с помощью официальных документов, газетных и журнальных публикаций, свидетельств очевидцев, других материалов раскрывает историческую правду об армянских погромах 13-19 января 1990 г. в Баку, механизм их подготовки и осуществления, прослеживает связь с аналогичными событиями в 1905 и 1918 годах.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Скачать всю книгу в формате pdf
Вначале была крепость. Вокруг нее – шафрановые сады. Затем пришли люди, вырубили сады и построили себе нехитрое жилье. Уже позднее здесь появился ансамбль дворца ханов, караван-сараи, мечети, бани, загородный ханский сад.
Города как люди. У каждого своя судьба. Божьим благоволением Баку расположился на западном Берегу Каспия. Ему свыше была уготовлена судьба стать уже в Средневековье морским портом с великолепной бухтой. Именно здесь пролегали различные торговые пути, особенно из богатых персидских городов.
Поворот судьбы – и феодальный Баку в 1806 году с населением в 2500 человек вошел в состав Российской империи как уездный город Шемахинской губернии. Россия уже тогда имели здесь двойной интерес. Во время русско-иранских войн XIX века крепость укреплялась, оснащалась башнями, бастионами и другими фортификационными сооружениями. Одновременно не упускалась возможность использовать Баку как торговый порт для увеличения доходов императорской казны. Когда молчали пушки, в Россию непрерывно шли караваны купцов из Ирана, среди которых было немало армян.
Город рвался в будущее. Расширялись его границы. Вокруг крепости, вместо хаотично застроенного, бедняцкого, к тому же постоянно подвергавшегося нападениям и разрушению рабада, вырос целый город – форштадт с единой прямоугольной регулярной планировкой, кварталами европейского типа, в которых четко обозначались первые улицы. Параллельно морю шли Гимназическая, Карантинная, Азиатская, Каменистая, Церковная и Сураханская. Лучами к морю спускались Армянская, Персидская, Спасская, Базарная, Воронцовская, Татарская. И вскоре мало кто вспоминал, что в 1809 году в Баку было всего 500 домов.
6 августа 1809 года в городе открылась таможня, хотя ее первый опыт оказался неудачным. Иранские купцы стали переправлять свои товары в обход торговой заставы контрабандным путем. Как вспоминает очевидец тех лет, берег служил складом “привозимого на судах леса и каменного угля для почтовых пароходов, верфью для постройки лодок и средней величины морских судов, называемых банками”. (1) Напротив таможенного управления появилась Купеческая пристань, где проходила погрузка и выгрузка товаров. Вскоре на южном углу внешней крепостной стены соорудили еще более мощную Сальянскую пристань. Пристани и склады к середине XIX века соседствовали с совсем иным пейзажем, вдоль набережной на восток тянулись болота, заросшие тростником, где водилась дичь и можно было вдоволь поохотиться. Но вскоре пристани так разрослись, что закрыли горожанам доступ к морю. Как бы там ни было, но город рос, и площадь форштадта к тому времени втрое превысила территорию крепости – Ичэри-шэхер.
Центральной магистралью города стала Базарная улица. По ней шли торговый транспорт и почтовые грузы. Здесь появились магазины, лавки, караван-сараи, которые протянулись, как вспоминает бытописатель тех лет “чуть ли не сплошной цепью далеко за пределы форштадта, на севере от него по Шемахинской улице, начиная от 1-й Канни-тепинской до 6-й Канни-тепинской включительно, где в то время кроме виноградников и бахчей ничего не было” (2). Так вместе с городом, одновременно с ним, стал формироваться центр массового, компактного заселения армян – Арменикенд (Армянская деревня), сердцевину которого и составляли те самые Канни-тепинские улицы.
Арменикенд начинался на окраине, только в следующем веке он скажется чуть ли не в центре города. А тогда наряду с его застройкой на престижных улицах города – Армянской, Торговой, Телефонной, Меркурьевской, Николаевской, Ольгинской и других селились армянские нефтепромышленники, удачливые купцы, врачи, инженеры, учителя. Армянскими станут целые кварталы в центре города вокруг табачной фабрики братьев Мирзабекянц. Уже в другом, кровавом для бакинских армян веке – ХХ-м, высшие властные чины снесут и эту фабрику, и близлежащие дома со словами: “мы уничтожим этот армянский клоповник”, которые, не стесняясь, бросят в лицом местным жителям. Тогда и появится Дворец В.И.Ленина, спешно строившийся к приезду высокого партийного гостя, чтобы ослепить его показным раболепием. Вокруг него азартно расчищалась территория для будущих скверов, где почему-то упорно не хотели расти розы, высаживаемые с рьяным постоянством, но с нулевым результатом.
Это будет позднее. А в XIX веке все только начиналось, и армяне, как узнает читатель из дальнейшего повествования, торговали, строили, селились, обосновываясь на века, наравне со всеми, кого привлек этого город. чтобы лишь представить ситуацию того времени, снова обратимся к бытописателю: “городские доходы простираются средним и круглым числом до 6 тысяч рублей серебром: главная статья расходов состоит в содержании чинов городской полиции. Общее число постоянных жителей в городе и на форштадте простирается… до 7431 души” (3).
В первой половине XIX века Баку занимал одно из последних мест в экономике края, был совершенно незаметным уездным городком по сравнению с такими процветающими, поначалу с вдвое – втрое большим населением городами, как Шемаха, Нуха, Шуша, Елисаветполь (Гянджа), Ленкорань.
Но так было недолго. Население города стремительно увеличивалось. Баку стал центром транзитной торговли между Россией и Ираном, и уже в 1839 году впервые был поставлен вопрос о переводе из Астрахани в Баку адмиралтейства, как “необходимом шаге с политической, исторической и географической точек зрения” (4). Морское ведомство приступило к созданию целого нового района, обслуживающего морские чины. В этих целях был использован Баилов мыс. Великий князь Константин способствовал раздаче земли в этом районе тем, кто служил в бакинском порту, для строительства домов и разведения садов. Думается, с тех временен Баилов традиционно заселялся русскими и армянами. Вначале Баилов строился вдоль дороги на Баку по морскому побережью. Позднее выше и в его центральной части обозначились новые кварталы, где возникли офицерские дома и новостройки морского ведомства.
На чужом несчастье счастья не построишь. Видимо, к городам эта истина относится в меньшей степени, чем к людям. Ибо дальнейший, наиважнейший этап развития Баку, во многом определивший его нынешнее лицо, связан с ужасным несчастьем, поразившим другой, красивый губернский город, который уже давно был поделен на армянскую и азербайджанскую половину. 15 мая 1859 года жуткое землетрясение превратило Шемаху в развалины. Оставшиеся в живых спасались как могли. Наместник Кавказа князь А.Барятинский 7 июня 1859 года писал шемахинскому военному губернатору: “Я остановился на мысли о пользе перенесения всех губернских учреждений в Баку. Положение этого города на берегу моря, устройство здесь порта, будущая железная дорога, в которой Баку будет первой исходной точкой, без сомнения, в непродолжительном времени обратят его в значительный портовый город. И, устраняя опасения, связанные с возобновлением города на прежнем месте, доставят жителям условия благосостояния” (5). Зря волновался наместник Кавказа. Землетрясение не повторилось. Потеряв былую славу, возродилась и Шемаха, но уже далеко не в столичном качестве.
Богатые армянские кланы, в их числе мои предки по отцовской линии – Калантаровы, выехали после землетрясения из Шемахи в Баку, чтобы там жить и строить. Зачем в Баку? Но имеем ли мы право судить ушедших? У Петра Ивановича – моего деда, родились в Баку двое сыновей, он построил там дома на Николаевской и Большой Морской. На Думской площади поднялось добротное, красивое здание, ранее именуемое калантаровским пассажем (торговые ряды), в котором уже в советские годы разместился Азербайджанский профсоюз (АСПС).
На улицах бывших Николаевской и Большой Морской до сих пор стоят на его деньги построенные, великолепно архитектурно исполненные дома. Вместе с другими армянскими нефтепромышленниками, представителями армянской буржуазии, он вложил деньги в строительство великолепного собора на бывшей Бондарной улице, с которым расправились более полвека назад, удачно использовав его акустические и иные особенности для местной консерватории. И не назовешь эту варварскую акцию конъюнктурной данью воинствующему атеизму, ведь сохранились же на соседних улица здания немецкой кирхи, еврейской синагоги, русской церкви. Еще худшая доля постигла другой храм, построенный на их средства: церковь св.Варфоломея и Фаддея в центре города, у сада Парапет. Это была действующая церковь. Армянские мастера строили ее на века, вложив при этом свою душу, умение, искусство, истинный профессионализм. Ее не смогли разрушить подонки 25 декабря 1989 года. Им не поддалась дверь, и они демонстративно полезли на колокольню с помощью кранов и другой “боевой” техники, на глазах у стражей правопорядка, в центре города. Сверху летело все, что могло лететь: церковные книги и картины, кресты и иконы, которые потом озверевшая толпа сжигала и топтала. Изнутри взвилось пламя костра – церковь пытались поджечь. Но она не хотела гореть. Старые камни не поддались. Страшная, незабываемая картина. Но, к счастью, ее не видел мой дед. Пройти через этот вандализм и стать его исследователем, свидетелем, участником досталось моему поколению. А тогда род Калантаровых процветал, и в справочнике “Весь Баку в кармане” 1915 года среди всего десятка известных в городе фамилий – обладателей телефонов, значился и Петр Иванович Калантаров.
Итак, на карте Российской империи появился новый губернский город. 6 декабря 1859 года Александр II издал указ о том, чтобы: “1. Управление теперешней Шемахинской губернией и все находящиеся там губернские учреждения сей губернии перевести из города Шемахи в город Баку. 2. Город Баку возвести на степень губернского города. 3. Шемахинскую губернию именовать впредь Бакинскою губернией” (6). Через 15 лет здесь появился шведский предприниматель Роберт Нобель, который не только основал компанию “Товарищество нефтяного производства бр.Нобель”, но и построил вокруг Баку целые поселки. В 1889 году французский капиталист Ф.Ротшильд создал в Баку “Каспийско-Черноморское общество”, к конце XIX века появился представитель английского капитала Джеймс Вишау. Потянулись капиталы из Бельгии, Германии, США разрабатывать золотую жилу Апшерона.
Нефть, соль, рыбная ловля, торговля, разведение шафрана стали источником богатства и процветания Баку, точкой притяжения туда рабочей силы. Поражают воображение цифр роста населения города, явление, которое иначе, как демографический взрыв не охарактеризуешь. Сравним: в 1850 году – 7400 жителей, в 1898-м – 150 тысяч, в 1913-м – чуть более 200 тысяч, в 1918-м – около 250 тысяч. В “Документах по истории Баку”, изданных в Азербайджане в 1978 году, приводится и национальный состав населения в 1913 году. Русские составляли 76229 чел., или 36%, татары кавказские (азербайджанцы, – И.М.) – 45972 чел., или 21,3%, армяне – 41685 чел., или 19,5%. В этом же сборнике не без интереса можно ознакомиться и с уровнем грамотности населения города в 1913 году. Если по Баку он составлял в целом 49%, то среди русских и армян был соответственно 62,3% и 63,5%, в то время как среди азербайджанцев – всего 22,3%. Трудно спорить с цифрами. Они красноречивее слов. И родились в недрах почтеннейшего издательства Азербайджана, которое, как и составителей сборника, ни в какие годы нельзя было упрекнуть не то что в любви, даже в нейтральном отношении к армянам.
От цифр к фактам. А они, как известно, тоже упрямы. В те места, которые именно в это время прошел пешком А.М.Горький, назвав нефтяные промыслы гениально сделанной картиной мрачного ада, потянулись люди – делать деньги, строить, жить. Ведь Апшеронский полуостров занял в начале XX века первое место в мире по добыче нефти.
Сказочные прибыли, миллионы и сотни миллионов собирали нефтяные короли. Возможность заработать привлекла многих армян. Надо сказать правду: среди них были не только простые полуграмотные люди, которые горбатились в нефтяном аду бурильщиками, промысловиками, но и дипломированные инженеры, вложившие в разработку “черного золота” свои ум, знание, смекалку. Третьи – это единицы – смело могли отнести себя к нефтяным королям. И тут не было никаких натяжек. Хорошо известны имена бакинских нефтепромышленников-армян Манташева, Маилова. Менее известен армянин И.Мирзоев, поставивший первую буровую на Апшероне в 1869 году. На первых больших торгах нефтеносных участков под эксплуатацию в 1872 году из 20 самых больших – 11 приобрели армяне, – 9 русские. Из всей выручки казны от аукциона земли в 3 млн.рублей. И Мирзоев внес больше миллиона, что составило одну треть денег. Промышленную добычу нефти на Апшероне наладили армянские фирмы не только Мирзоева, но и Лионозова, “Халафи”, “Соучастники”, “Масис”, действовали и смешанные компании “Тагиев и Саркисян”. Первые фонтанты на Апшероне, выбросившие нефть с глубины 18 саженей в 1873 г., принадлежали армянской фирме “Халафи”.
Подтверждает сказанное найденный историками Армении интереснейший документ (7) – копия протокола заседания армянской колонии в Баку, адресованного руководству американской военной миссии на Ближнем Востоке Джемсу Харборду и посланного дипломатическому представителю Армении и Грузии, крупному армянскому промышленнику И.Л.Маилову 27 октября 1919 года.
Нефтяная промышленность Азербайджана быстро становилась на капиталистические рельсы. По образцу американских создаются нефтяные, керосино-масляные и механические заводы, появляются наливные суда, развивается бурение. Один из первых керосиновых заводов, открытых в 1863 году, принадлежал армянину Д.Меликову. Выдающееся для тех лет открытие сделал армянский инженер Тавризов, создавший процесс непрерывной перегонки нефти и получения керосина и других продуктов нефтепереработки. От 45 до 55 процентов всей нефти тогда добывали и перерабатывали армянские фирмы, имеющие в своем активе не только передовую по тем временам технику, но и светлые головы образованных специалистов, внедрявших собственные научные открытия, разработки и усовершенствования. К числу таких фирм относились “Общество Манташев и Ко” (в компанию, согласно семейному преданию, входил мой дед Петр Иванович Калантаров), “Каспийское Товарищество (братья Гукасовы)”, “Товарищество бр.Мирзоевы”, “Г.М.Лианозова С-ья”, “Питоев и Ко”, “Г.М.Арафелов и Ко”, “А.Цатуров”, “О-во Арамазд”, “Арало-Каспийское общество”, “Астхик”, “Сюник”, “Арарат”, “Масис” и другие.
Выдающимся человеком, яркой личностью был Александр Иванович Манташев. Его природный ум, стремление к изучению тонкостей нефтяного дела позволили ему если не победить, то стать вровень в борьбе за нефть с братьями Робертом и Альфредом Нобелями. Постоянные консультации, а потом и крепкая дружба с известным петербургским химиком Д.М.Менделеевым помогли А.И.Манташеву в строительстве в Баку межпромысловых нефтепроводов, а также самого длинного в 1897-1907 годах магистрального трубопровода Баку-Батуми. Его фирма была известна далеко за пределами России. Она добывала нефть, перерабатывала ее в керосин и смазочные масла, а затем наливом или бидонами на собственных судах перевозила эту продукцию в европейские, африканские и азиатские порты, вплоть до Индии.
Документы тех лет донесли до нас и статистику. Сухие цифры удивительно красноречивы. Вдумайтесь в них: в 1890 году из годовой добычи в 226 миллионов пудов добывалось 46 проц. армянами, 47,3 проц. русскими и европейцами, 6,7 проц. другими кавказским народами. В 1917 году из добычи в 368 миллионов пудов 53 проц. принадлежало армянским фирмам. Из 39 нефте- и водопроводов в 1901 году – 25, или 64 проц. соорудили армяне. Армянские фирмы стали строить предприятия для обслуживания нефтяной промышленности по обработке металлов, конструированию паровых котлов, насосов, труб, бурильных станков. В 80-е годы XIX века пионером в этом деле стала фирма “Шагиданов и Ко”. Первый промышленный водопровод – Каспийский трубопровод построили армянские промышленники. Они же, следуя примеру Нобеля, построили нефтепровод Балаханы-Баку.
Существует и другая статистика: из 430 дипломированных инженеров в промышленности: в нефтяной и других отраслях того времени – 220 человек (51 проц.) составляли армяне. Это были горные инженеры, химики, технологи. Они, как видно, составляли абсолютное большинство по отношению к инженерам всех национальностей, вместе взятым. И потому не приходится удивляться, что они составляли костяк, основную часть научного образования “Техническое общество”, открытого в начале 80-х годов прошлого века. Научные разработки армян совершенствовали нефтяное дело, как теоретически, так и практически.
У истоков рыбной промышленности, ее становления и развития стояли Лианозовы, Камоевы, Питоевы, Ванецовы и Маиловы. Маилов работал по последнему слову техники. Его фирма создала и оснастила свои предприятия усовершенствованными холодильниками и другими новейшими машинами. 30-миллионые обороты в год давало табачное производство братьев Мирзабекянц.
Если говорить о других отраслях промышленности, то необходимо вспомнить опять же наших, к сожалению, забытых предков. Владельцами машиностроительного и механического заводов были Хатисов и Гянджунцев, кирпичных – Оганесов, Манвелов, Мартиросов, керосиновых – П.И.Калантаров (мой дед), А.И.Манташев, Мелик-Дадаев, лимонадного – М.И.Тер-Акопов. Большой материал о флагмане машиностроения – заводе им.лейт.Шмидта (бывш.Хатисова) собрал и опубликовал исследователь Г.Мосесов (8). Известное предприятие, из ворот которого в годы Великой Отечественной войны выезжали прямо на фронт знаменитые “Катюши”, славилось высокопрофессиональным рабочим классом. Одним из тех, кто осваивал “Катюши”, был уроженец Арцаха, выпускник МВТУ им.Баумана В.Тер-Авакян. 38 лет проработал он на заводе, из них 28 был заместителем директора. Целыми династиями на предприятии трудились армяне Аветисовы, Аматуни. Почти сто лет – целый век составил трудовой стаж отца и сына – Исаака и Романа Агабекянов. Вальцовщиком и кузнецом работал старший, слесарем – младший, которому во время погромов было уже 65 лет. Знаменитым токарем-стахановцем долгие годы был представитель династии Акоповых – Андрей.
Ответственные участки производства на заводе возглавляли, работая в разное время главными технологами и конструктором Тер-Газаров и Барамян, начальниками цехов механо-сборочного – Арзуманов, инструментального – Белуджев, паросилового – Погосбеков, чугунолитейного Тер-Барсегов, фонтанной арматуры – Мкртичев, штамповочного – Мелик-Сааков, кузнечного – Асоян, мастерами – Еганов, Базиян, Севиян, Манвелян, Каграманов. Заместителем главного инженера завода трудился Маскумян, последние предпогромные годы заводской отдел кадров возглавлял Бабуров. Заводскую многотиражку “За передовую технику”, одну из лучших заводских газет в городе, выпускал Авакян. Директором заводского Дворца культуры долгие годы работал Аматуни. Здесь работали детские и взрослые художественные самодеятельные коллективы, курсы и школы, театры и студии, выступали Михаил Ромм, Аркадий Райкин, Булат Окуджава и другие.
Но этим не исчерпывается роль армян, с творческой отдачей, вдохновенно и самоотверженно вносивших свою лепту в процветание города. Первое благотворительное учреждение – Армянское человеколюбивое общество открыло в 70-е годы прошлого столетия первую (подчеркнуто нами, – И.М.) публичную библиотеку в городе. Первые типографии были армянские. В школах города дети – армяне составляли значительное число, также ”был велик контингент учащихся – армян во всех учебных заведениях, как низших, так и средних…” (9)
Значительные капиталовложения армян в градостроительство Баку, площадь застройки которого в 1822 году составляла всего 6, а в 1918 уже 1300 га. На деньги купцов, нефтепромышленников талантливыми архитекторами, имеющими прекрасную петербургскую или московскую школы, возводились целые кварталы жилых домов, больницы, школы, церкви, театры. К сожалению, навсегда утеряны, надежно запрятаны, а, может, и уничтожены в азербайджанских архивах документы об участии армян в этом неблагодарном процессе. Но некоторые свидетельства при всей изощренности советских, тем более постсоветских исследователей, все же сохранились.
Наш рассказ о трех архитекторах, чьим талантом и творчеством формировался облик центра Баку. Николай Георгиевич Баев окончил Санкт-Петербургский институт гражданских инженеров. Вначале занимался частной практикой, в 1913 году стал архитектором города. Мы располагаем достаточно скупыми данными о его творчестве. Здесь вполне применимо высказывание Вольтера о том, что история – это ложь, по поводу которой договорились между собой историки. Ибо азербайджанские ученые-исследователи делали все для того, чтобы скрыть от потомков какие-либо заслуги армян, а там, где этого нельзя было сделать – значительно приуменьшить. Но трудно скрыть то, что украшало и украшает город. Построенные по его проекту в 1911 году театр братьев Маиловых, впоследствии соперный театр, в 1918 году – больница им.М.Нагиева (Семашко) до сих пор используются по своему назначению и украшают город.
Давно уже нет Александровских купален, но старожилы города, и я, в частности, не могут не помнить это необыкновенное воздушное сооружение словно выросший из воды изящный летний дворец. Еще в начале 50-х я с подругами любила ходить туда купаться. Это было как праздник: под ногами зыбко дрожали легкие деревянные перекрытия, сооружение на сваях, до сих пор живо безмерно прекрасное ощущение телом ласкового моря и нагретых солнцем деревяшек. Не помню, когда купален не стало. Значительно позже, листая старые газеты, прочитала о любимом месте своего детско-юношеского пребывания летом в городе следующие строки: “Новые бакинские купальни представляют из себя замечательно красивое сооружение на воде. Такой красивой и обширной постройки на воде не имеется нигде в Европе, если не считать Ниццы” (10). Все это Баев оставил бакинцам. Думается, даже в кошмарном сне ему не могли присниться семь январских дней 1990 года, когда в городе, чей прекрасный облик отчасти формировался и его талантом, шли погромы армян, а разъяренная толпа посчитала и его своим “врагом”. В один из таких дней из полностью разграбленной квартиры была изгнана его племянница Изабелла Калантарова. Вскоре она потеряла мужа, сердце которого не выдержало перемен.
Кто жил в Баку или видел его хоть раз в жизни, наверняка, запомнили и другие дома – настоящие архитектурные памятники, созданные армянами. Известный архитектор, выпускник Санкт-Петербургского института гражданских инженеров Гавриил Михайлович Термикелов чуть более десяти лет жил в Баку, переехав вскоре в Тифлис. Но он оставил в городе построенное в 1912 году прекрасное здание летнего Общественного собрания, более известное, как Филармония. В этом красивейшем сооружении мне посчастливилось соприкоснуться с высоким искусством А.Коонен, А.Вертинского, С.Кочаряна, И.Андроникова, послушать в авторском исполнении стихи Е.Евтушенко, А.Вознесенского, Б.Ахмадуллиной, Р.Рождественского… Акустические особенности зала, зимняя и летняя сцены привлекали сюда лучшие симфонические коллективы, лучших вокалистов и исполнителей страны и зарубежья.
Но это не единственное его наследие бакинцам. Чуть наискось от филармонии, на другой стороне бывшей Николаевской улицы, рядом со зданием бывшего ЦК КП Азербайджана, сейчас резиденции президента, возвышается прекрасный архитектурный памятник – доходный дом бр.Садыховых. Он создан в национальном стиле с учетом местных климатических условий, подсказавших необходимость лоджий и балконов. Позднее исследователь творчества архитектора Э.Тигранян отметил: “Объективная ценность архитектуры дома бр.Садыховых заключается в поиске реалистических путей развития азербайджанской национальной архитектуры” (11). Армянскому архитектору во многом обязаны своим дошедшим до нас обликом центральные улицы города – Николаевская, Воронцовская. В 1913 году построено Коммерческое училище на пересечении улиц Меркурьевской (позднее Шаумяна) и Каспийской (позднее лейт.Шмидта). В нем расположился педагогический институт.
Архитектор Вартан Степанович Саркисов, сокурсник Баева по Петербургу, выпускник того же престижного вуза Российской империи, также оставил в Баку памятники архитектуры. В одном из них разместился Союз писателей республики – цитадель национализма в период сумгаитских и бакинских погромов, в трудные годы карабахского конфликта. Это здание 21, как и соседнее под № 23 по улице Хагани (бывшей Молоканской), выстроены по его проекту. Остались его дома и на улицах Красноводской и Николаевской.
Кто сейчас помнит в Баку об этом? Кстати, по забывчивости Баку, видимо, занимает первое место и, слава Богу, является единственным подобным беспамятным городом в мире. Для господина Алиева и его прислужников надо стать М.Ростроповичем, чтобы увидеть обновленным, заново подремонтированным и покрашенным для образцово-показательного юбилея с обязательной трансляцией по телевидению и другой шумихой-показухой, дом своего отца. Но тут конъюнктурные притязания видны невооруженным глазом. И они могут вызвать признательность разве что у сентиментального, всемирно известного маэстро, чьи глаза застилали слезы благодарности за отца. Мог ли он в этот торжественный миг подумать о том, что никто никогда за долгие годы и не вспоминал преподавателя консерватории, а так же дом, где он жил? Может, об этой деликатной ситуации подумала Г.Вишневская, от бдительного ока которой не ускользает даже песчинка? Хотя вряд ли… Слишком много благостей свалилось на большую семью юбиляра в Азербайджане. Патока приятнейшей лжи иногда дурманит самые трезвые головы. Собственно, справедливости ради стоит сказать, что не только скромный преподаватель консерватории, но и другие более известные люди – профессора и архитекторы, чьим трудом, талантом и творчеством возводился и становился интеллектуальнее Баку, неармяне, безнадежно забыты. Кто помнит там имена профессоров М.Маковельского П.Х.Тумбиля, А.М.Мудрова, А.Токаржевского, зодчих А.Кандинова, Ф.Лемкуля, И.Гославского, А.Никитина, И.Плошко, Е.Скибинского? Главное, никому и не нужно прояснение подобных “белых пятен” истории города. Многое забыто. И то, что осталось, и то, что снесено и кануло безвозвратно в Лету.
У каждого человека собственное видение города своего детства, юности, зрелых лет. Кто-нибудь взглянет на Баку по-другому. Я с благодарностью вспоминаю свою первую учительницу Юлию Ивановну Семерянц, которая была бесконечно предана своему делу. Она часами водила мою руку по бумаге, добиваясь каллиграфического почерка. И перья, и чернильницы, и промокашки, должны были быть у ее учеников особыми. А как умело приобщала она нас, детей, к трудностям русского языка, к музыкальной прозрачности стихов Пушкина и Лермонтова. Позднее, на филологическом факультете университета, мне посчастливилось слушать лекции Юрия Аркадьевича Худабашева и Паруира Константиновича Амирова. Это были эстеты, аристократы духа, знатоки русской литературы. На их лекции собиралась молодежь не только с других факультетов университета, но и технических вузов города. Интеллектуальная студенческая элита города спешила участвовать в таком неординарном явлении, каковым были устные импровизации этих выдающихся людей. У нас же, их студентов, безусловно, от таких благотворных контактов формировался литературный вкус. Они посвящали не одну лекцию запрещенному пласту литературы, неизвестным страницам биографии известных писателей, от них впервые мы услышали дотоле незнакомые имена, стихи и прозу.
В республике и за ее пределами были известны своими трудами и лекциями профессора-историки П.Мосесов, братья Н. и С.Саркисовы, преподаватели университета, один из основоположников нефтяного машиностроения, зав.кафедрой В.Багдасаров, зав.кафедрой нефтяное оборудование, нефтяное производство А.Тер-Каспаров, зав.кафедрой геологии С.Апресов, преподаватели АзИИ (ведущего технического вуза). В разные годы ректорами этого вуза были М.Шахназаров, А.Агабабов, деканом технологического факультета Т.Минасян.
Каждый из этих людей достоин отдельных публикаций. Они составляли интеллектуальную элиту города. Их студенты, особенно выпускники индустриального института (впоследствии института нефти и химии), трудились на всех новых и старых нефтяных месторождениях страны. Сами ученые были основоположниками целых отраслей промышленности в республике, первооткрывателями и разработчиками ведущих направлений в науке. Всемирно известный физик Л.Ф.Ландау, бывший бакинец, называл своим учителем выдающегося человека Ашота Тер-Мкртчяна. Он родился в Шуше в семье известного царского сановника Мовсес-Бека Тер-Мкртчяна. Учился в Тифлисе, Харькове, Новочеркасске. Работал в Николаеве, а затем в Германии, на Нюрнбергском машиностроительном заводе (12), где получил ученую степень магистра математики. Блестяще читал лекции на русском, армянском, грузинском, азербайджанском языках, свободно владел немецким. Кстати, почти все упомянутые профессора, когда была в том необходимость, читали целые учебные циклы на азербайджанском языке. Широким фронтом вели высокопрофессиональную подготовку национальных кадров.
Несколько слов об альма-матер азербайджанской науки, превращенной в годы карабахского конфликта в бастион национализма. Нам здесь преподавали блистательные А.Маковельский, А.Мудров, П.Тумбиль, П.Амиров, Ю.Худабашев. Стекаясь на их лекции со всего города в поисках интеллектуального торжества, никто не интересовался национальностью лекторов. Не знали толком этого и мы. Но где-то там в коридорах власти жестко руководили процессами национальной чистки преподавательского состава. И столь успешно, что вскоре на все факультеты осталась одна армянка – доцент кафедры педагогики – А.Б.Акопова. Почти 40 лет проработала она на этой кафедре, стояла и у истоков формирования данного коллектива, который был укреплен с участием другого армянина, завкафедрой Насира. Ее ежедневное педагогическое подвижничество среди, в основном, азербайджанской молодежи даже в горячечном бреду нельзя было назвать действиями “агрессора”. Однако “приговор” был вынесен. И задолго до окончания срока избрания по конкурсу ее всем скопом, бывшие студентки и подруги вышвырнули (другого слова не подберешь) на пенсию, не утруждая себя даже необходимым, пусть тривиальным набором теплых слов, приличествующих случаю.
Я уже вспоминала свою первую учительницу Юлию Ивановну Семерянц. Еще раз – пусть светла и добра будет память о ней. Хотя бы за то, что, прививая любовь к Пушкину, она не вбивала нам в головы, что он ненавидел армян. Откровенно скажу, мне не знакома его фраза “ты – раб, ты – вор, ты- армянин!”, красовавшаяся на плакатах в руках интеллигентного вида юнцов. Через месяц – другой они бросили эти плакаты и с ножами, арматурой стеной пошли на стариков, женщин, детей. К сожалению, эмо- циональная неуравновешенность может захлестнуть и гения. Он заслужил благодарность потомков далеко не этой фразой, которая у автора “Евгения Онегина” могла быть лишь случайным нервным экспромтом.
Но я о другом. В школах города трудился многочисленный отряд скромных тружеников-педагогов высокой квалификации по всем учебным дисциплинам. Школой № 160, одной из лучших городских школ, руководила И.Хаханова. Долгие годы там преподавала литературу моя одноклассница, человек разносторонних, глубоких знаний, бескомпромиссности и высокой ответственности Нелли Шакарян. Заслуженным учителем республики была директор другой известной школы № 151 Мария Власьевна Аванесян. В прошлом участница Великой Отечественной войны, медсестра в госпитале, она, используя свой богатый жизненный опыт и прекрасные свойства человеческой души, сплотила педагогический коллектив и добилась его высокой профессиональности. Там работал лучший преподаватель математики города (к нему на частные уроки стремились попасть многие абитуриенты престижных вузов) – Сергей Богданович Хачатурян, заслуженный учитель республики. Ни знания, ни заслуги, ни преданное служение просветительству не спасли этого достойного человека от погромов и избиений. Заместителем директора по трудовому обучению в школе работал Юрий Георгиевич Дестичян, учителем химии Светлана Петросян.
Мне посчастливилось встретиться с Марией Власьевной в Санкт-Петербурге, где она теперь живет. Ее воспоминания о коллегах и учениках можно слушать часами. В эту школу привели шестилетнего Гарри Каспарова, ее и окончил будущий чемпион мира. В первый же день проявил характер: сам выбрал себе будущую учительницу. Не встал на первой линейке в тот класс, куда был определен по просьбе мамы к самой строгой учительнице, а пошел к другой со словами: “Она красивая, буду здесь”. Так и проучился четыре года у своей первой учительницы Розы Асатуровны Арутюновой – высококвалифицированного специалиста, занимающегося десятилетиями вплоть до погромов образованием и воспитанием подрастающего поколения в соседней республики. У нее учились, как и во всех других школах Баку, дети разных национальностей. В эту элитную школу свозили и приводили детей руководители всех рангов, сфер и мастей.
Можно вспомнить имена и других скромных тружеников, педагогов, которые учили детей, давали им основы знаний русского языка – Анаит Достян, кстати, мама главного режиссера русского драматического театра в Ереване Александра Григоряна, математики – Петра Шахназарова, Арусяк Мамиконовой, класса фортепиано в консерватории – Арусяк Калантаровой, английского языка – Елизаветы Мкртычевой. Лариса Бабаян преподавала русский язык и вскоре стала завучем в элитной школе № 6 города, вручившей аттестат зрелости сыну нынешнего президента Азербайджана. Наринэ Мосесова не только преподавала биологию и химию, но была завучем по учебно-воспитательной работе в элитном поселке города, престижном районе новостроек “8-ой микрорайон”. Знаю, что в этой школе трудилось немало армян, учились дети разных национальностей, в подавляющем большинстве, азербайджанцы. В дни погромов этот микрорайон, которым фактически завершался проспект Ленина, берущий начало у моря, на митингующей площади, пылал в пламени насилия.
О высоком профессионализме армян можно было говорить, наверное и в тех воспитательных коллективах, где маленькие несмышленыши впервые открывали для себя мир, учились добру, свету, разуму. В детских садах они выводили первые буквы, складывали первые слова, карандашом или фломастером доверяли бумаге свое первое видение близких, а также окружающих предметов, среды, Вселенной. Родители заранее узнавали о том, у какого сада какая слава и старались устроить детей в лучшее детское учреждение. Зачастую в расчет не брались расстояния, и в детский сад, имеющий хорошее реноме, сводили детей чуть ли не со всего города. Таким был детский сад № 89 Наримановского района в Баку. Здесь находились дети высокопоставленных чиновников партийной, правоохранительной элиты, рабочей аристократии, благо, поблизости расположились ведущие промышленные предприятия. Министр просвещения возил сюда различные делегации, были и другие образцово-показательные посещения. Как правило, многочисленные гости уезжали несколько удивленными, но довольными.
Бессменный, почти четверть века, директор одного из лучших детских учреждений Баку Аделина Ашотовна Мнацаканова с большой любовью, самозабвенно воспитывала малышей, интенсивно готовила их к школе. Ее воспитательный и организаторский талант стабильно базировался, во-первых, на богатом, еще со школьной и студенческой скамьи опыте работы с детьми вначале пионервожатой, затем воспитательницей в детском саду, во-вторых, на прочном фундаменте знаний, скрепленных двумя дипломами о высшем образовании. Ее сумел “отблагодарить” город, которому были отданы лучшие годы высокопрофессиональной работы. К счастью, воспитывая чужих детей, она всегда была озабочена воспитанием и обучением собственного сына и вырастила его полноценным человеком с обостренным чутким отношением к старшим. К нему в феврале 1989 года с маленькой сумочкой в руках она поехала в Ленинград. Арам сумел морально ободрить мать, окружил ее вниманием и заботой. Но надо немного знать Аделину Ашотовну, ее гордый, самостоятельный арцахский характер, чтобы понять: спокойная жизнь пенсионерки в семье сына – президента Федерации тенниса Санкт-Петербурга ее не устроит.
Семь лет в Санкт-Петербурге действует международный центр реабилитации и социальной защиты беженцев “Ласточка”. Возглавляет его Мнацаканова – “мама Аделина”, как ее величают и стар, и млад. Вначале было 220 детей, сейчас 580. Кроме того под ее опекой находятся 118 пенсионеров Московского района Санкт-Петербурга. Славы “Ласточке” не занимать, о ее работе писали газеты, рассказывало телевидение, снят фильм, написана книга. Во Франции А.Мнацаканову наградили знаком матери Терезы, серебряной медалью с изображением Богородицы с Сыном, на обратной стороне которой выбиты слова “Храни Бог тех, кто занимается благотворительностью”. С этим скромным знаком она не расстается и очень им дорожит. Как и другой наградой – знаком “Золотое сердце”, врученным ей британской организацией “Женщины за мир и гармонию”. Словом, арцахский характер, бакинская закалка и хорошие гены не позволили этой необыкновенной женщине после потрясения и нежданных перемен потеряться в большом, чужом, хотя и прекрасном городе, который давно уже стал своим и которому она служит уже почти десять лет верой и правдой.
Я не случайно вспомнила о генах. Ее папа – Ашот Александрович Меликсетов, уроженец Карабаха, был достойным человеком. Батраком в 13 лет начал он свой трудовой путь. Был добровольцем в Красной Армии в 20-е годы, участвовал в Великой Отечественной войне, которую закончил подполковником. В мирные годы работал в Нагорном Карабахе от председателя профсоюза сельхозрабочих, затем батраков до руководителя областной профсоюзной организации, заместителя председателя облисполкома. Кавалер двух Орденов Красной Звезды, Ордена Красного Знамени. Теперь, надеюсь, читатель разделит мой вывод о влиянии генов на характер и образ жизни А.Мнацакановой, для которой, как сказал духовный пастырь армян Санкт-Петербурга иеромонах Езрас, “любовь к ближнему превыше всего”. Эти слова имеют особую значимость, произнесены со знанием дела, ибо учредителем международного, единственного в СНГ центра реабилитации и социальной защиты детей-беженцев является Армянская апостольская церковь Санкт-Петербурга.
Непреложным фактом является то обстоятельство, что в Баку постоянно трудилась целая плеяда армян – врачей. Нам известны даже целые династии прекрасных специалистов, где дети и внуки продолжали и совершенствовали дело отцов и дедов. Врачи-гинекологи Т.Белубекян, Н.Шакарян, А.Давыдова, педиатры А.Амирджанов – отец и сын, онкологи А.Наджаров, М.Мамиконов, отоларинголог А.Еганян, терапевт А.Согомонян, дерматолог А.Степанян, невропатолог Г.Петросян и многие другие работали в лучших клиниках и больницах, имели свои кабинеты, частную практику. К детскому кардиологу Белле Гайковне Мнацакановой свозили детей, больных ревмокардитом, со всего города. Одним из ее первых пациентов был в детстве А.Маслюков, будущий вдохновитель и бессменный руководитель КВН, в последнее предпогромное десятилетие под ее постоянным наблюдением находились будущая супруга сына президента республики со своей сестрой.
Врач Ася Яковлевна Согомонова была довольно известным специалистом и общественным деятелем в Кировском районе. Ее принципиальность и бескомпромиссность служили основанием высокого авторитета не только в профессиональных кругах. Сейчас она работает в Ереванском Доме ветеранов войны и труда. Ей с сестрой также была определена дорога беженок.
Уже в Санкт-Петербурге мне довелось познакомиться с прекрасным человеком Евгенией Михайловной Мелкумовой, врачом и администратором одновременно. Некоторые годы она была заместителем главврача больницы им.Семашко, о которой мы вспоминали в связи с армянином-архитектором, спроектировавшим ее корпуса. Сейчас Е.М.Мелкумова – член Совета центра “Ласточка”, заместитель А.А.Мнацакановой, ее верная постоянная помощница.
Беженкой в Америке живет другой известный в Баку педиатр Лариса Тарханова. Думающий, внимательный врач, кандидат медицинских наук, она обладала почти уникальной способностью – распознать причину болезни и оперативно вылечить заболевшего ребенка. Занималась наукой и читала лекции слушателям Института Усовершенствования врачей. Ее аудитория – педиатры со всей республики. Вырастила сына – Николая Тарханова, который, окончив мединститут, уже сумел в Баку стать неплохим специалистом. Работал в скорой помощи, затем в реанимационном отделении научно-исследовательского института акушерства и гинекологии. Начал заниматься наукой. Итог – пришлось бежать.
Обо всех этих людях, получавших в свое время много благодарностей от выздоровевших больных и их родственников, к сожалению, не написано монографий. Они забыты. Они “враги”. Однако, остались и уже стали взрослыми дети, принятые из “умных” рук гинекологов. Работают, дай Бог, ученики и последователи одного из лучших онкологов страны, кто-то помнит квалифицированные советы армянки, кстати, моей одноклассницы, любимой ученицы “бога невропатологии”, известнейшего в городе и стране профессора Аргентова, умевшей находить общий язык с самыми безнадежными и капризными больными.
Местом сбора интеллектуальной элиты Баку традиционно были премьеры в русском драматическом театре им.С.Вургуна. Рожденный в 20-е годы как ТРАМ – театр рабочей молодежи. В нем начинали свою актерскую карьеру Ф.Раневская и М.Жаров, К.Мякишев и М.Шарлахов, впоследствии блиставшие в лучших театрах Москвы, в различных кинофильмах. Театр имел богатые традиции, свое лицо, постоянный зрительски успех как у себя дома, так и на многочисленных гастролях. Украшением труппы был народный артист республики, Лауреат Государственной премии Константин Адамов. Он создал незабываемые образы как в классическом, так и в современном репертуарах. Интеллигент, выходец из армянской аристократической семьи (его отец в прошлом владел бакинским морским портом), он был энциклопедически образован, с ним всегда интересно было общаться. К.Адамов успел поставить как режиссер несколько спектаклей. Сердце его не выдержало перемен, и он вскоре после погромов скончался в Москве.
Там же недавно нашла свое успокоение любимица бакинской публики актриса необыкновенного комедийного таланта Маргарита Шамхорян, доживавшая последние годы в подмосковном пансионате ветеранов сцены. В Санкт-Петербурге живет и работает актриса Майя Даниэлян, ее дочь М.Секоян-Штемберг служит в Русском драматическом театре им.К.Станиславского в Ереване. Год назад скончался их отец и дед Гурген Согомонович Даниэлян – известный в прошлом футболист, один из основателей первой футбольной команды в Азербайджане “Темп”, бывший декан факультета футбола местного института физкультуры.
Несколько слов о шахматистах-армянах. Полузабыты имена шахматистов старшего поколения А.Аванесова, С.Абрамяна, А.Шакарова, но на слуху фамилии известных гроссмейстров В.Акопяна, В.Багирова, чемпиона мира Г.Каспарова.
Сильнейший шахматист планеты Гарри Кимович Каспаров на всех пресс-конференциях, во время эксклюзивных и серьезных интервью, газетно-журнальных или телевизионных выступлений последовательно и неустанно повторял: “Я – бакинец”. Поначалу события в Нагорном Карабахе и вокруг него никак не повлияли на его творческие чемпионские и гражданские планы. Продолжал, как и прежде, заботиться о развитии шахмат и их пропаганде в Азербайджане, отдыхал и проводил тренировочные сборы в своей любимой Загульбе, где, по его же словам, его всегда ждали привычная мебель, одежда, книги, где он знал каждую кошку и собаку в окрестности, где слышался шум волн, свежесть и дыхание Каспийского моря, где воздух благоухал оливами, сосной, полынь-травой. Каспаров говорил: “Мне там очень легко сосредоточиться. Вечером, когда нужен отдых, я гуляю вдоль пляжа”(13). Он активно участвовал в придуманной А.Везировым компании компьютеризации республики не только как чемпион, но и на правах близкого родственника. Стараниями Г.Каспарова у Азербайджана были предпочтительнее по сравнению с другими регионами страны шансы на турпоездку в город Пальма-де-Майорка, расположенный на испанском острове Майорка в Средиземном море, где в декабре 1989 года с его участием прошел один из трех отборочных турниров Кубка мира.
Позднее он скажет: “Я не был в Баку в конце 88-го, когда азербайджанцы-фанатики распевали на улицах “смерть армянам! Я не был там в 89-м, когда они разрушили армянскую церковь. Конечно, слышал о зверствах в Сумгаите. Но что значит “слышать” или даже “знать”? Если ты далеко, погром – только слово. Чтобы почувствовать его, надо это пережить. Я просто не мог представить, что соседи могут причинить мне вред. Хотя моя мать армянка, азербайджанцы считали меня другом, гордились моими успехами. Во время матчей они молились за меня. Я – часть этого города, как он – часть меня”.
Не берусь судить Гарри Кимовича и никому не советую поддаваться этому соблазну, ибо, говоря его же словами, напоминаю: “иногда, став чемпионом, теряешь перспективу, словно обычные заботы тебя не касаются”. После блестящей победы на Майорке ему пришлось заняться страшной проблемой вывоза из кровавого города родственников и близких. Самолет был заказан в Москве. Много изворотливости, помощь друзей-азербайджанцев, особенно из КГБ, понадобились чемпиону мира, чтобы самому добраться до аэропорта и привезти родственников специальным автобусом из пансионата, где они находились. Первая команда отказалась поднять самолет, второй была предложена, как выразился Каспаров, куча денег. И она согласилась.
Этот день – 17 января запомнился и мне на всю жизнь. Я среди других страждущих находилась в специальном “накопителе”, попросту железной клетке, забрасываемой разными предметами с проклятиями в адрес армян. Нас долго держали там, испытывая на прочность. Подъехал автобус. Из него выбежал некто с воплем: “армяне, армяне, кто едет в Ереван, садитесь”. Люди потянулись к автобусу. Понесли на руках старушку. Женщина с тремя маленькими детьми подняла тяжелую сумку. Поначалу поднялась и я, но остановилась, тупо глядя на зажатый в руке билет на Москву, где уже несколько суток встречал в аэропорту каждый самолет мой младший сын. Решила остаться и ждать самолета в столицу. Так Бог спас меня во второй раз. (В первый раз это случилось 13 января, когда что-то увело от моих дверей ломившихся туда молодчиков, какое-то событие на улице Хагани). Тем временем автобус с людьми развернулся. Я успела только заметить, как из него выпрыгнул водитель – тот некто, который зазывал армян в Ереван. Раздался взрыв, крики, – и все. К этому автобусу “скорая помощь” не подъехала. Он факелом освещал летное поле. И желающих оказать помощь горящим внутри людям рядом не оказалось.
Позже, выпустив несколько рейсов в Москву с гвоздиками и своими эмиссарами, “доблестные” народнофронтовцы дали добро на взлет нашему самолету. К семи часам вечера взял курс на Москву и самолет с сильнейшим шахматистом планеты и его ограбленными и униженными родственниками, друзьями, знакомыми, просто армянами. 29 марта в газете “Уолл-стрит джорнэл” чемпион впервые отказался от мифического “бакинец”, выразившись точнее: “я наполовину армянин, наполовину – еврей. Родился в Баку”.
Долгий, трудный путь переосмысления жизненных ценностей и ситуаций, видимо, пришлось пройти Г.Каспарову, прежде чем в одном интервью он сказал: “Баку? Я не знаю такого города”. Американский журналист Ф.Вайтцкин в книге “Смертельные игры” написал: “Для Каспарова этот кошмар (погромы, – И.М.) означал не только потерю дома и места тренировки, но и потерю прошлого, части самого себя”.
Надо вспомнить и о коллегах. Если говорить о журналистском корпусе Азербайджана, расположившемся в Баку, то, выражаясь армейским языком, армян в нем не набралось бы и взвода. И то, наверное, вместе с пишущей братией в республиканской армянской газете “Коммунист”, долгие годы возглавлял которую член ЦК КП, один из секретарей республиканского Союза журналистов Грант Бабаян, уважаемый авторитетный человек. Там работали журналисты, которые потом влились в журналистский корпус Армении и сейчас работают в различных изданиях. Особо хотелось бы сказать о Роме Закияне, который сейчас трудится в газете “Республика Армения”. Его папа, известный фотожурналист в Азербайджане, передал сыну и любовь к своей профессии, и мастерство.
Широкой известностью в Баку пользовалось талантливое перо Н.Айрапетовой, статьи которой мне попадаются в московской прессе. Там же приходилось читать и публикации Г.Мурсалиевой. В одном из российских городов работает Л.Багдатьев, в Харькове – Г.Долуханов. Ж.Мартиросова живет в Ереване, ее профессиональные статьи, безусловно, имеют своего читателя в “Урарту”. Не знаю, как сложилась творческая судьба В.Налбандова, Г.Погосова, В.Асрияна. Сразу же после погромов особую активность развила наша коллега Э.Ахундова. Ее статьи дышали злобой к армянам из Баку. Всем были они для нее нехороши: и тем, что, по ее словам, осаждали союзные министерства с требованием расселить их по пансионатам Подмосковья, и тем, что, вообще, подались в Москву и другие российские города. При чтении ее довольно большого на три газетные колонки опуса в “Бакинском рабочем” (13 марта 1990 г.) невольно возник вопрос – кого из своих коллег-журналистов при таком обличительном портрете армян-беженцев из Баку имела в виду эта, так сказать, мастер пера? И куда, по ее совету, должны были они деться после семидневного ада, не говоря уже об его основательном предисловии. Осуществлялась хорошо продуманная и четко разработанная программа. Марионеточное руководство республики весь 1989 год вело политические игры, целью которых было выдворение армян.
Спрашивается, какой вред кроме очевидной пользы городу и народу, чьим именем названа республика, могли нанести или наносили армяне, живущие там? Откуда такая ненависть к ним? Эти вопросы напрашиваются, когда в историческом, поддающемся обозрению, прошлом по крупицам собираешь сведения о том, как жили, трудились армяне Баку, всячески своими добрыми деяниями способствовали его процветанию. Наш рассказ не может претендовать даже на поверхностное освещение проблемы участия армян в развитии города, в различных сферах и направлениях развития экономики, культуры, здравоохранения. Эта глобальная, необъятная тема ждет и, даст Бог, найдет своих исследователей. Желаю всем им крепости духа и настойчивости, ибо на собственном тяжком опыте знаю, как много равнодушия и непонимания встречаешь на тернистом пути поиска и сбора спрятанного, а, может, уничтоженного в архивах материала.
Наша цель иная. Исход. Не могу согласиться с теми эстетствующими журналистами, которые, пугаясь зверств и жестокой правды, говоря их же словами, не хотят вспоминать, а тем более писать, о погромах. Кто это сделает за нас, очевидцев и участников? Через 90 лет появится немецкий исследователь, писатель и создаст новый труд о бакинском “Муса-даге”?
Бакинские погромы – важнейшее звено в цепи неизбывной и незавершенной карабахской проблемы. Упорно умалчиваемое соседней республикой. Оно и понятно. Тут нет альтернативы. Им нечего противопоставить. Разве то, как спокойно-деловито отбывали из Еревана азербайджанцы, заранее заказывали и тщательно упаковывали контейнеры, которые никто и не думал громить. Это в Баку на центральной улице валялись растерзанные куклы, обрывки детских книжек – все, что подонки оставили из разграбленных контейнеров. В Ереване, наоборот, приходилось беседовать со многими людьми, которые по долгу службы или по зову совести охраняли жилища готовящихся к отъезду.
Не в глухом, горном селе, на узких тропинках, под прикрытием ночи, не в лесной чащобе, а днем, на широких проспектах в центре и просторных улицах среди новостроек в столичном городе “широко шагающей” в период застоя, по мнению высоких экспертов республики, руководители которой десятилетиями возвещали миру о своем глубоком интернационализме. При свете неморозного январского дня начались погромы. Начались словно по команде во всех его частях – на юге и севере, востоке и западе. Здесь не было никакой войны, еще не выехавшие из “интернационального” города люди, в основном, старики и дети, испуганно-неслышно прятались в самых темных углах своих квартир, которые уже казались чужими. Это были мирные люди. И даже самое богатое воображение не могло им подсказать всего ужаса дальнейших событий.
Нет, не только армяне, а весь Баку был отдан на растерзание озверевший толпе. Отдельные смельчаки – соседи, родственники, друзья помогали своим многолетним “соотечественникам” очень осторожно, чтобы остальные ни о чем не догадывались. И каждый из тех, кто все-таки как-то протянул руку помощи попавшим в нежданно-негаданную беду, безусловно, проявил определенную смелость. Безусловно, жертв в городе было бы больше, если не помощь этих мужественных людей. Но надо сказать, что были и другие соседи, особенно в домах, где поселились жители из сельских районов Армении. Опасаясь их гнева, они указывали первыми, стараясь отвести беду от своего дома, квартиры армян. Были и третьи, в основном, приезжие, они после погромщиков спешно уносили невостребованные банки консервов или стоптанные домашники. Вселялись в квартиры, выгоняя оттуда погромщиков, но немногим удалось впоследствии закрепиться в дармовом пространстве. Только самым сообразительным, которые на чужой беде хладнокровно строили свое благополучие, своевременно выбивая у оглушенных ситуацией армян соответствующие бумажки. В апреле 1991 года по решению Баксовета началось второе тотальное выселение из 75 тысяч квартир, оставленных армянами в городе. Но это будет позже. Когда город уже очистился от “армянской скверны” и полностью приобрел новое, удивительное для его старожилов лицо, стал по сути совершенно другим городом.
В Ереване тоже шли митинги. Многотысячные митинги людей самых различных взглядов и сословий, атеистов и верующих, врагов и друзей, знакомых и незнакомцев. Но никто из них, подчеркиваю, никто не держал в карманах списки квартир азербайджанцев, чтобы прямо с площади пойти их громить. Не было и плакатов, оскорбляющих национальное достоинство соседей, не в пример тому, что несли по улицам Баку даже интеллигентного вида молодчики. Словом, повторяю, с честью и достоинством выдержал Ереван статус столицы.
Информационная политика Азербайджана в период карабахского конфликта, поддерживаемая государством в стратегическом и тактическом плане, строится на гиперболизированном опережении. Вся сеть интернета забита антиармянскими пасквилями. Число беженцев у них постоянно растет. Число убитых также. Факты “зверств” и других проявлений армянской “агрессии” тиражируются в прекрасно изданных, на лучший бумаге буклетах, книгах, фотоальбомах, которые в неограниченном количестве сопровождают их президента, других руководителей, дипломатов, журналистов в Америку, Турцию, Европу и другие страны ближнего и дальнего зарубежья. Кроме того, специальные мобильные группы, организованные на государственном уровне с большими полномочиями и финансовыми возможностями, заняты их распространением в Краснодаре, Ставрополе, городах Кавказских Минеральных Вод. В Санкт-Петербурге, к примеру, мне довелось видеть огромные кипы подобной литературы, чуть ли не насильно всовываемой в руки ничего не понимающих прохожих, далеких от нас и наших проблем, на Невском проспекте, в павильонах “Ленэкспо”. Более того, никчемная тенденциозная книга Помпеева “Кровавый омут Карабаха” и различные антиармянские листовки оказывались в почтовых ящиках петербуржцев. Мне как профессионалу было очевидно, что над статистической, фактологической, источниковедческой, библиографической базой этого примитивного, злобного в выводах, беспомощно-ущербного лингвистически “труда” работало несколько научно-исследовательских коллективов, специалисты Баку.
В Азербайджане выгодно забыть о безумстве семи дней в их столице. Там ежегодный траур начинается с 20 января. Отмечается широко, с размахом, с показом убитых горем людей буквально по всем существующим в бывшей советской империи телеканалам. А что же 13 января? В прошлом году по ОРТ шла программа Ю.Гусмана “Тема” о том, как прекрасно в Баку жилось людям разных национальностей. Да, жилось по-разному, как в жизни бывает – и хорошо, и плохо, но чем кончилось это житие-бытие? Может, многие забыли. Остальные каналы молчали, как и в этом году. Никакого, даже словесного напоминания.
Жизненные испытания, если не убивают, то делают человека сильнее. Я пережила погромы и нашла силы выполнить свой нравственный долг. Мой профессиональный путь лежал через больницы, пансионаты, через знакомство в прокуратуре с многочисленными обращениями, жалобами пострадавших, буквально “криками” о помощи, изложенными на бумаге, так и не ставшими ни в Москве, ни в Ереване материалами для кропотливой следственной работы. По этим фактам не возбуждены ни уголовные, ни гражданские дела. Около шестисот человек, к сожалению, всего четверть одного процента от числа живших в Баку армян, поведали мне свою горькую судьбу. Изучены официальные документы, газетные и журнальные публикации тех и более поздних дней, позволившие создать ретроспективу для обобщающих выводов. Правда о бакинской “мясорубке” обрела конкретные адреса, имена и факты.
Подготовлено при содействии Центра общественных связей и информации аппарата президента РА, Армения, Ереван
Сайт создан при содействии Общественой организации "Инициатива по предотвращению ксенофобии"
Copyright © KarabakhRecords 2010
Администрация готова рассмотреть любое предложение, связанное с размещением на сайте эксклюзивных материалов по данным событиям.
E-mail: [email protected]
