Автор: Ирина Мосесова
Документы. Свидетельства очевидцев.
Газетные и журнальные публикации.
Факты и комментарии к ним.
Ереван “Айастан” 1998
Десятилетиями армяне Баку традиционно составляли значительную часть интеллигенции и высококвалифицированного рабочего класса города. В книге дана попытка раскрыть вклад профессионального, научного, творческого, трудового потенциала армян в развитие и процветание столицы Азербайджана.
Автор на конкретных фактах, с помощью официальных документов, газетных и журнальных публикаций, свидетельств очевидцев, других материалов раскрывает историческую правду об армянских погромах 13-19 января 1990 г. в Баку, механизм их подготовки и осуществления, прослеживает связь с аналогичными событиями в 1905 и 1918 годах.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Скачать всю книгу в формате pdf
Говорят, большое видится издалека. И плохое, и хорошее. Даже поверхностный взгляд на карту города Баку убеждает в том, что он в январские семь дней превратился в капкан для бакинских армян. И если, когда резали людей, Везиров бежал, а Муталибов, Гасанов и Кафарова отсиживались в подведомственных им, хорошо охраняемых “крепостях”, то “демократический” народный фронт гнал случайно оставшихся в живых, полностью им ограбленных почти организованным стадом в морской порт, на паром. Сопровождающие, увы, при этом не были заботливыми пастухами. Они разрешили делать с гонимыми все, что угодно. Правда, при одном условии: до конца не добивать. Смерть на пароме, естественно, допускалась, хотя и тут следовало прятать концы в воду в прямом и переносном смысле – ведь морское транспортное средство все-таки считалось продолжением территории республики.
Организаторским способностям народнофронтовцев могли бы позавидовать самые обученные подразделения гитлеровской военной машины. От их цепкой предусмотрительности в проведении варварской операции не мог ускользнуть практически никто. Они приходили по несколько раз, стучались в квартиры со смешанными семьями, где толпа, называя имена, скажем, детей-армян, интересовалась у матери-еврейки или русской, куда она их спрятала.
Их очень, к примеру, интересовал известный стоматолог, живущий в центре города, на проспекте Кирова. Они приходили дважды, трижды, настырно спрашивали у соседки-осетинки о том, где находится он сам, в городе ли его русская жена? Когда женщина с перепугу ответила невпопад, а затем и пустила слезу, то “благородные” господа из народного фронта спросили: “что плачешь? Разве ты не мусульманка?” Та согласно-испуганно закивала головой. Уже после ухода “доблестных” молодых людей старая женщина разразилась истерикой. Но у нее было преимущество перед теми, кого гнали из своих домов к морю. Несравнимое преимущество.
Перекрыты были все выезды из Баку: железнодорожные, авиа и авто. На машине мог проскочить разве что прекрасно разбирающийся в сельской местности автоводитель. Нам известны случаи, когда, скажем, въехавший в Кубу, остановленный, но не остановившийся, переданный ГАИ на выезде отчаянный человек смог незамеченным проехать по узкой, боковой, неконтролируемой дороге. Но это единичное и совсем нетипичное для семи кровавых дней явление. Остается загадкой, (а, может, это закономерность?) почему власть придержащие в городе и республике в эти дни могущественные народнофронтовцы не разрешили выехать ненавистным армянам спокойно, без жертв, моральных потрясений, материальных потерь. Так, как, скажем, их соотечественники выезжали из Еревана.
Прекрасное здание железнодорожного вокзала, шедевр архитектуры 80-х годов прошлого столетия стало, как и в 1918 году, эпицентром кровавых событий. Привокзальная площадь настолько полюбилась вандалам, что они ее по-хозяйски оккупировали и установили там новый порядок.
Вокзал находился в Насиминском районе, комендантом которого был А.Лебедь. Вверенные ему войска патрулировали эту территорию. Ему вначале пришлось удвоить, а затем утроить число патрулей. Вот как выглядел один из главных очагов беды глазами А.Лебедя: “Конфликты на вокзале носили множественный и скоротечный характер… по вокзалу шастали разрозненные группы, изображающие из себя провожающих, встречающих, отъезжающих юнцов… стоило патрулю отвернуться (характерно, что во время московских событий 1998 года, начавшихся с трагедии на ярмарке в Лужниках, воинственная поначалу толпа демонстрировала те же качества. Стоило появиться вооруженным людям, как был забыт и мертвый, брошенный прямо на мостовой, и обувь, видимо, слетевшая с ног бегущих, что успели заснять телекамеры), как следовал молниеносный налет на отъезжающую армянскую семью… Следовало несколько ударов в лицо, неважно, мужское или женское, выхватывалась какая-нибудь вещь, и шпана растворялась в толпе, оставляя дико ревущих перепуганных детей и окровавленных…взрослых… Носильщики-азербайджанцы демонстративно не замечали армянские семьи с их узлами и чемоданами. (А.Лебедь. За державу обидно… с.275-258). Генерал приводит случай зверского избиения высокого и крепкого парня – 25-27 лет с орденом Красной Звезды и медалью “За отвагу”, который вынес из машины старика и, посадив его себе на плечи, пытался отнести его на вокзал, оставив пожилую женщину и десятилетнего мальчика с вещами. Толпа налетела мгновенно. На двинувшегося было к вокзалу парня, сбила его с ног. На старую женщину, мальчика и вещи. Их спасли военные – А.Лебедь с тремя подчиненными. Толпа разбежалась.
“Зачем вы защищаете армян?” – этот вопрос, сопровождаемый матерщиной, угрозами, кривлянием Лебедю, приходилось слышать не раз. Пришлось держать ответ. Предоставим слово будущему лауреату немецкой гессенской премии, полученной за прекращение войны в Чечне: “Когда разговариваешь с толпой, очень важно не поддаться ее агрессивному настрою, сохранить абсолютное спокойствие и выдержку. В большинстве случаев толпа осознает моральное превосходство говорившего и успокаивается. Я стал рядом с милиционерами. Десяток прибывших со мной солдат сделали их цепочку более густой и внушительной: “Уважаемые товарищи, прошу вас, успокойтесь!. Мы защищаем не армян. Мы защищаем людей! В Армении 98-ая воздушно-десантная дивизия обеспечивает эвакуацию азербайджанского населения. Нам все равно, кто и по каким мотивам кого убивает, наша задача – не допустить этого. Успокойтесь, прошу вас, и идите с миром. Я и подчиненные мне люди не желают вам зла”. (сс.259-260).
Тогда конфликт был исчерпан. Но главное было впереди.
Андроник Саркисов, персональный пенсионер республиканского значения, бывший парторг ЦК КПСС, ветеран партии (60 лет в ее рядах), был остановлен фашиствующими молодчиками непосредственно на платформе железнодорожного вокзала. Его обыскали и тут же сняли жатву – 550 рублей, ручные часы и шапку-ушанку. Видимо, она им показалась небольшой, тогда они стали бить человека, который по возрасту им годился не только в отцы, но и в деды. Даже через месяц на его лице были отчетливо видны следы побоев.
Завхозом в Бакинском театре юного зрителя работал 71-летний Григорий Авакян. В конце 1989 года его постигла участь всех еще работающих армян – увольнение. Тогда он с женой Норой Кабардян решил поехать в Подмосковье к дочери, уехавшей туда за год до этого. 14 января они приехали на вокзал с вещами. Московский поезд опаздывал на два часа. В 6 часов вечера, когда подали на платформу состав, их окружила толпа, примерно из 40 человек. Двое из них подошли к супругам и потребовали документы.
– Что было потом, страшно вспомнить, – рассказывает Авакян. – Жену и меня повалили на землю, стали избивать, кто чем мог. При этом страшно, нецензурно ругались. Сожгли наши вещи. Сберечь удалось лишь удостоверение участника войны. Нас спасли солдаты. Они оттащили бандитов, окружили нас плотным кольцом и доставили в 8-е отделение милиции. Там подполковник милиции развел руками: “Зачем привели? Что я с ними буду делать? Ведите их в “Шафаг”, там армян собирают”. Так мы оказались в концлагере кинотеатра, а затем и на пароме.
Подобные вопросы не задавали милиционеры при встрече на железнодорожном вокзале 16 января с Владимиром Мирзояном. Они очень хорошо знали, что с ним надо делать. Проверив паспорт и удостоверившись, что перед ними армянин, сопроводили его в отделение народного фронта. Один из сотрудников, которого четверо находившихся в отделении народнофронтовцев называли Али, потребовал у Владимира с женой деньги и драгоценности. Отобрав 1900 рублей, вернул 80, посадил в стоящие у входа в здание “жигули” и благородно приказал доставить ограбленных на вокзал, к поезду Баку-Симферополь.
На вокзале на Мирзоянов напала другая группа, отняли оставшиеся деньги и повезли на сборный пункт к парому. Что к этому добавить? Пожалуй, что Владимира Гайковича Мирзояна, главного специалиста стройотряда Бакинского отделения гидропроекта уволили с работы 2 января, что управдом ЖЭКа “Азнефти” Ахмедов заявил о необходимости немедленно покинуть квартиру 36 по улице Гоголя, 111, которая по указанию НФАз будет занята азербайджанцами. И, наконец, что произошла сия варварская акция 16 января.
Ольгу и Роберта Петросовых били на вокзале так же жестоко, как и 80-летнего Хорена Аветисянца. Русская женщина, инженер “Азерэлектротерма”, Валентина Асланова прошла круги ада на железной дороге из-за того, что десятилетия назад вышла замуж за армянина и имела от него двоих детей. Их квартира 46 по ул.М.Б.Касумова 22/23 была разгромлена 14 января. За час до погрома, в половине 8-го вечера, забрав лишь документы, их семья на машине знакомых азербайджанцев выехала за город, где после десяти часов они сели в поезд Баку-Тбилиси. Не успели супруги войти в купе, как там появились двое “стражей правопорядка” в милицейской форме и стали проверять документы и вещи.
– В документах, – рассказывает Валентина Петровна, – лежали все наши сбережения – 10 тысяч рублей. Они их забрали и сказали, что если будем жаловаться, то выдадут нас толпе, которая тут же расправится с нами. Милиция – настоящие мародеры.
Альберт Саакян, портной фабрики индпошива одежды № 2 вместе с матерью Цагик Арутюнян и сестрой Пунджик Газарян приехали на вокзал 15 января в 12 часов дня с билетами до Армавира. За пять минут до отправления поезда в купе к ним вошли трое парней, предъявили удостоверение членов народного фронта и предложили отдать тысячу рублей за то, что позволят им уехать. Он отдал 100 рублей и сказал, что больше денег нет. Они угрожали ножом, преследуемый выскочил на перрон. В тот же момент почувствовал сильный удар сзади в шею, один из них вытащил из кармана 500 рублей. Проводница скрыла его в подсобном помещении 1 вагона. В Сумгаите оказалось, что мать Альберта вытолкнули из поезда и, угрожая ножом, забрали у нее 3 тысячи рублей и облигаций на 2 тысячи рублей. Растаскали вещи. Через 2-3 дня он встретил женщин, их посадили в поезд № 5.
Вот еще одно свидетельство очевидца и жертвы вандализма – инвалида 2 группы, пенсионера Хачика Мелкумяна, ранее проживавшего в квартире 4, по улице Али Байрамова 11:
– 13 января в половине 9 утра я пошел к одному человеку. К 12 часам дня пришел домой. Собственно, дома уже не было: квартира разграблена, в ней толпятся люди. Один из них – инвалид без ноги, ударил меня палкой по животу, второй повалил на пол и стал меня бить со словами: “Мы тебя предупреждали, уезжай, почему ты еще здесь”. Меня били, а потом заставили подписать бумагу, что отныне моя квартира принадлежит только азербайджанцу. Меня бы убили, если бы не соседи. Они спрятали меня и в 10 часов вечера отвели на вокзал. Я чудом спасся. Толпа была занята женщиной, лет 35. Они избили сопровождающих ее азербайджанцев, отвели несчастную в поезд, схватив за ноги, разорвали ее и сожгли, предварительно облив мазутом. Ее крик стоит в моих ушах.
От полной расправы в аэропорту 12 января в 6 часов вечера Карину Якубову, педагога музыкальной школы № 30 Шаумяновского района, спасло лишь то, что избиваемый народнофронтовцами вместе с ней муж – Магасия Мардухаевич Якубов, исхитрился каким-то образом показать им свой паспорт, удостоверяющий его еврейскую национальность. Тогда бить перестали. Зато супруги видели, как, загнав в угол, били пассажиров ереванского рейса. И милиция, воспринимая это, как должное, не вмешивалась в чинимую у всех на виду расправу над ни в чем неповинными людьми.
Аэропорт полностью “оккупировал” народный фронт. Воздушные ворота практически были закрыты для армян. Не имел никакого значения билет – решающей была фамилия в паспорте или в другом, удостоверяющем личность человека документе.
С этого момента – проверки паспорта начались в аэропорту мучения 44-летней Леры Оганян. Она имела честь жить, как мы уже писали, в особо криминогенном бакинском доме 8, по ул.лейт.Шмидта (квартира 118), в том, где жила до последних своих дней Э.Кафарова (Этот дом имеет еще два выхода и два адреса – по ул.Узеира Гаджибекова и Хагани). Ее дети, мать и муж, спасаясь от неоднократных налетов никем не сдерживаемых бандитов уже покинули город. Она ночью 12 января ждала в аэропорту объявления посадки на свой рейс. Дождалась… Узнав, что она армянка, народнофронтовцы с криком силой схватили ее за руки и потащили к выходу. Не помогли ни милиционеры, которые находились в зале ожидания, ни военные. В 30-ти метрах от входа стоял автобус “МАЗ”, куда затолкали Леру. Там оказалось 17 армян и человек 10-12 представителей НФ.
– Они заявили, – вспоминает Лера – что нас берут заложниками и чтобы мы сдали оружие. Его у нас не оказалось. Тогда у станции метро “Азизбеков” нас высадили. Еле добралась до знакомых, где пряталась несколько дней. Через несколько дней на их автомашине выехала в Дагестан. Оттуда в Ереван.
13 января в 10 часов утра с билетом на рейс Баку-Ереван, долженствующий вылететь в 10 минут первого дня, Вартуи Алексанян со своим 73-летним мужем приехали в аэропорт. Вначале все было спокойно. В 12 часов дня в здание аэропорта как шакалы налетели “боевые” дружины числом примерно в 400-500 человек. Они требовали предъявить паспорта. Армян узнавали по тому, что они не спешили их показывать. Мгновенно отделили их от остального меньшинства (чем не гитлеровские методы?), стали вспарывать вещи. Тут же на площади, перед аэропортовским зданием разожгли костры. Стали в них бросать постель, старую одежду, документы. Деньги, паспорта, сберегательные книжки, драгоценности отбирали.
– Мужа моего бросили на пол, стали топтать, избивать, – рассказывает Вартуи Осиповна, – никто не помог, все стояли и смотрели. Мужу переломали руку, ребра, оттоптали три пальца. Почему никто не снимал на пленку?
Этот вопрос женщины, оставившей с мужем в Баку не только здоровье, но и трехкомнатную квартиру, все нажитое имущество, адресуется, прежде всего, к тем демократически мыслящим радикалам, которые поспешили осенью 1990 года в Баку помогать представителям народного фронта одерживать победу на выборах в Верховный Совет республики. В частности, к депутату Моссовета Валентину Дубинину. К Ельцину обращаться и пытаться в знак протеста вскрывать себе вены из-за подонков, у которых руки в крови, вряд ли стоило. Здесь мы пользуется информацией, почерпнутой из выступления коменданта Баку В.Буниятова по телевидению в канун выборов в Азербайджане. Очень жаль, если правда, что Дубинин, как и лаборант московского НИИ, член исполкома Демократической партии России А.Блинников, корреспондент еженедельника “Наш дом” поспешил в Баку на политическое шоу по приглашению тех, кто несколько месяцев назад организовал резню в этом городе, по чьему велению сотни тысяч людей остались бездомными.
Никто не фотографировал пылающие перед зданием аэропорта костры. Но они навсегда запечатлелись в сердце и душах тех, кто раньше десятилетиями приобретал эти сжигаемые со злостью и остервенением на их глазах вещи. Помнят о них Эмилия и Леон Авакяны. Правда, последний по рассказам жены. Оставив свою квартиру 104, по ул.Узеира Гаджибекова, 45, она пыталась 13 января вылететь из города к уехавшему ранее мужу. Все видела своими глазами. Спаслась чудом. Рядом с представителями Аэрофлота стояли члены народного фронта, проверяли паспорта, их интересовали национальность и фамилия. Армян хватали, уводили на площадку строящегося нового здания аэровокзала. Эмилия Владимировна вспоминает:
– Их вещи пылали в огромных кострах. Избиваемые просили о помощи, но никто не осмеливался за них заступиться. Хулиганам не было отпора, при избиении в качестве наблюдателей, не вмешиваясь, присутствовали патрульные солдаты, никто из них не оказывал никакого противодействия.
Суматоха усилилась в аэропорту из-за того, что по настоянию всесильного народного фронта откладывались на несколько часов рейсы: необходим был тщательный отсев из числа отлетающих армян. На 6 часов был 13 января задержан тбилисский рейс. Русской Эмилии Владимировне с армянской фамилией удалось улететь благодаря малой хитрости. Ее билет был положен под два других с русскими фамилиями, и все вместе подано в самом конце, когда обстановка осложнилась еще и тем, что шла регистрация одновременно двух рейсов.
Мой путь повторила Ирина Навасардова, дамский мастер-парикмахер комбината бытового обслуживания “Бахар”. Ей удалось спрятаться у соседей, когда во второй половине 13 января бандиты ворвались в ее квартиру 7, по улице Инглаб, 59. 17 января она была в аэропорту. Через накопитель (слово-то какое!) армян ее посадили в тбилисский самолет. В этот день вещи уже не жгли, костры не разводили. С ручными сумками, налегке армянам можно было через охраняемую солдатами площадку, обнесенную сеткой наподобие той, что ставят на арене цирка во время номера дрессировщика диких зверей, вылететь в любое кроме Еревана (туда самолеты с гражданского аэропорта не летали) направление. Словом, капкан чуть-чуть приоткрыл свои двери, и в них можно было, правда, рискуя остаться с отрезанной головой, успеть проскочить. Как проскочил, если можно применить столь резвое слово к 90-летнему слепому персональному пенсионеру союзного (!) значения Исааку Айрапетову. Его, еле передвигающегося, вместе с парализованной женой (о ней мы писали, она скончалась в ереванской больнице) и 65-летней дочкой избили, выбросили на улицу. Затем машина “скорой помощи” доставила их в аэропорт, оттуда через Астрахань они попали в Ереван. Также удалось вырваться из капкана Сурену Мелкумяну. Его били, при нем разгромили квартиру, сказали, чтобы поскорее убирался, в противном случае прибьют или зарежут. Затем через комендатуру в сопровождении военных пенсионер был доставлен в аэропорт. Аналогичным образом спаслись после погрома в своей квартире 26, по улице Али Байрамова, 3, Нуник Аракелян с мужем и сыном. Тут, видимо, сработала профессиональная солидарность – она долго работала спецконтролером в аэропорту.
Не смогла улететь с авиабилетами на 11 января в руках машинист компрессорного цеха завода им.лейт.Шмидта Светлана Сарумова. Вначале отложили рейс на 12-е, затем объявили, что вылета не будет. Идти из аэропорта было некуда, квартиру 61, по ул.Басина, 58 заняли. В 9 часов вечера налетела толпа, всех армян погнали в грязный “Икарус”, повезли в сторону города. По дороге, не зажигая света, раздели, отняли деньги, потом, обзывая и избивая, вытолкнули всех из автобуса в темноту и уехали.
О капкане мы сейчас, спустя месяцы, знаем и можем говорить. Тогда же. в январе, было не до рассуждений, сопоставлений, анализа. И тем, кто хотя бы на короткое время ранее покинул Баку, трудно представить реальную картину того, что там происходило. Прямо в пекло ехал на своей машине из Армении 13 января за семьей Владимир Пашаян:
– Был девятый час вечера, когда на подступах к городу меня остановили и потребовали документы. Я ответил, что у меня их нет. “Значит, армянин” – заключили они и вытащили меня из машины, посадили в свою и повезли, как выразились, в штаб народного фронта. Здесь, на мое несчастье, оказался человек, который знал и меня, и мою семью, и адрес нашей квартиры. Вот его и послали со мной с тем, чтобы я взял документы, после чего меня должны были, якобы, сдать в милицию, а потом вывезти из города. В эти минуты я был еще относительно спокоен, не до конца понимал, что происходит. В сопровождении шестерых народнофронтовцев меня повезли домой. Жена открыла на знакомый голос. Вначале потребовали документы со словами: “вам надо немедленно уезжать”, а затем принялись за откровенный грабеж квартиры. Из тещиной сумки взяли деньги, сорвали серьги с жены. Меня вывели из дома, сказав жене, что позже придут за ней. Я понял: везут убивать. привезли на какой-то пустырь, повалили на землю, начали бить, угрожая ножами. Оставили меня, израненного, истекающего кровью, думая, что я мертв. Уже в Ереване врачи насчитали у меня шесть ножевых ранений. Спас меня плащ, точнее металлическая застежка, в которую попадали пару раз ножом. Запомнился разговор, который вели бандиты между собой. Один из них сказал, что ему нужно вернуться и забрать мой телевизор, второй ответил: сегодня в “Запорожец” не поместится, завтра поедешь на “Жигулях”, спокойно заберешь”.
Они уехали, а я весь в крови и грязи закоулками добрался до своего дома. Стучу, никто не отвечает. Поднялся к соседке, она русская. Вызвала “скорую помощь”. Врача пришлось уговаривать чтобы только наложил повязки, а не отвозил в больницу, там меня бы, наверняка, добили. Всю ночь просидел в подъезде, в темноте и холоде, истекая кровью. Лишь под утро пришел участковый, вслед за ним наряд милиции. Открыли дверь, вошли в квартиру. моя жена была убита, а теща лежала еле живая, жестоко избитая. Ни документов, ни драгоценностей, ни денег, в квартире – полный разгром. Порасспросили меня, записали показания, жену отвезли в морг, а нас с тещей – в больницу.
О перипетиях В.Пашаяна в больнице мы уже писали. Из этого “богоугодного” заведения, как знают читатели, ему с помощью русского шофера такси удалось бежать. Но мучения на этом не кончились. В собственной разграбленной квартире он провел день и ночь, а на следующий день – вечером, вновь постучали. Не открывать было бессмысленно. Вошли из народного фронта (так они представились) человек 11 и начали рыскать по квартире, забирая все оставшееся, вплоть до пачки сигарет. Не разрешили взять с собой ничего, даже теплой одежды, отвезли в порт, на паром.
– Вот так я оказался, – завершает свой скорбный рассказ В.Пашаян, – здесь, в ереванской железнодорожной больнице, без документов и жилья. Я потерял жену, не знаю, похоронена ли она, и если да, то где? Не знаю, что стало с тещей. Исчезла сестра – 52-летняя Евгения Мелик-Пашаева и мать 78-летняя Зарвард Пашаян.
Центр города оказался чуть ли не самым беззащитным. Чем можно объяснить такую невероятную ситуацию? Близостью с площадью, которая собирала ежедневно тысячные толпы? Расположением главных раздражителей в виде правительственных зданий? Слабостью, никчемностью, с одной стороны, официальных городских и районных руководителей, с другой стороны, агрессивностью, злобной ненавистью решительно рвущихся к власти народнофронтовцев? Так или иначе ясно одно: и 72 года назад, и сейчас капкан с видом на море был особо крепким непосредственно у почти закрытого входа-выхода у моря.
С какой улицы начать? Пожалуй, лучше всего с улицы лейт.Шмидта. Перпендикулярная морю, ранее именуемая Каспийской, улица нам интересна тем, что как мы писали, в одном из примечательных домов с двумя теперь уже бывшими музеями – Шаумяна и Кирова, жила тогдашний Председатель Президиума Верховного Совета республики Э.Кафарова. Дом уже вспоминали, потому перейдем к конкретным людям. Вельможное соседство не помешало молодчикам полностью разгромить квартиру 96 в этом доме, а ее основную съемщицу Римму Захарян ограбленной выгнать из дома.
Этот дом имеет выход и адрес, как мы писали, по улице Узеира Гаджибекова. Бывшая Биржевая, третья от моря улица, параллельная ему и повторившая очертания и изгибы бухты, она выходит какой-то своей частью на печально знаменитую площадь Ленина. А именно-новыми домами, первые этажи которых заняли аптека, Дом книги, универмаг “Бакы”, Дом быта “Айнур”. О том, что эти объекты оказались в центре волчьего внимания вандалов, читатели узнают при дальнейшем знакомстве с судьбами людей. Оттуда армян, невзирая на стаж и заслуги, изгоняли особо жестоко и, главное, своевременно, даже досрочно. Наш рассказ сейчас о некоторых пострадавших жителях этой улицы. Не всех, естественно, ибо мы располагаем очень фрагментарными, отрывочными данными. За углом от своего дома № 18 по улице У.Гаджибекова, (квартира 17), по улице Шаумяна старшим бухгалтером “Азгидрометслужбы” работала Арфеня Едигарова. Ее заставили уволиться, не выдав даже расчета. Квартиру разграбили. Как и ее сосед с 25-й квартиры Альберт Саакян с семьей, о котором мы уже рассказали в связи с положением на железнодорожном вокзале, она 15 января выехала поездом из Баку. К ним в купе ворвались 5 человек и потребовали деньги. Отобрали у нее паспорт, 1600 рублей, часы, шаль, серебряный пояс, приемник и… высадили в Сумгаите. Через несколько дней вместе с матерью соседа их отправили в Минводы. Оказавшись за пределами республики, они добрались до Еревана.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском армянском национальном совете. 1919 год.
На улице Уз.Гаджибекова (бывший Биржевой) жили 512 армянских семей из 2259 человек. 721 человек бежал, осталось 1538 жителей. Из них 78 убиты, 35 исчезли, 29 взяты в плен, 22 умерли. Пострадало 7,25% армян-жителей этой улицы, или 10,66% тех, кто остался в городе.
В 113-й квартире этого большого дома жила пенсионерка Греза Тараянц. Ее ребенком в 1921 году родители привезли из Киева в Баку, приняв роковое для будущих поколений семьи решение обосноваться в этом городе. После окончания в 1942 году медицинского института она 35 лет работала врачом-терапевтом в 1 городской поликлинике, что находится на соседнем с домом проспектом Кирова. Подполковником медслужбы, врачом-эпидемиологом был ее покойный муж – Исаак Данилов.
Ее сестра Анна Тараянц родилась в Баку в 1923 году. После окончания факультета иностранных языков АПИ им.Ленина осталась преподавать в институте, где на кафедре лексики английского языка проработала 33 года до ухода на пенсию в 1978 году. Восемь лет назад потеряла мужа Бениамина Тер-Саркисова, ветерана войны, доктора технических наук, жила с дочерью, инвалидом 2 группы Ольгой в квартире 2, по улице 28 апреля, 14.
13 января в 7 часов вечера в ее дверь стали стучать. Она успела позвонить сестре. К кому, как не к родному человеку, обратишься за помощью? Бандиты действовали сплоченно и оперативно. Дверь не поддавалась, выломали рядом стену и через образовавшийся проем открыли дверь и ворвались в квартиру. Предоставим слово вначале Анне Аршаковне:
– Их было человек 15. Один из них свалил меня, сильно ударил по лицу. Приказал мне встать, снова ударил. Бил железным прутом по животу, бедрам, пояснице, груди, левой руке. К нему присоединились другие. Сломали очки, повалили на кровать, продолжали бить, требуя денег и золота. Пока эти били, другие ломали мебель. Появилась новая группа, в ней были женщины, дети, новое пополнение мужчин. Они все занялись грабежом.
Минут через 15 после начала грабежа в квартиру прибежала сестра Анны Аршаковны. Перед ее взором предстала разграбленная квартира, с разбитой мебелью, перевернутыми столами и стульями, оба телефонных аппарата с разорванными шнурами были разбиты и валялись на полу. Сестра без очков, которые разбитыми валялись также на полу была избита, вся в крови.
– При виде этой картины во всегда опрятной, идеально ухоженной квартире сестры, при ее виде я стала сильно кричать, – рассказывает Греза Аршаковна. – Меня ударили по лицу и голове, ящиком от буфета по спине и груди, требовали деньги. Представившись членами народного фронта, спросили, где я живу. Я сказала, что приехала из Харькова, испугавшись за дочь с зятем, оставшихся дома.
Ее рассказ продолжила Анна Аршаковна:
– Целые сутки приходили люди, уносили постель, одежду – мою, покойного мужа, дочери, таскали масло, яйца, сгущенное молоко, чай. Затем пришла новая группа людей. Они вывели нас во двор, сказали, чтобы убить. Один из них, представившись членом народного фронта, объявил, что он житель селения Акбулак Красносельского района Намазов и если я хочу с дочерью и сестрой остаться живой, то должна подписать доверенность на свою квартиру ему и дать согласие на обмен с ним в Красносельский район. Конечно, я подписала доверенность. Тогда нас вернули в квартиру. Пришла новая группа. Они нас раздели догола и украли облигации займа на тысячу рублей, серебряные и золотые вещи, сберкнижку на 750 рублей. Исчезли паспорта и все другие документы.
14 января пришел начальник ЖЭУ № 49, главный инженер и представитель народного фронта, которые сказали, что доверенность на квартиру недействительна и 15 января они пришлют нотариуса для официального оформления документа. Оставили нас еще на одни сутки. Но 15 января пришла группа из народного фронта и отвезла нас в “Шафаг”, мотивируя тем, что резня усиливается и необходимо вывезти из города всех армян, иначе они погибнут.
Это печальное повествование завершает Ольга Тер-Саркисова, переводчица, работник СКТБ Академии наук Азербайджанской ССР:
– Я передвигалась после перелома на костылях. Меня толкнули в спину, ударили по голове. С помощью мамы и тети я поднялась, они меня вывели во двор, и мы, побитые и униженные, навсегда покинули наш полностью разграбленный, уничтоженный дом. От нас избавлялись в городе поспешно и агрессивно, со злобой, копившейся, видимо, десятилетиями и передаваемой в виде самого главного наследства из поколения в поколение. Разве можно забыть звериный оскал морд этих человекоподободных?
Вслед за старшей сестрой Тараян мы с Вами, читатель, оказались на одной из центральных улиц Баку, его важной торговой, культурной артерии. Недавно на этой улице восстановили здание немецкой кирхи и открыли в нем зал органной музыки. Собирался на концерты весь партийно-политический “бомонд” с чадами и домочадцами. Их важные лица, устремленные на сцену, несколько раз демонстрировали по телевизору. Им, увлеченным камерной музыкой, естественно, было совсем неинтересно, что через короткое время при их попустительстве и определенной доли трусости, на этой улице будут молчать все музы, заглушенные криками убиваемых, а также выбрасываемых из окон многоэтажных домов людей. Кирху временно закроют. До лучших времен. Вначале полагалось изгнать из города всех армян. Очистить Баку от скверны.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На улице 28 Апреля (бывшей Телефонной) до резни 1918 года жили 1208 армянских семей из 4275 человек. 1612 человек бежали, осталось 2663 жителей. Из них 138 убиты, 109 исчезли, 276 взяты в плен. 129 умерли. Пострадало 15,25% армян – жителей этой улицы, или 24,48% тех, кто остался в городе.
13 января еще могла Анжела Саакова, дрожа и плача, наблюдать из окна своей квартиры 83, по улице 28 Апреля, 5, что творится на улице. Она видела, как зверски избивали у продовольственного магазина напротив, на пересечении улиц 28 Апреля и лейтенанта Шмидта, мужчину. Окружив его, топтали и пинали ногами, а потом поволокли в сторону кинотеатра Низами. До нее и брата очередь дошла 14 января, когда толпа ворвалась во двор. Пока громили соседние квартиры, они убежали и спрятались у знакомых. 16 января брат пытался пройти в квартиру, чтобы взять кое-какие вещи, но она была занята. “Новые хозяева” успели уже в дверях предусмотрительно сменить замок.
– Брату 51 год, он инженер-экономист 1 категории, работал в Бакинском филиале проектного института “Центросоюзпроект”, – говорит Анжела Арсеновна. – Мне 41 год. Я шестикратная чемпионка Азербайджана по шахматам, участница трех спартакиад народов СССР, шахматной олимпиады страны, финала чемпионата СССР, среди женщин. Свыше 20 лет защищала спортивную честь соседней республики, отдавала силы и знания развитию шахмат, а теперь оказалась выброшенной на улицу в буквальном смысле этого слова. Мой отец, участник гражданской войны, педагог, воспитывал нас с братом патриотами и интернационалистами. Мог ли он предположить, что его дети станут бездомными беженцами?
Хочется добавить, что Анжела не почивала на былых лаврах, а активно участвовала в воспитании национальной шахматной смены в качестве руководителя шахматного кружка Бакинского городского дворца пионеров. Не сумел или не захотел защитить своего работника многолетний руководитель этого учреждения А.Алиев, произнесший, наверное, целые тома спичей об интернационализме азербайджанского народа на всевозможных совещаниях различного уровня? В штабе народного фронта, куда попала Анжела с братом, их грубо обыскали и, убедившись в отсутствии припрятанных денег и драгоценностей, пропустили через “Шафаг” на паром.
В близком, чрезвычайно опасном в эти дни соседстве с железнодорожным вокзалом жил по улице 28 Апреля, 56 Сергей Аветисов. Первый раз его, ветерана войны избили еще 26 ноября 1989 года. В 6 часов вечера беспрепятственно ворвались в квартиру, били его палками, камнями, бутылками. Жену ударили железным предметом в правый глаз. На телефонный вызов милиция не явилась. Тогда знакомый привел наряд с Насиминского районного отделения. Стражи правопорядка заставили пожилых людей покинуть квартиру, заколотили поломанную дверь и сказали, что их жилище будет находиться по охраной патруля. Старики вынуждены были ночью остаться у знакомых. На утро, придя во двор, увидели полностью разграбленную квартиру, а в ней людей, которые язвили, что их вселил сюда народный фронт, и они собираются здесь жить. Ничего не дали обращения в военную комендатуру, к заместителю начальника Насиминского РОВД Авшалумову, в ЖЭУ-49. Оставшись на улице, они подавали телеграммы в Прокуратуру Азербайджана, в ЦК Компартии Везирову. Их на короткое время все-таки вселили в квартиру. Но 13 января все повторилось с новой силой. Избитых, почти голых стариков вывозили на пароме.
С шестимесячным грудным ребенком пришлось бежать, спасаясь от бандитов из своей квартиры 43, по улице 28 Апреля, 72 Элле Тумасовой. До 19 января она жила в знакомой русской семье, днем ее “сдали” в отделение милиции района 26 бакинских комиссаров, и в ночь на 20 отправили на паром.
Улица Шаумяна была настоящим раздражителем “демократической” толпы и ее организаторов. Это имя вызывало зоологическую ненависть не только у академиков. Пойманные еще на заре беспорядков в “солнечном” городе мальчишки-учащиеся мореходного училища на том, что сдирали таблички со стен домов, а также переворачивали машины на этой улице, сознались, что согласились участвовать в подобном мероприятии за… десятку, розданную каждому каким-то солидным киши (92).
За эти невинные забавы никто не ответил. Но улица, где в ведомственном доме КГБ до последних дней второе десятилетие оставалась незанятой трехкомнатная квартира Гейдара Алиева, вскоре лишилась и своего имени, и облика. На ней вовсю шли погромы немногих из оставшихся там армянских квартир. В квартире 42, по улице Шаумяна, 3, коротал свой век в одиночестве пенсионер Алексей Агасибеков, 1919 года рождения. 13 января в 4 часа дня к нему постучали. На вопрос: “кто?” – последовало грубое:
– Открой, иначе сломаем дверь!
Не успел открыть старик дверь, как ворвались человек 15 молодых людей, вооруженных на борьбу с ним, немощным, до зубов топорами и ножами.
Состоялся короткий эмоциональный диалог:
– Что вам нужно?
– Твой труп.
Потом старика легонько толкнули, он упал. Все стали смеяться. В одной рубашке его вышвырнули за дверь на улицу. Дорога была той же – как скотина к морю. Подобным же образом погромщики отнеслись к Гренате Микаэлянц, из дома № 35.
Аналогичный путь, только через кинотеатр “Шафаг” проделал Роман Мкртычян, заготовщик “Азербытобувь”. Уже дома сидела выгнанная с работы дочь. На Главпочтамте, где она работала телеграфисткой, действовала боевая дружина народного фронта – от их бдительного ока не удалось уйти ни одному армянину, все были заблаговременно уволены. В его квартиру 43, по улице Шаумяна, 17 в начале пришли соседи – братья Намик и Махмуд, с ультиматумом пробить стену и занять помещение. Это было 12 января. И ушли они с угрозой: “смотри, завтра будет поздно”. В назидание 13 января со двора погнали соседку с дочерью, разграбили их имущество, а женщин выволокли во двор и били чем попало. 14 января раздался телефонный звонок. Мужской голос, представившись членом народного фронта, четко сказал:
– Я не шантажирую, но предупреждаю, если не покинете квартиру, завтра будет поздно.
И действительно, 15 января ворвались люди и сказали, что дают 5 минут, на то, чтобы все из квартиры убрались. 17 января семья отплыла в Красноводск вместе с другими случайно недобитыми на любезно предоставленном соседней республикой, ее демократическим блоком, транспорте.
Танки и другая боевая техника, идущая на репетицию военного парада, дважды в год нарушала тишину неширокой, обрамленной двумя рядами разросшихся старых деревьев, центральной улицы Хагани. Потом жители близлежащих домов в течение нескольких месяцев засыпали под гул выкриков, рукоплесканий толпы, основательно подогретой на площади Ленина агрессивными монологами малограмотного Панахова, успевшего пройти за короткое время путь от садовника одного из видных партийно-государственных деятелей до лидера националистически настроенной, злобно ненавидящей армян массы.
Было и смешное: в одно прекрасное утро почти вся верхушка центрального, городского и районного партаппарата оказалась согнанной на пересечение двух улиц (этой и лейтенанта Шмидта) для контроля над… заменой и покраской водосточных труб у музея-квартиры С.М.Кирова, которую вдруг решил посетить во время своего краткого пребывания в Баку незабвенный Е.К.Лигачев. И стояли с утра пораньше почтенные начальники и смотрели, как красят трубы, меняют решетки подвальных амбразур. Не знаем, остался ли доволен именно этими “потемкинскими” деревнями секретарь ЦК КПСС, но из Баку он уезжал чрезвычайно воодушевленным. Радость буквально струилась с его высокопоставленного лица, комплиментами были переполнена речь на городской партийной конференции. А до резни оставалось совсем мало времени.
На улицу Хагани мы возвращаемся в позорные для нее дни. С окон домов летели на мостовую живые люди с зажженными факелами на спине. Внизу насиловали старух. Мы не знаем их имена. Склоним голову, читатель, перед ними, в большинстве своем безымянными, не похороненными, проникнемся горем их родных, вдвойне тяжелым от того, что не сумели исполнить последние ритуальные принятые во всем мире обычаи традиционного прощания с близкими.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На улице Хагани (бывшей Молоканской) до резни 1918 года жили 361 армянская семья из 1575 человек. 626 человек бежало, осталось 949 жителей. Из них 49 убиты, 24 исчезли, 47 взяты в плен, 12 умерли. Пострадало 8,38% армян-жителей этой улицы, или 13,90% тех, кто остался в городе.
Этот четырехэтажный дом № 20 дореволюционной постройки строгостью линий и классическими формами придавал неповторимый облик всей улице. Его старожилы любили сидеть на стоящих перед ним в тени деревьев лавочках. Не знаем, как сложилась судьба всех армянских семей, живущих там, кто-то, видимо, успел заблаговременно выехать, приходилось видеть контейнеры, пригнанные плотно к воротам или парадному, в которых грузились вещи еще ранней осенью предпогромного года. Но 13 января (я была тому скорее слушательницей, чем свидетельницей) оттуда в течение нескольких часов неслись дикие крики, и толпа, видимо, напилась там крови досыта.
Рачик Агаджанов из квартиры 61 спасся от бандитов только лишь потому, что воспользовался парадным входом. В чем находился в комнате, в том и побежал балконами и проходными дворами зимним днем к морскому порту – благо, дорога близкая! Ему удалось попасть на военный корабль, паром был 13 января блокирован народным фронтом, в этот день туда без риска для жизни не мог проникнут ни один армянин.
В этом же доме четырехкомнатную квартиру 10 занимала семья Арутюновых. Муж – Генрих Аршакович и дочь Алла Генриховна уехали, в городе осталась жена Грета Борисовна. Русская, она еще продолжала работать заведующей бактериологической лаборатории СЭС Апшеронского района, была депутатом райсовета. Во дворе уже ворвались в армянские квартиры, разграбили их и избили Раю Мурадян, Нану Татьян, Эльмиру Торосян. Ее квартира также была взята бандитами “на мушку”. Неоднократно они ломились в дверь. Милиция на вызовы приезжала лишь в том случае, если по телефону называлась ее девичья фамилия “Москаленко”. Но это был секрет Полишинеля, ибо все документы, включая паспорт, у Греты были давно на армянскую фамилию, которую она взяла при замужестве.
Можно только представить, да и то не до конца, что в своей собственной квартире испытала эта женщина за шесть дней, когда на седьмой – 19 января, расправившись со всеми армянами на улице, толпа прочно взялась за нее. Они стучали в дверь и орали:
– Выйди, выйди, не то убьем.
Пришлось дверь открыть. Ворвались. Перевернули всю квартиру под видом обыска. Искали оружие, мужа-армянина и его, как сказали, выродков. Соседи вызвали милицию. Участковый беспомощно развел руками:
– Вам надо уйти из дома. Я боюсь за вашу жизнь.
Так в 4 часа дня она оказалась в РОВД им.26 бакинских комиссаров. При входе на паром, она лицом к лицу столкнулась с правилами морской депортации армян, организованной народным фронтом, чем они сейчас, спустя год, чрезвычайно гордятся. Итак, слово Грете Борисовне:
– Им было очень весело при нашем виде. Они острили: “Мы вас, как 26 бакинских комиссаров, отправляем в Красноводск”. Грубо обыскивали каждого и без зазрения совести брали вещи и продукты, которые им нравились. При осмотре документов отобрали мое депутатское удостоверение со словами, что им такие депутаты не нужны. Один увидел, что я русская, и сказал: “Мы вас не выпустим”. Хорошо, что он тут же отвлекся другим, более интересным объектом, и я прошла на паром.
Уже тогда эти хорошо организованные люди, несмотря на разбой, грабеж, безответную войну со стариками и женщинами, помнили о том, что в данной ситуации не следует восстанавливать русских против себя. Их цель достигнута: русские, позабыв о своих убитых, раненых, изгнанных из города соотечественников, поспешили в Баку помогать “демократическому” народному фронту бороться за депутатские мандаты в республиканском парламенте. Неужели сработала магия слов “народный фронт?” Но эта организация по своим делам и идеологической платформе, не той, что обозначена на бумаге, а той, что действительно проводилась в жизнь, походит на демократическую столь же, сколько режим Гитлера или Муссолини. Об этом можно заявить со всей ответственностью, опираясь на многочисленные свидетельства живых и трудную смерть убитых.
Пример тому – трагедия семьи Хачатуровых – Григорян – Кеворковых. Они жили в доме 34, новом многоэтажном доме, больше известном в городе как “Дом книги”, потому что в первом этаже его находился современный, просторный книжный магазин. Трехкомнатную квартиру 114 занимали три поколения этой семьи. Старший – Григорий Григорьян, 1901 года рождения, парализованный, прикованный к постели, за ним ухаживала 63-летняя дочь. Супруги Хачатуровы – Иван и Нора были пенсионерами. Они имели двух дочерей. Из них младшая, Инна, находилась с ними, старшая – Кеворкова Ирина была замужем и жила на “8 километре” в квартире 54, по улице К.Караева, 2 (о резне в этом поселке речь впереди). Обе девочки получили высшее образование, окончили университет. Ирина после окончания физфака работала преподавателем физики в школе № 2. С июня 1989 года она не работала из-за оскорблений директора школы Б.Алиева и завуча С.Ахундовой, бойкота со стороны большей части коллектива. Это были неприятности, унижение человеческого и профессионального достоинства, но молодая женщина не знала, что впереди ее ждет ужасное, ни с чем не сравнимое горе.
Инна, окончив факультет прикладной математики университета, работала до увольнения (правда, обошлось без оскорблений, все-таки предприятие союзного подчинения) инженером-программистом Бакинского отделения производственного объединения “Конус”. Когда к площади Ленина 13 января стали подтягиваться толпы людей и начался митинг, друзья увели ее из родительского дома, ставшего небезопасным, к сестре на 8-й километр. Бедные люди! Прибегая к такому бесхитростному маневрированию, они не верили, или не хотели верить в свою обреченность. Все-таки, считалось, находились в родном городе, где, казалось, и стены должны помогать. О том, как они “помогли” этой семье, наш рассказ. Дочери слышали голос матери в последний раз – в 4 часа дня. Задыхаясь, она сказала по телефону, что во дворе огромная толпа. Инна и Ирина, вырывая друг у друга трубку, умоляли родителей спрятаться у соседей, хотя наперед понимали тщетность этих уговоров. Могла ли их заботливая, неспокойная мама оставить в квартире своего парализованного отца, их дедушку, за которым ухаживала уже несколько лет? Нет, конечно.
Через час дочери снова позвонили родителям. На том конце провода трубку подняли, но молчали. Тогда они позвонили соседке. Та ответила, что ничего не знает (?!), только через окно видит, как какие-то мужчины и женщины выносят из квартиры вещи или выбрасывают их с балкона. В течение последующих двух часов сестры звонили в РОВД им.26 бакинских комиссаров и в “скорую помощь”. По первому телефону им отвечали, что не будут связываться с толпой, по второму, – что не могут подъехать к дому, так как их не пропускают. И это было правдой, несколько машин “скорой помощи” скопилось на пересечении улицы Хагани и проспекта Ленина. Толпа их раскачивала, вела переговоры с бригадой врачей и водителями, но к ожидавшим их не подпускала.
Собственно, Иван Саркисович Хачатуров, 1928 года рождения, Нора Григорьевна Григорьян, 1927 года рождения, Григорий Семенович Григорьян, 1901 года рождения, уже никого не ожидали: в собственной квартире их зверски убили. Убили в престижном доме, заселенном сплошь партийно-политическми знаменитостями, деятелями культуры, науки, искусства. В обычные дни перед двумя подъездами этого дома стояли вереницы правительственных и частных машин. И даже близкие соседи ничего не слышали, будто можно беззвучно убивать трех людей одновременно.
О дальнейших событиях рассказывает старшая сестра – Ирина Кеворкова:
– До вечера мы кружили на машине вокруг дома родителей, никто из нас не думал об опасности. За углом дома я увидела 8 грузовиков, полных солдатами. Я просила их помочь мне проникнуть в квартиру, оказать родным медицинскую помощь – я не знала, что они уже убиты. Мне отказали. я обратилась через некоторое время в штаб армии, умоляла их о помощи, они сказали, что вмешиваться не могут. Пытка ожиданием продолжалась. Около 10-ти, может 11 часов вечера (не помню точно) нам сказали, что в квартире находится следственная группа Я оставила сестру в машине, поднялась в дом. Просила, умоляла показать мне родных, но меня не пустили в квартиру, говорили: “Увидишь их в морге”. И добавили, что дело об убийстве будет вести прокурор Байрамов. Я не ушла из подъезда, поднялась на пролет вверх и там стояла, когда вынесли два завернутых тела и квартира опустела, я пробралась туда, где еще недавно был теплый родительский дом. В столовой на полу валялись залитые кровью матрас и подушка, диван был в крови, мне сказали, что на нем убили маму. Я бросилась в комнату дедушки. Он лежал на своей кровати: стена над ней была вся в крови, дедушку не узнать: почти голое тело было все в ранах, голова раздроблена (“вояки” с парализованным постарались, – И.М.). Меня увели из комнаты, сказав, что за все это я должна благодарить Вазгена. Их увезли, как сказали мне, в морг больницы Семашко. Больше мы ничего не смогли узнать. Когда мы выезжали оттуда, то у дома, где универмаг “Бакы”, на улице увидели трупы Марии Тиграновны, старейшего гинеколога, пенсионерки, а также старика, маминого соседа с 1 этажа – Айка.
На этом злоключения сестер не кончились. 14 января ворвались и в квартиру Ирины на “8 километре”. Во время тотального грабежа знакомым удалось вывезти их в отделение милиции, а оттуда на паром. Заведующая лабораторией института “Азгоспромпроект” Шушаник Саакова из квартиры 102 соседнего дома 26/32 на фоне трагедии этой семьи, можно сказать, совсем не пострадала – лишилась только квартиры и имущества: “заботливые” народнофронтовцы пришли за ней и отправили женщину на паром. Что помогло ей? Близкое соседство с квартирой М.Мамедова – тогдашнего 1 секретаря Бакинского горкома партии? Он хоть и успел получить новую в более престижном доме для партийной верхушки, но из этой четырехкомнатной квартиры, обжитой и оставленной сыну, не торопился переезжать.
Профессора и академики, цвет науки, культуры нации, тот же Максуд Ибрагимбеков, который незадолго до резни, о чем мы уже писали, произносил лицемерные речи перед своими собратьями по перу в Москве, – все они, жители этого дома, – ничего не видели и не слышали? Не могли они, или не хотели заступиться за армян? На эти вопросы предоставим возможность им отвечать перед своей совестью до конца жизни. Знаем одно: такое тотальное предательство не может пройти бесследно. Ни для кого. И не надо при этом искать причины убийств в Нагорном Карабахе. Гинеколог Мария Тиграновна, умелые добрые руки которой приняли сотни, тысячи азербайджанских детей, не имела никакого отношения к данной проблеме, но ее труп, неизвестно где и кем впоследствии похороненный, несколько часов валялся на улице перед универмагом “Бакы”. А когда она, еще живая, летела из своего окна, ее крик тоже не слышали соседи? Ничего о погромах, естественно, не знала и живущая в этом доме многолетний редактор журнала “Азербайджан гадыны” (“Азербайджанская женщина”) Халида Хасилова. А если и знала, то могла ли столь незначительная акция, как истребление ненавистных армян, оторвать от письменного стола плодовитую детскую писательницу, затеявшую долгий и нудный спор с автором передачи “Позиция” Генрихом Боровиком?
На соседней улице Низами бандиты разбойничали еще в декабре. Тогда разгромили армянские квартиры в доме рядом с кинотеатром “Билик” (“Знание”), Безнаказанность и вседозволенность объяснялась близостью с главным штабом народного фронта. Орды могли под мусаватским флагом вершить любую расправу.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На улице Низами (бывшей Торговой) до резни 1918 года жила 971 семья из 4196 человек. 1442 человек бежало, осталось 2754 жителей. Из них 142 убиты, 93 исчезли, 86 взяты в плен, 66 умерли. Пострадало 9,22% армян-жителей этой улицы, или 15,77% тех, кто остался в городе.
Первый погром во дворе дома 77, по улице Низами произошел 11 января, около часу дня. Словно в униформу, погромщики были одеты в черные свитеры и черные плащи. В квартиру к Анне Даниэлян ворвались с диким воплем:
– Армянка?
Не ждали ответа, ибо, во-первых, прекрасно его знали, а во-вторых, увидели упакованные коробки. Их сноровисто стали выносить, старую мебель крушить тем, что было в руках. Смеясь, посоветовали одному из них хоть пару раз ударить армянку, что тот и сделал, пнув женщину ногой. Через полчаса ворвалась другая группа, которая продолжала погром и выносила домашние вещи во двор для дальнейшего разграбления. Погромы продолжались еще два дня. Характерно, что во время посадки на паром среди осуществляющих ее представителей народного фронта Анна Рафаеловна узнала одного из погромщиков, того, кто ударил ее, поваленную на пол, ногой.
Избежала избиения ее соседка по дому из квартиры 67, педагог музыки в школе искусств № 1 Инна Авакимова вместе со своими родителями – Михаилом Атанесовичем и Ларисой Михайловной только лишь потому, что они успели до погрома своей квартиры 14 января убежать из нее и спрятаться у знакомых. которые доставили их затем в отделение милиции и оттуда на паром.
Также “благополучно” сложилась судьба изгнанной из дома и полностью обобранной Тамары Халаповой, вахтера школы 160. В ее квартиру 1, по улице Низами, 91 пришли 14 января человек пять – представители народного фронта и милиции, и велели немедленно одеться и выходить, не разрешив, естественно, ничего взять с собой. Ключи от квартиры отобрали, посадили в автобус, отвезли в кинотеатр “Шафаг”, оттуда на паром.
– Не били, не били, – почти с радостью лихорадочно повторяет Тамара Арменаковна. Потом глаза наполнились слезами:
– Мне книги жаль: собрала небольшую библиотеку, но в ней были очень редкие издания. Вы читали “Венчание русских царей”? И мебель старинная – XIX век.
Спрашивается, до какой моральной растоптанности надо довести человека, чтобы он радовался тому, что его среди бела дня в собственной квартире на центральной улице столицы республики не били?
Наверное, Люся Салаянц из квартиры 24 соседнего дома 94 на противоположной стороне улице посчитает сей вопрос риторически-дилетантским. Ее били по рукам и топтали ногами. Их было 40-50 молодчиков, ворвавшихся в квартиру, где она родилась и жила всю свою жизнь. Свыше 20 лет после окончания университета она работала экономистом на различных промышленных предприятиях города, из них последние восемь месяцев в планово-экономическом отделе машиностроительного завода им.Мусабекова. Ей угрожали и до этого, она жаловалась и в ЖЭУ-4, начальнику, и в ОВД района им.26 бакинских комиссаров. Реакции никакой, зато однозначно категорическими были советы: “Уезжайте, уезжайте, ждете, когда убьют?”
Сейчас Люся Бейбутовна с ужасом в глазах спрашивает:
– Каково было бы моему отцу Бейбуту Петросовичу, профессиональному революционеру, умершему в 1949 году, знать, как с его дочерью поступил народ, которому он отдал лучшие годы своей жизни?
Нам остается добавить, что годы жизни, знания, опыт отдала соседнему народу и она сама, и сотни тысяч других бакинских армян. А что касается отца, то как ни жестоко, даже кощунственно звучит с нашей стороны подобное утверждение, но хорошо, что он успел вовремя умереть и не видеть всего того, что довелось видеть тем, кто остался жить. О них, ветеранах войны, партии, труда, о профессиональных революционерах мы рассказывали раньше и расскажем в дальнейшем.
Один из них Арам Крикоров из квартиры 42, дома 121. На завод им.Воровского он пришел двенадцатилетним мальчишкой в мае 1938 года, стал сталеваром и проработал на нем свыше полвека до увольнения, как принято теперь говорить, по национальному признаку, в октябре 1989 года. Перерыв в трудовом стаже составила война. На фронте он был с июня 1942 по январь 1944 года, когда после четвертого тяжелого ранения инвалидом 2 группы вернулся вновь на предприятие. Здесь в 1946 году женился. И жену Евгению также уволили после 36 лет работы на заводе. 20 лет трудового стажа на заводе “Азэлектротерм” было у их дочери, депутата Баксовета. Простой подсчет показывает: только одна лишь эта семья из трех человек имела трудовой стаж 106 лет. Кого из тех представителей народного фронта, кто заставлял армян писать заявления, этот факт особенно интересовал? Они жестоко избивали всех отказывающихся увольняться.
15 января в час дня погромщики по-хозяйски стучали в квартиру на пятом этаже. Послушаем Арама Аллахвердиевича:
– Соседи по блоку, я слышал, просили их не ломать дверь, говоря, что там живут двое пожилых людей, которые сами вечером уйдут. Это не имело результата. Однако погромщики обещали соседям, что если мы откроем дверь и пойдем с ними, то они нас не тронут. Тогда соседи передали нам об уговоре, и мы открыли дверь. На площадке стояли человек 15. Они потребовали, чтобы я с женой последовали за ними к месту сбора заложников. С собой взять ничего не разрешили. Отобрали ключи и отвезли в штаб народного фронта. По дороге, в машине сняли с меня теплый финский плащ, кашне, шляпу, из кармана пиджака вытащили 100 рублей, с головы жены сорвали японский шарф. Около штаба человек с бородой, обликом похожий на мусульманского священнослужителя, выругал нас и посоветовал своим боевым соратникам отвезти к волчьим воротам (93), раздеть и избить. Наши мучители его совету не последовали, может, торопились, ведь их ждала неплохая добыча в оставленной нами квартире. Они отвезли нас в 8-ое отделение милиции, оттуда через дорогу отправили в “Шафаг”. При погрузке на паром была страшнейшая давка. Как я и предполагал, а позднее узнал точно, эти люди, действительно, спешили обратно. Вернувшись и открыв дверь, они пировали в квартире всю ночь. А утром подогнали машины и стали выносить из квартиры вещи. Рассказывают, что погрузка шла до вечера. Когда все завершилось, к квартиру вселился наш сосед – работник милиции.
На проспекте Кирова традиционно проживало много армян. В 70-80-е годы их стали расселять в отдаленные новые жилые массивы под видом благоустройства города и сноса одно- и двухэтажных домов, как выразился один высокопоставленный чиновник в период краснознаменных (для республики) семидесятых годов – армянских клоповников. Это мерзкое словосочетание передавалась из уста в уста, вызывало смех и дружное согласие всех власть придержащих. Как бы там ни было, но сносились дома, и на их месте разбивались скверы. Вместо квартир высаживались кусты роз, которые, правда там не хотели расти, а если где и привились, то на дачах некоторых руководителей, попутно завезенных туда. Специально для широкомасштабных политических акций-торжеств, где Г.Алиев мог покрасоваться в анфас и профиль, на проспекте Кирова выстроили Дворец им.В.И.Ленина. Напротив разбили на целый квартал – до ул.лейт.Шмидта сквер с фонтанами. Люди выехали на окраины.
И все-таки оставались на проспекте дворы, где продолжали компактно проживать армянские семьи. Одним из таких был дом № 28. Об этом прекрасно знали люди со значками народного фронта на одежде. И совершали во двор периодические набеги, оканчивающиеся желаемым для них результатом. В конце ноября они полностью разгромили квартиру Ирины Осиповой, 19 декабря их объектом стали Григоряны. Погром сопровождался убийством главы семьи – Хачатура, жестоким избиением его жены Ларисы. Все это видела, прячась у соседей Седа Папикян, занимающая в этом доме квартиру 21. Почти 40 лет она работала заведующей протокольной частью в Азерпотребсоюзе “Азериттифака”. В январе 1987 года ее пригласил помощник председателя правления Т.Оруджева, позднее секретаря ЦК КП Азербайджана и предложил по его поручению перейти на пенсию. На ее робкие возражения и твердые заверения в здоровье, желании и умении работать, наконец, профессиональном опыте, был категорический ответ:
– Здесь, на этой должности, должен работать азербайджанец.
Но это было начало 1987 года. Прошло три года, и 14 января без всяких заявлений, подписей, долгих переговоров Седа Минасовна была изгнана из своего дома. Это уже были не прямые, а косвенные выученики секретаря ЦК, ближайшего соратника Г.Алиева.
Не удалось ей скрыться и у брата Георгия Папикяна, заведующего отделом РВЦ Госагропрома. В этот день бандиты ломились в дверь его квартиры 9, по Московскому проспекту, 64. Дом когда-то принадлежал военному ведомству, и в нем жили бывшие офицеры, их семьи, русские военнослужащие. Соседи позвонили в райком партии и милицию. Решающим стал факт соседства с секретарем райкома партии, который, надо отдать ему должное, приехал с нарядом милиции и несколькими работниками аппарата и вывел семью из квартиры, в чем они были, на паром. Таким образом, была сохранена жизнь.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На проспекте Кирова (бывшей Большой Морской) до резни 1918 года жили 791 армянская семья из 2807 человек. 1082 человека бежали, остались 1725 жителей. Из них 126 убиты, 79 исчезли, 51 взят в плен, 111 умерли. Пострадало 13,07% армян-жителей этой улицы, 21,27% тех, кто остался в городе.
Швея фабрики детских игрушек из квартиры 14, по проспекту Кирова, 57, Карина Балаянц с ребенком была выдворена из дома ворвавшимися к ней представителями народного фронта, которые под видом поиска оружия начали грабеж, а женщине объявили, что отрежут голову ей и ребенку и пошлют Вазгену, если она сейчас же не уберется. Карина Георгиевна успела поехать к отцу, откуда они уже втроем были 16 января взяты погромщиками в качестве заложников в штаб народного фронта в 8-м микрорайоне. Их держали сутки, потом отправили на паром.
Воспитательнице в детском саду КГБ Азербайджана работала Нелли Мадатова. В ее квартиру 30, по улице Самеда Вургуна, 22, позвонили по телефону в половине пятого вечера 14 января. Мужской голос с возмущением спросил, почему она до сих пор не убралась из города.
– Не уйдешь из города, предупреждаем, – продолжал бандит, – придем вечером, бросим в костер.
Нелли Вартановна позвонила в дежурную часть Насиминского РОВД. Человек, отказавшийся назвать свою фамилию, должность, грубо прервал ее жалобы:
– Уезжайте, уезжайте, мы вас не может охранять.
Ей удалось добраться до военного корабля, на котором она вместе с другими, невесть каким образом туда собравшимися армянами, выехала в Красноводск.
Также была выдворена из своей квартиры 41, по улице Самеда Вургуна, 49, престарелая мать Валерия Степаняна.
В 3 часа дня 13 января ворвались бандиты в квартиру 28, по улице Первомайской, 243. Избили Владимира и Ирину Айрапетовых, потребовали денег и золота. Сняли с них одежду и выгнали супругов из дома. Когда Ирина попыталась обратиться за помощью в Насиминской РОВД, то услышала прямо в лицо без стеснения брошенное: “Грязная ты армянка, скажи спасибо, что тебя не убили”.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На улице Первомайской (бывшей Сураханской) до резни 1918 года жили 202 армянские семьи из 758 человек. 179 человек бежали, осталось 579 жителей. Из них 105 убиты, 27 исчезли, 26 взяты в плен, 2 умерли. Пострадало 21,10% жителей этой улицы, 27,63% тех, кто остался в городе.
82-летний пенсионер, житель квартиры 70, дома 251 на этой улице Арарат Осипов, естественно, не знал эти цифры. Но он инстинктивно чувствовал опасность. По городу бродили агрессивно настроенные бездельники, которые цепким взглядом безошибочно вычисляли армянина. Собственно, в него и не надо было особенно вглядываться, чтобы признать в нем армянина. Арарата еще в октябре в трамвае избили четверо молодых людей. Он тогда написал безответные жалобы Председателю Президиума Верховного Совета республики, в газету “Вышка”. Врач, обрабатывая ему рану в больнице, спокойно приговаривала:
– Все правильно. Так и должно быть. Вы нас там, мы вас – тут.
Надо был уехать. Но как? Им с женой Анной Габриэлян (мы о ней писали, она скончалась в больнице “Эребуни”) было трудно собрать свое нехитрое имущество. Кроме того, в той ажиотажной ситуации у них потребовали за два контейнера 1550 рублей. Откуда у пенсионеров такие деньги?
К ним ворвались 13 января вечером человек 30 и стали избивать, приговаривая: “Смерть армянам!” Потребовали ценности и стали бить еще злее, когда увидели, что их нет. Первая группа убежала, их кто-то позвал снизу. Через некоторое время пришли другие. Старики продолжали сидеть в разгромленной квартире, потом Арарат решился пойти в милицию. По дороге встретил представителей народного фронта, сказал, что дома побитая жена. Те отвели их в штаб. Там уже было около 400 человек, Анна Григорьевна мучилась, во время побоев ей разбили зубной протез.
– На пароме хоть не били, – поделился своими впечатлениями после всего
перенесенного Арарат Мирзоевич.
Что ж, этот рейс оказался счастливым исключением. Или, быть может, занятый своей умирающей женой, он просто не воспринимал ничего кругом?
На улице Гоголя, в центре города, скромно и тихо жила со своим прикованным к постели 78-летним контуженным братом, инвалидом войны, Арусяк Аракелян. За плечами десятилетия педагогического подвижничества, сотни воспитанников с уже сложившейся судьбой, известных в республике людей. Имя одного из них знали не только в стране, но и в мире. После своего первого полета космонавт В.Жолобов писал учительнице: “И если я взлетел в космос и вернулся назад, в этом и Ваша, Арусяк Андреевна, заслуга”. Погром в квартире, избиение, затем “Шафаг”, паром. Вот хроника последних дней старой учительницы и ее инвалида-брата. Умерла. Нет ее. Пусть запишут себе в актив и эту смерть подзащитные азербайджанской интеллигенции, вещающей миру о гуманистических традициях своего народа.
На 19 января перенес нарсуд Октябрьского района слушание дела по поводу захвата квартиры матери Рафаила Ефимовича Галтерника – Елены Николаевны с соседом Мамедовым Ш.Р. (в коммунальной квартире 12, по улице Азизбекова, 17, жили Галтерник, Ашраф-заде, Мамедов). После смерти мужа Елена Николаевна часто бывала у сына. Основополагающим фактором захвата стало армянское происхождение Елены Николаевны, и откладывание судебного разбирательства тоже вполне понятно. Надо сказать, что квартира была захвачена со всем принадлежавшим семье Галтерник-Захарян имуществом.
Другую, полярную роль играли соседи в погроме квартиры сестры Елены Николаевны. Она жила на соседней улице Шихали Курбанова – дом 2/15, блок 1, квартира 1. И после погрома они принесли Татьяне Николаевне три (!) ее пальто и платье, случайно оставленные погромщиками в комнате, где они не могли включить свет. Пока Рафаил Ефимович занимался мамой и тетей, в его квартире 7, по улице Дмитрова, 92, 14 января в 7 часов вечера начался погром. Его жена – Галина Саркисова до увольнения 1 декабря – заместитель директора по учебной части детской музыкальной школы № 15, пряталась в квартире соседки А.Хайкиной. 9-10 января к ним уже приходили двое мужчин из Армении с предложением обмена квартиры и одновременным предупреждением – угрозой: “потом поздно будет!” Эти люди хорошо знали, что говорили: пройдет всего каких-либо два-три дня, и Галина Саркисова потеряет все.
На этой же улице Дмитрова, только в доме 69, в квартире 16, жила пенсионерка, 63-летняя Тамара Арутюнова. К ней 13 января в половине 7-го вечера ворвались человек 30 вооруженных пистолетами, ножами, прутьями дикарей, загнали ее в угол, грозились убить, требуя деньги. Разозленные отсутствием наживы, ударили грузинским рогом (давний подарок, затерянный в недрах буфета) в левый глаз. Судмедэкспертиза в Армении впоследствии определили травмы на ноге, ушибы на теле. Разграбили всю квартиру. До Насиминского РОВД Тамара Багратовна дозвонилась лишь в 3 часа ночи. Там ответили: “Хорошо еще, что живая осталась”.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совета. 1919 год.
На улице Дмитрова (бывшей Бндарной) до резни 1918 года жили 274 армянские семьи из 1153 человек. 429 человек бежало, осталось 724 жителей. Из них 81 убит, 34 исчезли, 43 взяты в плен, 5 умерли. Пострадало 14,13% армян-жителей этой улицы, или 22,51% тех, кто остался в городе.
Буквально двумя строчками можно коротко обозначить случившееся с Зоей Цатурян. Все происходил банально, по весьма традиционной схеме. В квартиру 60, по улице Мамедалиева, 4, где жила ее свекровь, ворвались, все разграбили. Милиция забрала старую женщину. Зоя долго искала свою свекровь. Нам хочется надеяться, что нашла. Также коротка история Анны Тер-Захарян. Ее буквально выпроводили (бережно и под охраной) из собственной, прекрасно обставленной и благоустроенной квартиры в кооперативном доме на улице Басина (между улицами Самеда Вургуна и Гоголя). Дверь сломать не смогли, влезли в квартиру с балкона другого этажа. Через соседей. Участковый, взяв (вежливо!) ключи, торопил женщину в “Шафаг”, не дал ей взять ничего с собой, обещая: – Завтра я тебя приведу домой. Ничего не бойся. Лично буду охранять твою квартиру.
Их было несколько человек. Они не только ее доставили в кинотеатр, но и позаботились о том, чтобы не было никакой задержки с отправкой на паром. Люди, избитые, часами, сутками маялись в этом закрытом, непроветриваемом, переполненном помещении. Анна же оказалась на пароме почти мгновенно. Доставившим ее туда не терпелось стать владельцами всех красивых, необычных вещей (там были и уникальные), приобретенных большей частью в зарубежных поездках. Позже ее начальник скажет в Москве своим коллегам:
– Лично против нее я ничего не имею. Она хороший работник, Но армяне, вообще…
Мы не называем организации, потому, что головное ее учреждение находится в Москве, в силу чего Анна так и не была уволена из бакинского отделения. Сейчас она работает в этой же системе в столице, с временной пропиской в квартире сестры. И производственная характеристика-аттестация бывшего начальника имела значение в приеме Тер-Захарян туда.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На улице Басина (бывшей Балаханской) до резни 1918 года жили 1201 армянские семьи из 4630 человек, 1844 человек бежало, осталось 2786 жителей. Из них 210 убиты, 194 исчезли, 388 взяты в плен, 103 умерли. Пострадало 19,33% армян-жителей этой улицы, или 32,12% тех, кто остался в городе.
По этой улице проходила в середине XIX века северная граница восточной части Баку. Город только начал застраиваться. В частности, в своей северной части, получившей устойчивое, на десятилетия – название “Арменикенд”, где в то время, как вспоминает Б.Бутник-Сиверский “кроме виноградников и бахчей ничего не было”. Армяне по сути возвели эту часть города, здесь жили, торговали в открытых лавках. Улицы были названы Канни-тепинскими (впоследствии они получили название Свердловских, затем вновь переименованы). Многие дворы этого жилого массива, особенно, на улице Свердловской, у железнодорожного вокзала, так и остались, десятилетия спустя, местом компактного проживания армян. Характерным в этом смысле был дом 213. О том, что дом заселен – в основном, армянами, погромщики знали прекрасно. И не имело никакого для них значения, что 8-ое отделение милиции Насиминского района Баку находится буквально в двухстах местах от него, что в квартире 29 жил сотрудник этого отделения, майор милиции Абдуллаев. Наоборот, таким молчаливым соседством безнаказанность подогревалась. Налеты начались в середине декабря. Вначале по наивности жители пытались искать защиты в правоохранительных органах. Звонили даже в МВД СССР – 14,18,19 декабря. Молчала Москва: кого-то очень устраивал именно такой разворот событий.
Безнаказанность торжествовала. 21 декабря в момент погрузки имущества в контейнеры во двор ворвалась толпа в 200-300 человек, вооруженная ножами, прутьями, огнестрельным оружием. Собственно, об этом достовернее расскажут жительницы квартир 31 и 39 К.Сирунян и С.Межлумян.
– В закрытых и оставленных армянами квартирах нашего бывшего дома уже давно проживали азербайджанцы, в том числе, сотрудник милиции на 1 этаже. Эти люди заранее уведомили и позвали толпу специально к вывозу контейнера. Вначале бандиты перестреляли и перекололи скаты контейнеровоза, потом вскрыли контейнеры. Шофер и русские грузчики, испугавшись, убежали. Были унесены все вещи в коробках, а то, что на взгляд погромщиков, не представляло интереса (в частности, книги!), было сожжено, разорвано, перебито. Свидетели, соседи, боясь расправы, не предприняли никаких действий, чтобы остановить грабителей. Далее раздался призыв убить армян, которые осмелились (!) вывозить из города вещи. Удалось спрятаться. И прятались мы не только от бушующей толпы, но и от тех азербайджанцев, что заняли армянские квартиры в доме. Милиция появилась тогда, когда грабеж был в самом разгаре. Но это никак не повлияло на ход событий. Мимо молчаливых наблюдателей в милицейской форме грабители спокойно, даже демонстративно носили вещи.
Через несколько дней двум женщинам – одной 25 декабря, другой – 31 декабря в аэропорту пришлось при регистрации рейса Баку-Ереван стать жертвами форменного разбоя, учиненного среди бела дня представителями народного фронта. Пассажиров избивали, вещи у них отнимали, работники аэропорта также участвовали при вскрытии узлов и коробок, повальной конфискации всего понравившегося с однозначной мотивировкой действий, что все это является собственностью Азербайджана.
С помощью свидетельства Людмилы Аветисовой, ранее проживающей в квартире 16, дома 166, мы имеем возможность еще раз вернуться на улицу Свердловскую. Ее, инженера института “Дорпроект” при Управлении железной дороги, уволили с работы. Настоящие же мучения, что сродни самой изощренной пытке, начались еще в октябре 1988 года, когда Сейран Тагиев купил у соседей квартиру, отделенную от ее собственной стенкой. Вначале он вежливо просил продать комнату. Тогда еще можно было наивно на что-то надеяться, и Людмила Яковлевна не без вызова отвечала настырному соседу, что не собирается никуда ехать. В Баку еще был комендантский час, пока не пришло время тотального исполнения намеченной программы. 25 декабря сосед начал проявлять “бойцовские” качества: отрезал водяную трубу, поломал стекла. Звонки в милицию, МВД, КГБ ничего не дали. По одному из телефонов отвечали: “нечего удивляться, в Армении делают то же самое” (94). 14 января Тагиев явился к соседям с двумя милиционерами. Пьяные мужчины приказали женщинам идти в милицию, а оттуда на паром. В ответ на отказ он в ультимативной форме запретил соседке приносить хлеб Аветисовым:
– Пусть сдохнут с голоду. Ничего, все равно скоро уйдут отсюда. Мы их голыми выпустим. Ничего с собой не возьмут.
Тагиев оказался пророком. Остается только добавить, что адрес сего фашистствующего оракула – проспект Ленина 32, кв.14 (дом имеет выход не только на Свердловскую улицу. В центре Баку немало подобных жилых зданий с двойным, а иногда и тройным адресом).
Не стали вспоминать в милиции Армению, когда в ответ на просьбу о помощи и спасении, предложили Наталье Мелкумовой, бывшему бухгалтеру фабрики индпошива и ремонта одежды № 1, занимающей квартиру 10, по улице Азизбекова, 19 немедленно убираться:
– Хватит, 70 лет ела наш хлеб. Убирайся!
Номер телефона Насиминского РОВД 96-02-02 в кровавые дни хронически не отвечал. Можно, конечно, предположить, что работники отдела были очень заняты оказанием активно-заинтересованной помощи грабителям, но ведь в этом правоохранительном учреждении и в обычные дни полагается быть у телефона дежурному, а тем более – в экстремальной ситуации. Безрезультатно набирала этот и другие аналогичные номера Ирина Мелкумова. Она родилась в Баку и получила высшее медицинское образование. Работала в военном госпитале, что в будущем спасло жизнь ей, мужу Сергею, дочери Татьяне и внучке Камилле. Семья укрылась в военном городке Сальянских казарм. О том, что там творилось, писали газеты, в том числе, центральная пресса, достаточно. В ее квартире 7, по улице Ази Асланова, 115, погром начался 13 января, около 5 часов вечера и продолжался в течение нескольких дней. Одна группа грабителей сменяла другую. А телефон милиции молчал. Да и что по нему в случае ответа могла услышать Ирина Ивановна?
О себе, своем бывшем доме 234, по ул.М.А.Алиева, где он жил в квартире 27, рассказывает нам персональный пенсионер республиканского (заметьте, Азербайджанской ССР) значения, заслуженный строитель этой республики Николай Исаханов. Он не только участвовал в строительстве многих объектов в Баку, в частности, клуба им.Дзержинского, но и в свое время был послан главком руководить строительством морского порта в городе Шевченко. Не смогла защитить республика честь и достоинство заслуженного человека, отдавшего ей знания, опыт, лучшие годы добросовестного труда. При попытке поехать в Ростов, на железнодорожном вокзале, о бесчинствах в котором мы писали, на него напали, окружили, избили, отняли 900 рублей, кольца, четыре чемодана:
– Один из бандитов (нас окружили примерно 20 человек) направил на меня пистолет марки Коровина, – вспоминает Николай Ефремович, – под дулом пистолета меня обыскали, били, потом раздели и обыскали жену. Ей одежду не вернули, сделали костер из вещей, а нас отвезли в “Шафаг” и держали там двое суток без еды и питья, затем повезли в морской порт. На пароме от побоев умерли две женщины. У одной, 86-лет вместо лица было кровавое месиво. Она стонала и плакала. Рядом валялась ее избитая дочь, которая не могла даже пошевелиться, чтобы подняться и помочь матери. То, что я видел в “Шафаге” и на пароме, не видел никогда!
Николай Ефремович замолкает. Через минуту-другую продолжает свой скорбный рассказ:
– В нашем доме, на первом этаже, жила семья Арустамовых. К ним стучали человек 20, не могли разбить железную дверь. Тогда применили хитрость: привели с собой главного инженера ЖЭУ, – не помню его фамилию, знаю, что зовут Ибрагимом, который кричал в запертую дверь:
– Не бойтесь, откройте, с вами ничего не случится.
Дверь открыли. Толпа избила Ашота Лазаревича до полусметри. Он был зубным врачом, они искали деньги, золото, драгоценности. Его супругу раздели и выбросили во двор голой. Это видели соседи Хадиджа Зейналова, Тарана Курбанова, Ариф Мамедов, музыкант Автандил. Не знаю только, согласятся ли они подтвердить это? Вряд ли. Побоятся, конечно.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На улице Мирза Ага Алиева (бывшей Чадровой) до резни 1918 года жили 153 армянские семьи из 508 человек. 158 человек бежало, осталось 350 жителей. Из них 153 убиты, 38 исчезли, 12 взяты в плен, 9 – умерли. Пострадало 41,73% армян-жителей этой улицы, или 60,57% тех, кто остался в городе.
Послепогромное сообщение Центральной Контрольной Комиссии КПСС о бюджете партии в первом полугодии 1990 года (95), в частности, об уменьшении на 55 миллионов рублей в сравнении с соответствующим периодом прошлого года доходов по всем источникам поступлений, заставило нас вновь вспомнить о Н.Исаханове. Ведь ветерана партии с 62-летним стажем, партийный билет которого со словами “он тебе больше не нужен” порвали азербайджанские вандалы, никак не защитила КПСС. Можно было бы и не останавливать внимания на таком факте на фоне массовых насилий. Но ведь он был не единичным. В нашем списке опрошенных много аналогичных случаев. И если основной причиной осложнившегося финансового положения партии является неуплата членских взносов, то их какая-то часть, пусть и небольшая, заключена в сожженных, порванных, отнятых партийных билетах бакинских армян, среди которых было (и немало!) таких, что вступили в КПСС десятилетия назад. Сказала ли партия свое слово по этому поводу? Каждому хорошо известен отрицательный ответ на этот по сути дела риторический вопрос.
Прошли годы. Исчезла страна, в которой коммунистическая партия была руководящей и организаторской силой. Ее правопреемник стоит нынче в оппозиции к власти, режиму в России, Армении, некоторых других странах СНГ. Ни разу Г.Зюганов не вспомнил о том, что его любимая партия еще до развала отмахнулась от беды многих своих рядовых, что составляли ее силу и гордость на фронтах Великой Отечественной войны, в годы послевоенного строительства, считались точкой опоры в регионах.
В квартиру 10, по улице Видади, 105, к Сергею Акопяну ворвались 12 января. С криками: “Долой армян!”, “Ни одного армянина в Баку!” выносили вещи. Сергея Рубеновича спасло его отсутствие в собственном доме. Грабители были очень воинственно настроены.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском совете. 1919 год.
На улице Видади (бывшей Церковной) до резни 1918 года жили 60 армянских семей из 208 человек. 91 человек бежал, осталось 117 жителей, из них 17 убиты, 3 исчезли, 2 взяты в плен, 7 умерли. Пострадало 13,94 проц. армян – жителей этой улицы, или 24,79 проц. тех, кто остался в городе.
На улице Розы Люксембург, 19, в квартире 21, жил водитель Шаумянского автоэксплуатационного треста Рачик Тер-Симонян. Его сын Сергей устроился работать наладчиком в Ленинграде, а жена сына Лола жила пока в Баку. Участковый Айдын, чей пункт находился в том же доме, наведывался к ним с требованием уехать и оставить ему для присмотра квартиру.
Часто приходил звонить сосед Акпер Рустамов из квартиры 16 под видом того, что у него не работал телефон. Его и другого соседа с 9-го этажа Сардара Велиева Рачик Бахшиевич считает основными наводчиками погромщиков на свою квартиру. 14 человек ворвались к ним и избили обоих. Невестку спустили на улицу и увели. Когда он звонил в Баку, то соседка Мая Акперова сказала, что Лола находится в больнице Семашко в тяжелом состоянии, с сотрясением мозга. Соседка, как выяснилось, лгала. Уже позднее в Санкт-Петербурге мы узнали о страшной гибели красивой молодой женщины, которую сбросили с 11 этажа. Ее муж Сергей до сих пор не может вспоминать об этом без слез.
В центре Баку, да, пожалуй, и во всем городе рисунок армянских погромов особенно четко обозначился на проспекте Ленина. Эту магистраль, берущую начало у моря, на одноименной площади, можно считать самой криминогенной в период подготовки и осуществления преступной акции. Буквально каждый ее участок стал автономной зоной повышенного внимания. Характерно, что здесь опасно соседствовали как объекты беды, насилия, так и центры средоточия не только вдохновителей, организаторов событий, но и их исполнителей. На этой улице безнаказанно и беспрепятственно вершилось зло, на которое, видимо, из окон своих квартир или офисов смотрели руководители разных рангов.
С площади Ленина, как уже говорилось, чуткого барометра всех событий, раздавались самые боевые кличи. Она и родила новых национальных героев. На ней ни разу перед многотысячной толпой не появился Везиров. С экранов телевизоров было куда безопаснее выступать. Каждый день по несколько часов здесь слушали традиционные призывы к борьбе ораторов, значительная часть которых представляла цвет азербайджанской интеллигенции. И хотя никто из них не получил у людей на площади такого высокого, как Панахов политического рейтинга, тема нагнетания антиармянской истерии однозначно главенствовала. Здесь родилась провокация с Топханой, отсюда брали начало списки руководителей республики с армянскими матерями, женами, любовницами, просто армян, занимающих какие-либо должностные ступеньки республиканского, городского или районного масштаба, а также призывы выгонять их с работы, занимать пустующие из-за временного отъезда квартиры. Потом посыпались как из рога изобилия адреса квартир, вовсе не пустующих, зато армянских.
Страсти подогревали наркотики, деньги, машины с продуктами – посланцы всех сельских районов республики. Отсюда шли ультиматумы правительству, народным депутатам СССР от республики. А из окон давно парализованных министерств и ведомств, расположенных в Доме правительства, внимательно следили за происходящим члены и кандидаты в члены ЦК КП Азербайджана, депутаты Верховного Совета республики. Рассказывают, что лишь молодой Р.Фейзуллаев, заместитель, а потом и министр народного образования, не боялся спускаться в народ и проводить часы на площади. Впрочем, быть может, это всего лишь самореклама очень энергичной, самолюбивой личности, способной ловко маневрировать при столь разных министрах, как Курбан Алиев и Муслим Мамедов, а также руководителях республики, как Багиров, Везиров, Муталибов.
Жены, дети, домработницы высокопоставленных (бывших и настоящих), жителей домов по ул.Узеира Гаджибекова, на ее отрезке от проспекта Ленина и почти до улицы Рихарда Зорге, превратили окна своих квартир в видеозалы с беспрерывным показом лент. Кооперативный дом писателей оказался самой выгодной видеоточкой, и инженеры человеческих душ получили полнейшую возможность видеть растущую от митинга к митингу боевитость орущей толпы, умело, всеми доступными средствами подогревать ее. Злоба , агрессия, ненависть, любовно лелеемые, не могли не перелиться через край. Еще задолго до официального начала погромов им нужен был выход. И он находился.
Как раз на проспекте Ленина, на пересечении с улицей Хагани объявился такой раздражитель – школа № 160 района имени 26 бакинских комиссаров. Одно из лучших средних учебных заведений города, которое с успехом закончили дети высокопоставленных чиновников не только близлежащих домов.
Лакированное стадо лимузинов с правительственными номерами стало неотъемлемым интерьером этого отрезка проспекта. И тем не менее ни один из их седоков не смог спасти от беды директора школы, заслуженного учителя республики И.Хаханову, других высокопрофессиональных специалистов своего педагогического дела, учителей-армян, работавших там. Их всех заставили уволиться. Ученики возвращались домой после первых уроков и на вопросы домашних называли очередные имена очередных жертв, изгнанных по национальному признаку с работы.
Знакомые матери учеников при встрече со мной в растерянности не раз говорили: “Жаль, хорошая женщина была, добрая, все понимала, и учительница хорошая. Дочка (сын) с удовольствием учили ее предмет”. Что ж, настал черед радоваться народным писателям и поэтам, сетовавшим с телеэкранов по поводу засилья учителей-армян в центральных школах города: теперь азербайджанские дети были навсегда ограждены от “нечисти и порчи”.
Площадь у железнодорожного вокзала как говорилось давно стала постоянным местом сбора агрессивных, воинственных людей, готовых в любую минуту узнать армянина, погнаться за ним и растоптать его. Это тоже, увы, было хорошо забытой, но стихийно восстановленной бакинскими новопришельцами традицией.
90-летняя Елена Хосрововна Ванецян, жившая вместе с дочерью Джульетой, бывшим преподавателем школы 82 Наримановского района, на проспекте Нариманова (337 квартал, дом 87, квартира 335а) вспоминает, как в 1918 году именно на этом привокзальном пятачке в штабелях трупов искала останки отца. (Еще в ее памяти сохранилась картина виселиц на площади, впоследствии, по иронии судьбы названной именем Свободы… Свободы по-бакински). Спустя десятилетия, здесь расправлялись с армянами, пытавшимися выехать из города или выходившими из станции метро “28 Апреля”, ждущими маршрутное такси или автобус, со знанием дела и особой сноровкой.
Рассказами жертв погромов в кинотеатре “Шафаг” пестрят страницы нашего повествования. Что можно к ним добавить? Разве что это здание на проспекте имени вождя первого в мире социалистического государства станет навсегда горестным символом морального уничтожения сотен безвинных людей. Напротив кинотеатра – 8 отделение милиции Насиминского района. Сколько жутких часов издевательств, насмешек, побоев пережито в его стенах? И, наконец, несколько слов о доме 161, где у самого въезда в 8-й микрорайон (о бесчинствах в котором речь впереди) разместился институт истории партии при ЦК КП Азербайджана. О доме-бункере с прекрасным садом, кстати, ухоженным трудом переехавших из Армении супругов-азербайджанцев, не взявшихся за оружие и ножи, а спокойно отдающих свое время и заботы земле. С интеллигентными, в большинстве своем, людьми, отодвинутыми, однако, в период , предшествующий погромам, на задний план злобной антиармянской агрессивностью неграмотного, необразованного, спесивого графомана от истории Низами Магеррамова, представителя народного фронта. Попутно заметим: непонятно, каким образом, во многих коллективах активистами народного фронта оказались люди, наиболее свободные от прямых служебных обязанностей, завсегдатаи коридоров, носители всевозможных слухов, не умеющие, а подчас не желающие серьезно работать.
Бесплодные многолетние попытки защитить кандидатскую диссертацию или опубликовать сколь-нибудь серьезный научный труд, а в последний раз разгромленная коллегами откровенная компиляция высказываний различных деятелей о политической культуре с путаными комментариями не помешали ему заняться другим, более важным делом. И довести его до логического конца, правда, с помощью милиции, охраняющей здание. Заместителю директора института был предъявлен ультиматум: немедленно изгнать из коллектива двух научных сотрудниц, кандидатов наук – армянок. Причем эта, не встретившая никакого отпора безнравственная акция, проводилась несостоявшимся ученым (может, в политике повезет) от Вашего имени, товарищи “великие демократы” – Наджаф Наджафов, Ровшан Мустафаев, Лейла Юнусова и иже с ними. В этом списке “особенно приятны” имена двух бывших коллег-журналистов.
Но какие бы козни и от чьего бы имени они ни совершались в тех точках на проспекте Ленина, о которых мы здесь вспомнили – все это не шло ни в какое сравнение с происходившим в квартирах, дворах и у домов непосредственно на этой магистрали. Ни в какое! И опять – вечно живая традиция!
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском Армянском национальном совете. 1919 год.
На проспекте Ленина (бывшая Станиславская) до резни 1918 года жили 1393 армянские семьи из 4988 человек. 1842 человека бежали, остались 3146 жителей. Из них убито 153, 116 исчезли, 189 взяты в плен, 199 умерли. Пострадало 13,17 проц. армян-жителей этой улицы, или 20,88 проц. тех, кто остался в городе.
Многие старые бакинцы называли этот дом на пересечении улицы Кецховели и проспекта – Сарумовским по имени его бывшего владельца. В угловой квартире на 2-м этаже, с балконом, выходящим на обе улицы сразу, жили два последних поколения этой семьи. Анна Викторовна Нерсесова долгие годы работала начальником планово-экономического отдела Министерства местной промышленности. Уже здесь, в Ереване, мы узнали о страшной кончине этой женщины. Ее выбросили с балкона вместе со стулом, на который она села в ответ на требования погромщиков покинуть квартиру в некогда собственном доме. Вслед за ней выбросили пианино. Уже на улице к нему привязали еле живую жертву, и все вместе сожгли. А дом, отстроенный отцом ее покойного мужа, будет стоять и дальше, украшая проспект и составляя единый архитектурный ансамбль с небезызвестным “Шафагом”.
От моря вверх по проспекту – таков наш скорбный путь. Этой дорогой за свои 51 год не раз поднимался Феликс Багдасаров. Они жил вместе с матерью, пенсионеркой Терезой Яковлевной в трехкомнатной квартире 14, дома 42. Работал инженером в Закавказском морском транспортном управлении “Хазри”. Занимался научной работой по специальности, в доме была прекрасная библиотека, собранная не одним поколением. Но разве способны дикари, приученные убивать, понять ценность энциклопедии 1903-1905 годов “Жизнь животных и растений” Брэма? Они ворвались в квартиру 15 января в 3 часа дня. Вначале стучали. На вопрос: “кто?” ответили: “работники милиции, народный фронт”. Когда им не открыли, один из них влез на уличный балкон, разбил стекло и проник в комнату. Предоставим слово Феликсу Ервандовичу:
– Он накинулся на меня и стал избивать. Приставив нож к горлу, с железным прутом в другой руке, заставил открыть входную дверь. Я открыл, ввалилась толпа и стала меня избивать. Я упал, они продолжали меня бить и топтать ногами. Затем принялись за 79-летнюю мать. Начали ломать мебель, рвать и бросать через балкон в костер книги. Нас с матерью вывели на улицу. Там нас встретила многотысячная толпа, сквозь строй которой мы прошли. На нас сыпались ругательства, удары, плевки. Усадили в автобус, переполненный такими же, как мы, который поехал вниз, как выяснилось, к парому. По дороге автобус несколько раз останавливали, бросали в стекла камни, врывались в него, и снова били нас. Мужчин особенно. Женщинам рвали волосы на голове, били по лицу. Я еще просил их, чтобы мне разрешили вернуться домой за документами. В ответ – смех, ругательства, пинки, удары. В бывшем доме остались фотографии родных, ценные книги по скульптуре, живописи, техническая литература, мои неопубликованные работы по математике и статистике. И еще сидит в голове, словно гвоздь, номер нашего домашнего телефона: 96-53-06. Смешно, не правда ли?
Раньше, в ночь с 9 на 10 января стучали в квартиру 170, дома 70, на проспекте к Анжелле Григорян. Дверь не выломали, еще не наступил день официального начала погромов, зато стекла сломали. Перепуганные люди поехали на следующий день к родственникам (ул. Топчибашева, 21, кв.106). Но и там не было укрытия. В эту армянскую квартиру пришли 16 января. Не сумев сломать железную дверь, перелезли через балкон, стали оттуда выбрасывать вещи. Обитатели квартиры, в том числе и Анжелла Суреновна, прятались у соседей, которые затем отвезли их на паром.
В соседнем доме 72 (блок 17, квартира 124) жила с детьми, матерью, сестрой Нелли Балаян, ранее старший инженер в/ч 35637. В их просторный двор толпа из двухсот-трехсот человек, подогретая на митинге, ворвалась 13 января, после 7 часов вечера. Имея четкие ориентиры, погромщики сразу поднялись в блок и стали ломать дверь. Другие бросали камни в окна, выходящие на обводные балконы.
Продолжает рассказ Нелли Джавадовна:
– Я пыталась спрятать куда-нибудь детей. Камнями, влетевшими в окно, была проломлена голова матери, у сестры переломан нос. Они взломали дверь и ворвались в комнату. Но тут, к счастью подоспели две соседки-азербайджанки и стали бандитов уговаривать, что здесь живут одни женщины, которые скоро уедут. Во дворе было много армянских квартир. Посчитав свою миссию у нас выполненной, они бросились пить кровь и грабить дальше.
Здесь жизнь детям и женщинам спасли две азербайджанки-соседки, не побоявшиеся заверить нападавших в том, что эти армяне обязательно уедут. Не останутся в собственной квартире, в Баку. Другую роль себе избрали соседи старшего научного сотрудника одного из бакинских научно-исследовательских институтов Нины Атаевой из дома 84, блок 4, квартира 37. Из квартиры 38 не остановили живущего у них мастера из Кафана, когда он передал грабителям лом для неподдающейся двери – это было между восемью и девятью часами вечера, 14 января. Другой сосед по имени Гамбар из квартиры 30, услышав крики о помощи Нины Герасимовны, бросил ей с балкона: “Правильно делают, в Армении также поступали с азербайджанцами”. О, вы, наши соотечественники, часами стоявшие на Театральной площади в Ереване с требованием справедливости, кто из вас имел в кармане списки азербайджанцев, живущих в столице, кто издавал указы, запрещающие обмены, или неформально мешал им, кто, наконец, громил на центральных улицах своего города контейнеры? Сейчас, конечно, можно все придумать. Чем же иным, как не фальсифицированной ложью, заниматься пропагандистской машине соседней республики, пытающейся защитить честь своей столицы?
Зато полные списки армянских квартир были у бандитов. Нину Атаеву, ограбив, сняв с нее кольца, драгоценности, дважды возвращали в квартиру с требованием дополнить адреса беды. Затем двое мужчин лет под сорок, представившись работниками милиции и членами народного фронта, отвезли ее на красном “Москвиче” (с комфортом!) в “Шафаг”. И в конце этой истории две информации пострадавшей к размышлению читателей из соседней республики. Н.Атаева считает, что навел на ее квартиру грабителей председатель кооператива “Нефтяник” Сираджев, трое сыновей которого являлись членами народного фронта. И второе – квартиру, по крайней мере, тогда заняла соседка из квартиры 9 – Гезалова.
Злополучная одиссея Светланы Аванесовой началась задолго до официального начала погромов. 3 ноября лидер народного фронта 4-го корпуса студенческого городка Азинефтехим им.М.Азизбекова, где она работала дежурной по этажу, заявил ей, чтобы она на работу больше не приходила, ввиду того, что армянка им там не нужна. С этого дня женщина стала безработной, но пока не избитой. В ЖЭУ-52, куда она вскоре зашла за талонами на мясо и масло, это случилось. 13 января бандиты во двор ворвались рано, орали, что идут на митинг и вернутся после него, чтобы окончательно расправиться с живущими в доме армянами. Слово свое подлецы сдержали. Светлану Суреновну спрятали русские соседи. В 10 часов вечера двери в квартиру были сломаны, начался грабеж. В 8-м отделении милиции, куда ее доставили соседи, стражи правопорядка предложили женщине поблагодарить бандитов, что оставили ее в живых. Уже на пароме представитель народного фронта, видимо после какой-то удачной для себя варварской акции хвастливо оповещал всех: “ни один армянин в Баку не останется!”.
История, к описанию которой мы приступаем, почти классический пример четкой, синхронной скоординированности действий правоохранительных органов, представителей народного фронта и исполнителей погромов. Ветеран войны, труда, майор внутренних войск запаса, пенсионер МВД СССР, перенесший осколочное ранение с повреждением кости рук и ног в бою, два обширных инфаркта в восьмидесятые годы Завен Сейранян жил в квартире 41, дома 95. Этот дом находится также на проспекте Ленина и образует известный в городе 225 квартал. В школе 133 Насиминского района 19 последних лет он работал военруком. С народнофронтовцами у него нежданная встреча состоялась 4 декабря 1989 года. Они ворвались в школу и в присутствии учащихся, учителей, техперсонала стали ветерана обзывать, оскорблять, размахивать перед лицом руками с требованием немедленно уволиться с работы. От слов перешли к делу: заставили военрука написать заявление, а директора школы подписать его и издать приказ. Затем пытались заставить Сейраняна поехать с ними к нему домой, но на сей раз удалось уклониться от непрошеного визита. На следующий день они снова появились в школе в порядке контроля. Убедились в отсутствии военрука, ушли.
Теперь объектом издевательства стала квартира. Сюда периодически приходили, стучали, обзывали, угрожали различные группы людей, представители народного фронта. 11 января ветерана подкараулили у двери, когда он вышел к почтовому ящику за корреспонденцией. Их было трое. Угрожая ножами, втолкнули семидесятилетнего человека в квартиру и начали разбой. Старший из них, видимо, глава банды, приставил нож к горлу жертвы, требуя документы. Затем, проверив их, стал требовать оружие, деньги, драгоценности. В доме были только 190 рублей недавно полученной воинской пенсии, их и взяли, попутно прихватив наручные именные часы. Потом, заглянув во все шкафы и углы, набили чемоданы понравившимися им вещами, вышли, разрубили телефонный провод, забрали ключи от квартиры и пообещали, что вечером придут за доверенностью на квартиру. Дважды предупредили о том, чтобы, во-первых, помалкивал, во-вторых, приготовил к вечеру доверенность.
На этом этапе активной компонентой в истории вступает мафия правоохранительных органов, о чем рассказывает Завен Маркосович:
– После их ухода я пошел в штаб Гражданской обороны, позвонил в милицию, набрав “02″, и сказал дежурному о случившемся. Он ответил, что всем армянам еще 11 декабря надо было убираться из города, и положил трубку. Я вернулся домой, приготовил засовы на дверь. С наступлением темноты человек шесть подошли к двери, пытаясь ее открыть. Не сумев этого сделать (дверь железная), они, ругаясь и оскорбляя меня, стали бить стекла на кухне. Затем убрались. Я надел военную форму, вышел через окно квартиры и пошел в отделение милиции. Было половина пятого утра, 12 января. Обратился к дежурному. Он грубо ответил, чтобы я убирался домой и прибыл в отделение только после 10 часов утра. Я объяснил, что домой идти не могу и попросил остаться в комнате временно задержанных. Меня оставили. К 10 часам я написал на имя начальника Насиминского РОВД заявление, в котором коротко изложил происшедшее. Однако, ни от заместителя начальника отделения, ни от работников уголовного розыска не мог добиться, чтобы кто-нибудь из них занялся моим делом. Вместо этого все, к кому я обращался, дружно уговаривали меня уехать из Баку, ввиду того, что, якобы, бессильны мне помочь. Я оставил свое заявление у секретаря, не думаю, что его занесли в журнал учета, так как они даже отказались расписаться на копии. Поняв свою незащищенность, я пошел в школу, где раньше работал. Там собрали деньги на билет до Тбилиси, приобрели его и проводили меня на вокзал. Уже из Еревана 21 января я позвонил соседям и узнал, что в мою квартиру вселены люди. Я спросил о своем имуществе, они сказали, что судьба вещей им неизвестна, только видели выброшенный во двор мой китель.
Завершил свой печальный рассказ Сейранян гневно-недоуменно:
– Я проливал кровь в рядах Вооруженных сил страны и не раз встречался один на один с врагом. Более 20 лет работал в войсках МВД Азербайджанской ССР, но такого преступного отношения к людям со стороны органов правопорядка объяснить отказываюсь, понять их позицию не в состоянии. Я не мог вывезти из Баку ничего, все нажитое честным трудом стало добычей преступников. И еще – однозначно утверждаю: все чинилось с ведома официальных кругов, под их покровительством.
В этом доме, как по всему городу, были обречены все армянские квартиры. Такая же судьба постигла соседа Сейраняна из квартиры 45 Лентроша Баграмяна. 15 января ночью, взломав дверь, полностью ограбили квартиру 51 дома 95/6, где жила Аретта Григорян. Днем раньше, 14 января произошел погром квартиры 24, дома 142. Ее владельца – маляра СУ-3 МВД республики Армена Мкртычева уволили с работы еще в августе. В поисках ее он выехал из Баку, в доме оставалась мать. Ее ждал паром. Заканчивая это грустное путешествие по одной из главных магистралей столицы Азербайджана, хочется добавить, что на ней находится величественное здание Насиминского райкома партии, шустрые обитатели которого не замедлили его покинуть в кровавые дни, а также кинотеатр с симптоматичным названием “Дружба”. Может, президент республики догадается дать новое имя этой много видевшей “дружбе”?
А нам придется вновь спуститься к железнодорожному вокзалу и рассказать, что творилось на улицах, параллельных между собой, но перпендикулярных проспекту Ленина. Мы уже вели об этом разговор с помощью наших собеседников в пансионатах и больницах. Теперь новые свидетельства, новые конкретные адреса. Итак, Камо, 201, квартира 43. Не сомневаемся, что эта улица теперь так не называется. Но раньше именно по этому адресу жила Елена Дадалова. Ее уже нет в живых. О последних днях своей жены рассказывает Владимир Караогланов:
– Мы покинули Баку осенью прошлого года из-за непрекращающихся угроз. 8 января, после сообщения соседей о том, что наша квартира ограблена, моя жена, несмотря на уговоры, выехала в Баку. Я с ней ежедневно разговаривал по телефону. Вначале она мне бодро говорила о том, что все-таки после грабежа часть вещей осталась, и она договорилась с каким-то водителем об их перевозке, а квартиру хочет купить майор милиции, который почти каждый день наведывается. И уже начал оформлять документы. Я волновался, а жена меня успокаивала. 13 января я в обычное время позвонил по телефону 93-18-56, трубку взяла невестка соседей и очень взволнованно, якобы не узнавая меня, спрашивала, кто с ней говорит. Я отвечал, а она меня будто не слышала. Потом в трубке раздался мужской незнакомый голос, который меня спросил, кто я и откуда говорю. В ответ на мои слова, что я говорю из Москвы, раздались отбойные гудки.
Разговор прервался. Я стал звонить соседям по телефонам 93-32-62 и 98-17-14. Они мне сказали, что творится нечто ужасно, и потому боятся выйти из дома, чтобы посмотреть, что там. Даже сосед Рамиз, владелец первого телефона, ничего не сказал, хотя ему не надо было выходить из своего дома, чтобы видеть, что у нас в квартире бесчинствуют. Тогда я позвонил подруге жены Ляле Шахмалиевой по телефону 92-04-38 и попросил ее узнать, что произошло. Она мне обещала все узнать и сообщить. Наутро, 14 января я снова ей позвонил, она мне сказал, что жену во время погрома зверски убили, квартиру разграбили. Верхняя соседка Нина (русская) видела окровавленное тело жены на площадке перед дверью в квартиру. Потом его забрала милиция, и оно находится в каком-то морге, который пикетирует народный фронт, и невозможно узнать, в каком состоянии труп, где и когда его предадут земле.
В доме 179, квартиру 6 занимал Аркадий Барсегян, заместитель начальника контрольно-ревизионного отдела Госснаба Азербайджана. 15 января квартиру ограбили, подогнав для удобства автокран к балкону. Его избили, ничего не разрешив взять с собой, отправили в отделение милиции, оттуда на паром.
Как и Баргесян, в Госснабе Азербайджанской ССР, только ведущим специалистом работала Ираида Каграманова. Жила на соседней улице Кецховели в квартире 11, дома 213 вместе с матерью Розалией Сергеевной. Русская, она понимала, что с армянской фамилией ее ждут непредсказуемые неприятности. Поэтому 10 января они заказали контейнер для отправки вещей. Стали выносить коробки. По сигналу соседа из квартиры 9 – Али, недавно прибывшего из Армении, собралось человек 20 и унесли коробки. На звонок в милицию от русской соседки Вали Ожогиной пришел старшина милиции, даже не поднялся в квартиру и сказал: “пусть вызывает милицию, когда придет контейнер”. После его ухода бандиты совсем обнаглели. Им уже было недостаточно вещей, вынесенных в ожидании контейнера во двор. Они поднялись в квартиру. Ираиде Михайловне удалось спрятаться в шкафу, у соседей.
К месту событий после неоднократных вызовов и ответов, что нет свободных машин, все-таки приехала милиция: заместитель начальника Насиминского РОВД, майор, и участковый Эльдар – лейтенант. Но они никого не задерживали, грабители вовсе не думали прятаться. Более того, когда в милицию все-таки сопроводили… пострадавших, толпа шла, улюлюкая, за ними. Естественно, не был зарегистрирован факт грабежа. Как и неподалеку, в доме 217 никто не зафиксировал погром квартиры 38, где жила Роза Захарян, в которой 15 января в 10 часов вечера орудовала банда из 50 человек.
78-летнего пенсионера, жителя квартиры 9, дома 154 Гургена Тарханова, вышедшего в магазин, по возвращении 15 января около 12 часов дня, встретил солдат с автоматом. До сих пор неясно, кого он там охранял. Потому что дверь квартиры была выломана, внутри находилось много людей, они открыто, не стесняясь, грабили имущество ветерана войны и труда. Там же находилась азербайджанка из Армении, которая сказала, что она с детьми займет эту квартиру. Орден Отечественной войны 1 степени после горячих просьб Гургену Александровичу вернул, видимо, руководитель банды, мужчина примерно 55 лет. “Шафаг” и паром – таков путь ветерана.
Вечером 14 января этот путь проделала его ровесница и соседка из квартиры 25 Анна Авакова, 33 года проработавшая педагогом русского языка и литературы в музыкальной школе при консерватории. 13 января к ней соседи-азербайджанцы привезли на такси мужа, который давно жил отдельно (Коммунистическая 29, тупик 5, квартира 33). Он рассказал, что к нему ворвались, избили, потребовали убраться из квартиры. Соседка заступилась за него. К Анне Николаевне тоже приходили еще в декабре с аналогичным предложением, но пока мирным. 13 января около 5 часов в квартиру пришел сосед и рассказал о бесчинствах в городе, о том, что перекрыт проспект Ленина. 14 января в 10 часов заявилось человек 20, назвались представителями народного фронта и сказали, что хотят их спасти, поэтому увозят, придут другие – убьют.
– В “Шафаге” перед нами, – вспоминает Анна Николаевна, – выступал мужчина лет 50, высокого роста, и сказал, что нас, спасая, вывозят из города. Я хорошо помню его слова: “отправим армян, возьмемся за русских и всех остальных – Азербайджан будет чистым. После Баку возьмемся за Степанакерт и очистим его от армян. Оружие у нас есть, и мы выгоним армян из Карабаха”.
В квартире во время депортации вместе с родителями находился их сын Юрий Хачатуров. Его квартиру 31 в 6-ом микрорайоне (улица Гаджибекова, 4) уже разгромили. Он спросил представителей НФ, на какое время их берут, ему заявили, что всего на несколько дней, после стабилизации обстановки вновь привезут домой. Юрий Авакович закрыл дверь своим ключом и отдал его представителю народного фронта, как и паспорта (свой и матери). Позже, по прибытии в “Шафаг”, он попросил отдать ему документы, народнофронтовцы отказались, что взяли их. Суть этого “гуманистического”, “демократического” движения Хачатуров испытал на себе еще раньше, когда 20 октября 1989 года к нему, директору завода ЖБК “Бактоннельстрой”, пришли представители этой организации на предприятии и заявили о необходимости увольнения его лично и всех других работников-армян. Такой наказ они получили на митинге на центральной площади города.
Ограбили, а потом сожгли дотла квартиру 20 в доме 157, где жила 73-летняя Роза Киракосова. Ее успели вывезти за полтора часа до погрома товарищи сына Евгения Шахгельдянца. В кооперативном доме на углу Кецховели и проспекта Ленина, по адресу Кецховели 158, квартира 51, жил заместитель директора СРМК “Остроргтехника” Александр Алексанян. До ограбления его квартиры 13 января у него со стоянки (навел сам работник) украли машину ВАЗ под номером И11-37 АГ. Ночевал у соседей, выехал из города паромом. Эта история кажется просто прогулочно-развлекательной по сравнению с тем, что пришлось испытать 40-летнему Роману Оганову из квартиры 38, дом 159. Его, заливщика стальцеха на заводе им. лейтенанта Шмидта, уволили еще в сентябре 1989 года. В дом ворвались 14 января. Привезли в “Шафаг”. Там были все избитые. Через два часа посадили в машину и отвезли в Кировское отделение народного фронта, в микрорайон. Там уже находились примерно 40 мужчин. Романа Егишевича били по голове, спине, толкнули в комнату, всю заполненную людьми. Утром повели на допрос, приказали раздеться, обыскали, затем сказали – одеться. Через несколько минут стали бить и потом отправили опять в комнату. Оттуда вызывали на допрос по очереди. Объявили, что они все заложники. Трое суток – с 12 часов ночи до утра их избивали до потери сознания. Есть и пить не давали. 17 января избили в последний раз и отправили на паром.
С Эрной Ходжаянц из дома 170, квартира 17, педагогом школы 248, можно сказать, ничего не случилось. Если не считать того обстоятельства, что уволенная еще в декабре 1988 года, она поехала искать новое место жительства и работы, оставив на попечение соседки из 16-ой квартиры Адели Шукюровой квартиру и имущество. Соседка заняла квартиру. Вот и все. Мало и прозаично. Аналогичная участь (только без участия соседей) постигла пенсионерку, 76-летнюю Седу Заграбян. Ее квартира 32 в доме 270 полностью разграблена. Нет сомнения, что мы назвали не всех жертв погромов на улице Кецховели. Такими данными, к сожалению, не располагаем.
В этой главе было рассказано о том, что творилось в кровавые семь дней в центре Баку. С той или иной натяжкой, но все эти адреса погромов на улицах и проспектах можно отнести к старой центральной части города. Вам, читатель, еще предстоит попасть в менее или более отдаленные районы. Там тоже пылали костры.
КРОВЬ И СЛЕЗЫ БЕЗ ПОКАЯНИЯ
Эти улицы, так или иначе связанные с проспектом Ленина, находились в том районе, который именовался Арменикендом. И хотя старое название не забыто, его в последние годы уже старались не произносить, чтобы не наслать на себя оскорблений и ругань. Но даже в этой, отторгнутой от своего имени части Баку, были улицы, изначально вызывающие особую ненависть толпы. Одна из них – улица Сурена Осипяна. Армян там осталось жить немного, думается, не в этом причина ажиотажного внимания. Ее следует искать, во-первых, в наименовании, а, во-вторых, в месторасположении, у железнодорожного вокзала. Так или иначе, а именно на этой улице, где сходятся трамваи, идущие сверху и начинающие путь наверх, на перекрестке с улицей Басина, происходили страшные избиения армян.
– Людей из трамваев выбрасывали избитыми, – рассказывает жительница дома 3 по улице С.Осипяна Лилия Степанян. С сыном работал товарищ лет 50, он приходил к нам в дом, я его хорошо знала. Его на остановке убили, стукнув по голове ломом.
Лилия Серафионовна долгие годы заведовала отделом иностранной литературы фундаментальной библиотеки Азинефтехима. Ее знали и уважали не только студенты, но и преподаватели этого довольно известного нефтяного вуза в стране. Она старалась помочь каждому. Обстановка накалялась, и она, выйдя на пенсию, решила выехать на поиск вариантов в Ереван. Поехали 24 августа, но 4 января пришлось вернуться за теплыми вещами.
Она попала в капкан. Выходить из дома боялась. Русские соседи приносили хлеб, другие продукты. Укладывала вещи, договаривалась о контейнере. 15 января в 3 часа дня ворвалась толпа, примерно 50 человек, в возрасте от 14 до 25 лет.
– Я умоляла их, – продолжает Лилия Серафионовна, – не бить моего мужа, инвалида войны, слепого. Они уносили вещи, ломали и крушили старую мебель. Затем вывели нас на улицу и повели в 8-е отделение милиции. По дороге толкали в спину, плевали, кричали.
Их сосед по дому из квартиры 28 Георгий Саакян, пенсионер, 20 лет проработавший в таксомоторном парке, затем в тресте зеленого хозяйства, испил чашу унижений и оскорблений до конца. На одного 75-летнего человека напали 10 “молодцев”, скрутили ему руки, стали бить. У них в руках были железные прутья. Его провели сквозь строй к 8-му отделению милиции той же дорогой, с теми же издевательствами. Стражи правопорядка и здесь сохраняли нейтралитет. Бывших соседей ждал паром.
Из банка данных анкетной комиссии при Бакинском армянском национальном Совете. 1919 год.
На улице С.Осипяна (96) (бывшей Магазинной) до резни 1918 года жили 213 семей армян из 744 человек. 364 человек бежало, осталось 380 жителей. Из них 38 убиты, 28 исчезли, 26 взяты в плен, 13 умерли. Пострадало 14,11 проц. армян – жителей этой улицы, или 27,63 проц. тех, кто остался в городе.
Параллельные улицы Сурена Осипяна и Солнцева разделяет проспект Ленина. Берущая свое начало у железнодорожного вокзала, улица Солнцева, также пикетировалась налетчиками. Старые дворики одноэтажных домов громить было легко. В узком пространстве четко обнажалось ничем не защищенное стеклянное покрытие веранд. Если погромщики имели все необходимое для “покорения” железных сейфовых дверей, то одолеть эфемерную защиту чужого жилища из стекла и дерева, им, вообще, ничего не стоило. А если дверь не поддавалась, то в комнату сквозь разбитые стекла летели бутылки с зажигательной смесью. Именно таким способом толпа из 40-50 человек воинственно, с боевыми кличами, проникла в квартиру 13, по улице Солнцева, 20. Что было толпе до того, что ее жертвой стала врач, излечившая за десятилетия своего труда в 16-й городской поликлинике тысячи людей, не различая их по национальному признаку? Они били Елену Саркисян дома, во дворе, на улице. Спасли женщину ее… собственные вещи, грабежом которых толпа увлеклась. Она убежала, но ее нашли и вытащили из укрытия. Снова били. Затем она оказалась в квартире 25, где русская соседка Полина Пискунова вместе со своим мужем и зятем – азербайджанцами помогли ей добраться до парома. Представляется, что снимок Елены Александровны, нам, к сожалению, неизвестный, с синяками и побоями, увидел мир, потому что ее фотографировал иностранный корреспондент в Красноводске.
Большой дом – квартал в сердце бывшего Арменикенда, выходящий на четыре улицы сразу, с просторным, тенистым от раскидистой кроны деревьев двором, где росли дети не только его жителей, но и окрестных кварталов, был известен в городе, как “Солнцева 24″. Произносилось это словосочетание неразъемно, как единое целое. И росли в нем вместе дети разных национальностей, владеющие, как правило, тремя языками сразу. Здесь жили рабочие, интеллигенты, военные. И когда взрослые люди, разъехавшиеся из этого дома, через годы встречались друг с другом, то “Солнцева 24″ словно пароль, осязаемо напоминал о дружбе, правдивости, верности. В памяти одной из нас хранятся истории, как жестко наказывались в этом дворе стукачи, хотя по иронии судьбы среди первых его жителей было немало работников НКВД. О, если бы удалось собрать всех выросших первых детей этого дома и показать им, как в страшном сне, то, что творилось там 13-19 января! Правда, дом уже давно по своему составу стал неузнаваем. Все так или иначе освободившиеся квартиры однозначно занимали азербайджанцы.
Бывшему Арменикенду, как уже было сказано, жесткому изменению его демографической структуры особое внимание уделяло руководство Азербайджана еще в 70-е годы. Акция по уничтожению места более или менее компактного проживания армян носила исключительно планомерный, целенаправленный, последовательный характер. И, конечно, вовсе не походила на везировско-муталибовскую депортацию армян. Хитроумный политик умудрялся при этом слышать слова благодарности людей с ордером в руках в новостройки новых жилых массивов. Вместо старых квартир, в большинстве своем без каких-либо удобств (дом на Солнцева 24 был редким исключением), люди получали светлые изолированные квартиры. И все это обставлялось таким сладкоречием об интернационализме, что никто не задавался вопросом: а для кого строят дома на их старых улицах, кто получает в них квартиры? Почему коренной житель улицы должен оказаться на окраине? Среди жителей нового потока в этом массиве армяне составляли исключения, разве что в ведомственных военных домах.
Но вернемся в дом 24, по улице Солнцева. Здесь в 12 блоке, в квартире 114, с телефоном 96-52-80, жил один из последних могикан этого дома-квартала, 74-летний Сергей Оганов. В последние годы он работал преподавателем кафедры гражданской обороны Азербайджанского педагогического института им.М.Ф.Ахундова. Его били особо жестоко, может, от того, что в квартире нечем было особенно поживиться. Оскорбляли его дочку Светлану, педагога музыкальной школы № 1. Раздели ее, от дальнейшего позора спасла другая подоспевшая группа из народного фронта, которая приказала не связываться с “этими гнусными армянами”, а срочным порядком вывести обоих из квартиры.
Одной своей стороной, вернее целым кварталом этот дом выходит на улицу Фабрициуса. Полигоном для безнаказанного вандализма стала эта городская магистраль с довольно известной школой 151, которую закончили чемпион мира Гарри Каспаров и Герой Советского Союза Виталий Жолобов. Нет сомнения, что среди выпускников данного среднего учебного заведения были и будущие партийные лидеры, и будущие представители реальной политической силы в кровавые семь дней – народного фронта Азербайджана. Их школа стала безмолвным свидетелем убийств, издевательств, погромов. Предоставим слово доктору филологических наук, профессору Владимиру Григоряну: “Что, кроме добра делала людям медицинская сестра Арутюнова Шушаник? К ней средь бела дня на улице Фабрициуса подошла группа молодчиков. На какое-то время образованный ими круг замкнулся. А когда они спокойно разошлись, то перед людьми предстала леденящая кровь картина: эта страдалица, мать пятерых детей, была убита.
Будь на то моя воля, я поднял бы на ноги весь христианский мир – ведь именно таких мучениц в свое время причисляли к лику святых и день их поминовения отмечали колокольным звоном. Что потрясло меня более всего в этой трагедии, так это то обстоятельство, что речь идет о сестре милосердия” (97).
В квартире 31, дома 22, жили три поколения семьи Кочаровых – муж и жена, сын, невестка и внучка. Еще летом 1989 года невестку Т.Армачанян избили в “интернациональном” трудовом коллективе – гордости города и Нариманского района, партийным лидером которого был некоторое время Муталибов – будущий президент республики. В сентябре, закрыв квартиру, выехали искать обмен. 4 января вызвала соседка в Баку, сказав, что есть вариант обмена. Поехала в Баку только старшая – Аракся Кочарова – пенсионерка. Обмен, действительно, был. Стороны сдали документы в райисполком и стали ждать. 12 января в 12 часов дня, когда в доме находились хозяйка квартиры и родственник Г.Егиазаров, подполковник в отставке, участник войны, пришли трое мужчин и одна женщина с вопросом, хотят ли обменивать квартиру. Ушли, получив ответ, что обмен уже происходит, и документы сданы. Через несколько минут после визита в квартиру стали ломиться. Железная дверь не поддавалась. Отрезанные от внешнего мира, с перерезанной телефонной линией, двое несчастных пожилых людей находились в мышеловке. На их глазах была выдолблена стена, и толпа ворвалась в квартиру. Начался погром. Избитых, раздетых стариков вывели на улицу. Приехавшая к погрому милиция к ним даже не подошла, поднялась в квартиру. Довольные, спустились вниз, обменялись друг с другом словами о том, что с армянами правильно поступили, сели в машину с номером АГ 39-37 и уехали. До 5 часов 13 января жертвы скрывались с Высшем военном училище, а потом попали на паром.
Вячеслав Аванесов из квартиры 7 соседнего дома 24, спрятавшись у соседей, видел грабеж из своей квартиры, и расправу с соседом из квартиры 8. Юрий Саркисов, инженер по образованию, был также вокалистом хорового общества Азербайджана. Его избили и потащили по лестнице. Вся лестница была в крови. Зверски избивая, волокли на улицу. Он уже не мог двигаться, и его больше никто не видел.
13 января ворвались угрожая топорами, ножами, унесли все, выгнали из квартиры по улице Миркасимова, 4, отправили в кинотеатр “Шафаг” и на паром – такова вкратце трагедия киоскера бакинского городского отдела Союзпечати Софьи Костандовой. У пенсионера Артема Аванесова с улицы М.Б.Касумова, 15, квартира 47, история столь же банальная для тех дней, лишь только с некоторым уточнением характеристики бакинской милиции. Когда к нему ворвались погромщики в первый раз 19 декабря, он написал заявление и пошел в милицию, то принимавший документ майор Абдулаев сказал: “Правильно сделали, тебе надо выдать не акт о следствии по краже, а свидетельство о смерти”. Артем Лазаревич еще успел 21 декабря пожаловаться на майора-”интернационалиста” в ЦК Компартии Азербайджана по телефону: 92-67-41. Инструктор, назвавшийся Сафаровым, послал старика к начальнику РОВД, который, якобы, обязательно должен ему помочь. Видимо, имелась ввиду помощь в последующих погромах и убийствах. Только, как нам доподлинно известно, оказывалась она именно в направлении, четко указанном майором Абдуллаевым.
Белла Палян с улицы М.Б.Касумова, 6, квартира 36, в приемной ЦК партии в ответ на просьбу о помощи, услышала слова похлеще. В частности, она узнала, что Горбачев забыл об армянах, и они должны молча и тихо сидеть у себя дома и ждать своей смерти. Вызовы к армянам отказывалась принимать и милиция в ответ на обращение женщины. Ее злоключения начались еще 22 декабря в психбольнице № 3, где она около 20 лет заведовала отделением. 22 декабря она во время дежурства принимала больного. Шофер, привезший в больницу другого больного, представился врачу членом народного фронта и заявил, чтобы она немедленно написала заявление об уходе. Иначе, пригрозил “Аника-воин”, вечером с ней расправятся его товарищи. В эту минуту в приемную ворвалась женщина с криком, что она изобьет врача, если та немедленно не напишет заявление. Так состоялось увольнение, естественно, по собственному желанию. Дальнейшие действия перенеслись домой. Начался террор. Звонки по телефону и в дверь. Рассказывает Белла Андрониковна:
– 2 января ворвалась группа мужчин, женщин, детей, стали громить квартиру. Я забрала внука, выбежала на улицу. Два дня пряталась у соседей, потом вернулась в разгромленную квартиру. Скрывалась у сына. 13 января в 6 часов вечера толпа в 400 человек начала ломать оконные стекла на первом этаже. Мы побежали с сестрой и теткой на крышу 9 этажа и другим блоком спустились на 1 этаж. Там к нам подошли пятеро мужчин и спросили паспорта. Мы отказались показать. Тогда они, назвавшись представителями народного фронта, сказали, что сейчас за нами придет автобус. Они хватали за руки, били по голове. В этот момент мы увидели солдат, подбежали к ним. Они нас посадили в военную машину и отвезли в милицию, затем на паром.
Два дня ломали дверь квартиры 12 по улице Сарабского, 56, где жила Аракся Саркисова. 18 января погромщики разрушили камни дверного проема. Унесли все, в том числе, и неиспользованное приданое дочери. Не о старинных пикейных, совершенно новых одеялах печется Аракся Вартановна, а о своей разбитой жизни, которую начинать с начала трудно. В аналогичном положении находится ее соседка по дому из квартиры 52 Тамара Осипова. Что к этому добавить? Тамара Акоповна – квалифицированный врач, работала в 8-й городской поликлинике до сентября 1989 года, когда по приказу народного фронта ее уволили. Вдова подполковника юстиции, который прослужил в рядах Советской Армии 35 лет.
Улица Каверочкина раньше называлась IX-ой Свердловской, еще раньше IX-ой Канни-Тапинской. Она была одинаково опасной на пересечении с улицами С.Осипяна, Солнцева, Фабрициуса, проспектом Ленина. Бесчинства на ней официально начались 13-го утром, еще до митинга. В 7 часов вечера очередь дошла до квартиры 20, в доме 13, где жила так называемая смешанная азербайджано-армянская семья. Джаваир Камиловне Кадымовой, ведущему инженеру института Азгипронефтехима в эти дни пришлось со всей строгостью ответить толпе за то, что посмела … родиться от матери-армянки, да еще замуж выйти за армянина (98). В ответ на отказ открыть железную дверь, было взломано зарешеченное окно на кухне. Женщина пыталась им просунуть паспорт с азербайджанской фамилией и национальностью – не помогло. Хорошо информированные люди ей ответили:
– Ну и что ж. Твои дети – армяне. У тебя мать – армянка, муж – армянин.
Она уже успела позвонить в Насиминский РОВД по телефонам: 96-02-02, 98-21-15, где получила не менее “утешительный” ответ: “поблагодарите ваших армян”.
Ворвались. Одни срывали серьги, другие выносили вместе с женщинами и детьми вещи. В квартире в это время находились мать Джаваир – Маргарита Андреевна – 77-летняя женщина, персональный пенсионер республиканского значения, проработавшая десятилетия управляющим Шаумяновским (теперь Хатаинским) отделением Госбанка СССР, и муж Мартуни Андроникович Агаджанов, командир корабля ТУ-134Б.
Грабители, от которых пахло спиртным, вывели всех троих, словно преступников из дома, вырвали у женщин сумки с документами и деньгами и доставили их в “Шафаг”. Там они просидели до 15 января. В 5 часов вечера их отправили на паром.
Одновременно в этом доме начался грабеж квартиры 10, где жила Маргарита Хачатурова. Пенсионерка, она долгие годы работала в протокольной части Совета Министров Азербайджанской ССР. Когда к ней начали стучать, она звонила по всем телефонам ЦК КП Азербайджана, МВД республики, благо, у нее был справочник, умоляла всех помочь. Но дверь взломали, и ворвавшиеся погромщики, представившись членами народного фронта, предложили Маргарите Васильевне немедленно освободить квартиру во имя ее же собственного спасения. Когда она отказалась, то мужчина в черном плаще ударил ее по лицу и свалил на пол. Одновременно другие искали деньги и драгоценности. С женщины, избивая ее, сняли сапоги, разорвали одежду. В это время пришли солдаты, которые помогли ей встать и сопроводили на паром. Может, их послали бывшие коллеги Маргариты Васильевны, к которым она, не разбирая номеров, подряд звонила?
Швея фабрики им.Володарского Роза Григорьян оставалась заложницей в собственной квартире 56, дом 7 по улице Бакиханова. Она не могла выехать на поиски нового местожительства из-за больного мужа, которому в день делали 8 инъекций. Они избежали присутствия при грабеже дома. 13 января к ним осторожно постучали. Незнакомый парень спросил: “Вы армяне? Сюда идет толпа. Уходите из дома.” В чем были, не взяв с собой ничего, супруги выбежали из дома, прятались у русских соседей, с помощью которых 19 января уехали паромом в Красноводск.
О краже в квартире 52, по улице Бакиханова, 31, корпус 5, блок 6, 28 декабря было сообщено по радио в рубрике “Сводка МВД Азербайджанской ССР”. Ее владелец Альберт Дарбинян знал, что дело о краже по его заявлению ведет следователь Насиминского РОВД капитан Мустафаев. До сих пор, видимо, ведет. Дождался Альберт Грантович и еще одного грабежа. Он прятался у соседей, когда 15 января в половине четвертого грабители ворвались к нему домой. Собственно, этот дом, “полная чаша”, результат многократных служебных зарубежных командировок прекрасного специалиста – главного геолога института “Азгипроводхоз” Министерства водного хозяйства СССР, уже не был его. И все нажитое имущество за долгие годы труда ушло в небытие. Не трогали Дарбиняна и его жену. С помощью друзей-азербайджанцев они смогли хоть и с приключениями, вылететь из аэропорта Бина вечером 19 января. Не досталось им побоев и пинков. Но такое бесследно не проходит. И этого здорового, энергичного мужчину, не умеющего сидеть без дела, привыкшего трудиться, быть среди людей, помогать им, – свалил с ног приступ инфаркта. Больничная койка, постельный режим. И когда врачи разрешили подняться, пришлось ему заново учиться ходить, заново учиться жить. Без дома, без крыши над головой.
Полностью разгромили квартиру 9 – Вардана Микаэляна в III корпусе этого же дома. И ему – 80-летнему, может, даже чуть труднее, чем соседу. Все-таки годы и хворости.
Неподалеку от Дарбиняна в доме 42 (блок 12, квартира 93) жил его сослуживец Виктор Оганов, начальник отдела того же института. В отличие от Альберта Грантовича он вместе с другими армянами – работниками “Азгипроводхоза” был уволен с работы 30 ноября после прихода к директору 50 представителей народного фронта. Изгнали оттуда, где работал 40 лет. Она находился в квартире один, в городе не было его жены – Лепехиной Ларисы Михайловны, кстати дочери первого русского летчика Михаила Григорьевича Лепехина, высадившегося в 20-е годы на эту землю, врача-терапевта больницы № 2 и двух сыновей – Александра и Сергея, врача и гидромелиоратора, поехавших устраиваться работать в другие города. Собственно, уже врачом-педиатром работал во Владимире Сергей. 14 января ночью в дверь начали ломиться. Виктор Суренович повалил на дверь шкаф. Помогло ненадолго. Выломали дверь, ворвались. 15 мужчин и одна женщина. Начался погром. Его вывели в парадное, предупредив, что убьют, если что-либо предпримет. Во дворе поручили Оганова своему представителю, а сами вернулись в квартиру грабить. На улице он стал убегать, охранник, умышленно или нет, отстал от него, не стал догонять. Тогда Виктор Суренович сумел дворами (места, знакомые с детства) добежать до друзей. В этой русской семье он прятался с 14 по 20 января, когда его днем с большой предосторожностью отправили на паром.
Не можем и мы воздержаться от вопросительного восклицания: знал ли Михаил Григорьевич Лепехин, один из первых летчиков, самолет которого в 1920 году приземлился в Азербайджане на пустыре, неподалеку от Арменикенда, что имущество его дочери через 70 лет будет полностью разграблено, что его внукам не будет места в городе, за счастье и благоденствие которого он боролся всю жизнь и с глубокой наивной верой в интернационализм которого умер?
35 лет стажа воспитательной работы у Марии Сарумовой. Последнее ее место работы – детсад № 69 Наримановского района. Ее дом 40, по улице 12-й Нагорной попал буквально в кольцо агрессивно настроенных азербайджанцев. Они бросали в окно камни, бутылки, кричали: “- уходи, пока целая. Не уйдешь, с тобой вместе дом сожжем”. Звонок в 9-е отделение милиции Наримановского района ничего не дал. Начальник Агабеков посоветовал домой не ходить. На следующий день милиция приехала и удостоверилась в полном погроме. Унесли электрогитару сына – он играл в Азгосконцерте, неиспользованное приданое дочери. Вспороли матрас и взяли его вместе со спрятанными там шестью тысячами рублей. В милиции, куда она попыталась пойти с заявлением, над ней посмеялись, сказали, что это преступление не будет раскрыто, и, вообще, таково массовое положение. Теперь армянам надо думать не о вещах, а о жизни, о том, как уехать из Баку целыми. Ночью Мария осталась у соседки Аси Петросовой. При ней были деньги в размере недавно полученной двухмесячной пенсии и чудом сохраненное бриллиантовое кольцо дочери. Ночью бандиты ногами, топорами выломали дверь и этой квартиры. Обыскали женщин и отняли последнее.
Инвалид войны Грант Арутюнян, работавший до увольнения разнорабочим кожевенного завода, не выходил из-за опасности для жизни перед погромами из дома. Но и там, в квартире 22, по улице Али-заде, дом 13- его укрытие было ненадежным. 15 января в 8 часов вечера люди, вооруженные ножами, прутьями без труда сломали его дверь и, ворвавшись, начали грабеж. Среди них Грант Михайлович узнал своего соседа по дому из квартиры 6 – Халила, который активно помогал уносить вещи жене и детям.
Неподалеку, в доме 126 занимала квартиру 21 Зинаида Арушанова. Ее, опытную медсестру, еще 1 июля 1988 года уволила главврач детской объединенной больницы им.Караева, сказав, что лучше написать заявление и уволиться по собственному желанию, нежели ждать приказ об увольнении. 14 января в час дня Зинаиду Абрамовну в одном халате выгнали из дома, посадили в автобус, где уже было несколько детей, женщин и один мужчина, и отвезли на паром. Таким же образом забрали жительницу этой улицы, старшую медсестру урологической больницы Тамару Григорян, разгромив полностью ее квартиру.
Нора Кабардян была уволена из райпищеторга, где она работала продавщицей, в августе 1989 года. Заперев свою впоследствии ограбленную квартиру по улице Али-заде, 15, она 14 января пыталась уехать скорым поездом Баку-Москва. Мы уже писали, что он опоздал. Бандиты налетели на Нору Мирзоевну, признав в ней армянку, как саранча. Повалили, били ногами, палками, отняли вещи. Солдаты вырвали ее из рук бандитов и повели в “Шафаг”, оттуда она попала на паром.
В Совнаркоме Туркменистана работал Я.С.Назарян, которого физически уничтожили сталинские репрессии 1937 года. Тогда и пришлось бежать его жене с 13-летней дочерью из города, где их семью хорошо знали, в другой, чтобы суметь хотя бы одной воспитать ребенка. Местом жительства был избран Баку. Здесь училась, окончила школу, а затем и медицинский институт Нина Саакова. Но пришлось ей и второй раз в жизни бежать. Теперь из Баку, где она работала начальником отдела лечпрофпомощи детям и матерям Бакздравотдела и жила на улице Наджафа Нариманова, дом 5, квартира 21. Вместе со своим мужем, ветераном войны Цатуром Сааковым они звонили дежурному Бакгорисполкома, в милицию, никто не хотел помогать. Последний абонент еще сострил: “Езжайте в Ереван. Вам помогут Арутюнян или Католикос”. Так двое пожилых людей были 13 января выдворены из своей полностью разграбленной квартиры.
14 утром аналогичное варварски проделали с 70-летней Зоей Мидоян, живущей в доме 15, по этой улице. Представители народного фронта не разрешили ничего взять с собой. Улицу Арсена Амиряна еще в 1989 году переименовали в улицу Карла Маркса. В доме 62 вместе с женой, матерью, сестрой, дочерью жил инженер научно-исследовательского проектно-конструкторского центра Завен Буюкян. Его квартиру также ограбили.
80-летнего пенсионера с этой улицы (дом 11, квартира 40) Гайка Мелкумова остановили 12 января во дворе грубым вопросом: “Ты еще здесь?” 13 января ворвались в квартиру человек 10-15. Разгромили все на глазах старика, которого тут же втолкнули в маршрутное такси и отвезли в отделение народного фронта, где он провел ночь с другими изгнанными из своих квартир армянами, а потом отправили на паром. Из квартиры 9 дома 9/5 пришлось вместе со свой пятилетней дочерью бежать, спасаясь от насильников, Элеоноре Арутюновой. Работу бухгалтера в системе Насиминского треста общественного питания и ресторанов она потеряла еще раньше.
Инглаб (99) – это широкая улица-проспект, собственно, тоже родилась как противовес старому Арменикенду. Пустынная окраина в начале 60-х годов, она стала усиленно застраиваться, и на ней выросли не только пятиэтажные “хрущобы”, хотя с них начиналась улица, но и многоэтажные красавцы, Дом услуг, где постоянно справлялись свадьбы и гремела музыка. Метро “Гянджлик” повышало комфортность этой части города, не ставшей только спальным районом ввиду строительства на улице проектных институтов, других учреждений. В этой части города, особенно, его первых домах-пятиэтажках, заселенных в доалиевское время, жили почти компактно армяне. Старики любили играть в домино во дворах-садах, где деревья и прочие зеленые насаждения выращивались с любовью и заботой. Бросить бы в канун тотальных погромов во всеуслышание клич из блоковской поэмы “Двенадцать”: “Запирайте етажи, нынче будут грабежи”. Помогло бы это? И как можно было запереть этажи от нашествия на район хорошо организованных и вооруженных подонков?
Армяне этой улицы были обречены. Все. Каждый поименно. Тут не было ни единой промашки. В дом 59 13 января во второй половине дня погромщики ворвались в блок, где находилась квартира 7 Ирины Новосартовой, дамского мастера комбината бытового обслуживания “Бахар”. Она успела спрятаться у соседей-азербайджанцев. Квартиру разгромили, ее вывезли из города 17 января.
Таким же знаком беды была помечена квартира Эдуарда Авакова. Его знали многие педагоги бакинских школ. Он долгие годы работал в Бакинском городском институте усовершенствования учителей, затем в Городском управлении народного образования инспектором по школам. В последние годы – заместителем директора железнодорожной школы № 1. Вначале из своего окна на 5 этаже дома 88, по улице Инглаб (угол улицы Дружбы молодежи) он видел погромы в соседнем доме. Не стал сторонним наблюдателем, бросился звонить в КГБ по телефону 93-04-91, в оперативную следственную группу МВД республики, районное отделение милиции. Всех оповестил. По второму кругу по этим номерам звонил уже 14 января ночью, когда погромщики ломали железную дверь квартиры. Никто не защитил. Ночью, пока шла “война” с дверью, он успел переправить жену и мать к соседям через балкон 5 этажа.
О дальнейшем рассказывает Эдуард Амирович:
– 15 января в 7 часов утра раздались мощные удары о дверь моей квартиры. В половине 8-го утра звоню по телефону в КГБ. Через некоторое время группа милицейских работников 9-го РОВД поднялась на 5 этаж и прогнала, но не задержала (!) тех, кто взламывал дверь. Я видел из окна, как погромщики сели в красные “Жигули” и уехали. Тогда я спустился к работникам милиции и просил их не допускать грабежа. Мне сказали, чтобы я поднялся наверх, оделся и пошел в 9-е отделение милиции, а оттуда нас отправят в Красноводск. Когда я поднялся к себе, то увидел, что дверь не открывается, я почти голый, в ночной домашней одежде остался на улице. Мы ждали, что нас отведут в милицию. В 5 часов вечера во дворе снова появились бандиты, взломали дверь и начали разбой. До этого я встретил наряд спецназа во главе с капитаном милиции, обратился за помощью. Он тоже сказал, чтобы я с женой шел на паром.
Я из укрытия видел, как много коробок из моей квартиры грузилось в милицейскую машин. Вначале думал, что в целях сохранения. По наивности спросил уже в милиции дежурного капитана, где можно получить эти вещи. Он, усмехнувшись, ответил, что их возвратили моим соседям. Это ничем неприкрытый, наглый обман. Милиция действовала заодно с погромщиками. И еще в конце хочу добавить, что с июля 1987 года был народным заседателем Бакинского городского суда (№ моего удостоверения 193).
После разгрома своих квартир в “Шафаге” оказались сестры Шушаник и Женя Арутюняны. У одной погромлена квартира 33 в доме 98 “в”, у другой, в доме 75. Они вспоминают, что до посадки на паром, в кинотеатре перед ними выступали представители народного фронта. Они говорили о том, что к погромам отношения не имеют, все это дело рук КГБ, а их организация занимается тем, чтобы по-хорошему вывезти из Баку, проводить как следует армян.
Не знаем, чего больше в этих словах: фальши, расчета на полностью морально уничтоженную, физически покалеченную аудиторию? Трудно сказать, но и тогда, издеваясь даже в самом здании над несчастными, обирая их, они думали о том, как сохранить политические дивиденды.
Дом 102 по этой улице был досконально просвечен на предмет национальной принадлежности его жителей. 8 января слесарь ЖЭУ-54 Наримановского района Мамедов со списком в руках прошел по всем армянским квартирам. Списки уточнялись, в них заносились фамилии даже малолетних детей. Составитель не молчал при этом, заранее чувствуя победителем. Рае Арутюнян из квартиры 4, приемщице из прачечной фабрики, он прямо заявил, что ни одного армянина в городе не останется, всех или вырежут, или голыми проведут к морю, а по дороге, обещал он, их будут бить и плевать в лицо. Это слышали и в квартире 1 Лилия Гаспарова, экономист СПТО “Плодовощтранс”, и ее отец, инвалид войны, пенсионер, бывший работник Домостроительного комбината Григорий Каспаров. Кроме того, сосед в последнее время несколько раз, не стесняясь, бросал им в лицо фразу:
– Сумгаит это журнал, кино впереди, оно будет в Баку.
Рассказывает Рая Мартиросовна:
– 14 января в 3 часа дня ко мне ворвались человек 25-30. Окружили меня с ножами, требовали денег. Я ответила, что их нет, тогда один из них, смеясь, сказал: вырвем зубы. Я выбежала, спасаясь от них, во двор, там тоже толпа. Они меня тянули из стороны в сторону, издевались, смеялись, угрожали, что сейчас изнасилуют. Из рук этих варваров меня вырвали курсанты военного училища, молодые русские ребята, под конвоем которых я попала в отделение милиции, потом на паром. Могу сказать со всей ответственностью: преступление совершалось от имени народного фронта, – завершила свою грустную повесть женщина.
В квартиру 7 дома 109, к делопроизводителю службы тоннельных сооружений Лилии Пирумовой ворвались 14 января человек 100. Они стучали, потом взломали дверь. Об остальном рассказывает Лилия Михайловна:
– Мою старую мать и ребенка вышвырнули сперва за дверь. Все поломали, разрезали телефонный шнур, стали выносить вещи из дома, вытащили телевизор, магнитофон, срезали люстру, из шкафа выбросили все. Когда приставили к матери нож с требованием денег и драгоценностей, то моя дочь Инна узнала в бандите двоюродного брата Сеймура, который учился с ней в одной школе. Соседи из квартиры 5, на втором этаже, недавно обменявшие ее с армянской семьей, вовремя уехавшей в Армению, участвовали в погроме. Когда женщина из толпы забирала нашу постель, моя дочь подбежала к ней, схватила ее за руку, та грубо отшвырнула от себя ребенка, он упал и сильно ударился. Внук этой нашей новой соседки, который после обмена и переезда в Баку стал продавать у метро “Гянджлик” пирожки, постоянно угрожал мне, матери, не раз ломился в дверь.
В погроме участвовало огромное количество людей. запомнилась женщина, с яростью срывающая с окон занавеси. Ударили по ноге ребенка, сбили с ног мать. Приехала милиция, чтобы отвезти нас в 9-е отделение милиции. Мать из-под кровати вытащила старое пальто и надела его, я была в домашнем халате, дочка в одних колготках, без туфель, по дороге с нее сдернули шарф. Нас привезли в милицию, потом на паром. 16 января мы прибыли в Красноводск.
Женщины возглавляли погром квартиры 43, дома 113 16 января. Кроме того они показали Октябрине Симонян, педикюрше комбината “Бахар” какую-то бумагу из ЖЭУ на право занять ее квартиру. В толпе были мужчины от 17 до 30 лет, дети. Начался грабеж. Октябрину Седраковну, оскорбляя, скрутив ей, словно преступнице, руки, не дав ничего взять с собой, отвели в 9-е отделение милиции, оттуда на паром.
Дом 117, квартира 3. Здесь жил пенсионер Рафаэл Гардашников с дочерью, зятем, внуком. Глубоко переживал смерть погибшего во время прохождения службы в рядах Советской Армии в 1986 году внука Армена, увеличил его портрет, почти каждый день приносил и ставил к нему живые цветы. Не знал Рафаэл Захарович, что придется встать на колени перед вандалами уже на пароме “Советская Грузия” с просьбой спасти от верной смерти другого внука – пятнадцатилетнего Тиграна. Их вместе с отцом, его зятем Георгием Григоряном, электромехаником “Бактоннельстроя”, команда парома избила до полусмерти и хотела выбросить за борт, но люди не дали, да и дед ползал на коленях, в ногах подонков валялся, умолял пощадить внука и зятя.
В ереванскую больницу “скорой помощи”, в отделение грудной хирургии Георгий Григорян поступил с диагнозом “травматический пневмоторакс, перелом и повреждение ребер”. Врачи его подняли на ноги, но кто восстановит душевное равновесие всей семьи? Кто заставить Гардашникова-старшего забыть, как вырвали из его рук самое дорогое – портрет внука, разбили стекло и растоптали, а потом разорвали на мелкие клочья, со злобой, изображение? Они с мертвым Арменом расправлялись словно с живым Тиграном. И еще почему растаскивали и грабили вещи в квартире Гардашниковых переехавшие недавно из Масисского района Алиевы? Ведь они обменяли свое жилье, перевезли контейнеры с вещами? Никто их не грабил, так что в данном конкретном случае не нарисуешь образа обездоленных беженцев. Эта семья, как и многие их соотечественники, прибывшие из Армении, злобно орудовали на улице Инглаб, да и в других районах города просто в силу нежелания и неумения трудиться, хищной агрессивности, полной необузданности каких бы то ни было инстинктов, и привитого, видимо, с детства стремления даже не урвать, а попросту украсть чужое. От этого вывода никуда не денешься, сколько ни приписывай ордам обездоленность беженцев. Не ходят же такими толпами с голодными, бегающими глазами по Еревану и всей Армении беженцы из Азербайджана, в частности, бакинцы.
Отец и сын Алиевы были в толпе погромщиков, кричали: “выходите, а то убьем”. В час ночи вламывались с новой силой. Семью вывели работники милиции. На разбой не обращали внимания. Посмеялись, когда у всех вырвали паспорта со словами: “армяне – нация, подлежащая уничтожению, им не положено иметь документы”. Анаит Рафаэловна работала педагогом химии и биологии в среднем профессионально-техническом училище № 83 после окончания АПИ им.Ленина. С 1988 года на работе и дома складывалась тяжелая обстановка. В последнее время педагоги училища официально заявили, собрав подписи детей, что армянка не может учительствовать и поэтому ей необходимо уволиться. Не стал ходить в школу и сын Тигран. Родители опасались за его жизнь.
Милиция принимала активное участие в наблюдении за погромами. Достаточно сказать, что во дворе в это время стояли три милицейские машины, из которых никто даже не поднялся в квартиру. Может быть, в Наримановском РОВД обиделись за своих сотрудников Айдына и Сахиба, которые еще в ноябре 1989 года по-хорошему, но ультимативно предложили Гардашниковым уехать и продать им все вещи?
Утром этого дня вывели из своей квартиры 41 Астхик Халанову. Ее не били и даже дали возможность одеться. 83-летняя женщина, в прошлом врач, не заставила ждать на лестнице 50 здоровых мужчин, сразу открыла дверь и безропотно подчинилась их приказу оставить квартиру, которую грабили уже без нее.
Родились в Баку Владимир и Шеко Степанянцы, жили на улице Дружбы молодежи, дом 33, квартира 87. На двоих у них приходилось 67 лет непрерывного трудового стажа. Их квартиру грабили сноровисто, со знанием дела. Отобрали документы – военный и партбилеты Владимира Гегамовича, трудовую книжку Шеко Гарегиновны и пенсионное дело Нинель Гайковны Степановой – старшей в доме.
Их соседей из квартиры 33, пенсионеров Гришу и Изабеллу Адамян изгнали из дому по аналогичному сценарию. Ломали, крушили, уносили. Потом отвели в штаб народного фронта. По дороге били, отняли все документы. Деньги и драгоценности взяли раньше. В квартире находился двоюродный брат Изабеллы Исаковны Эдуард Марутян. Хороший специалист, заведующий отделением центра гигиены и эпидемиологии Минздрава Азербайджана, он еще в ноябре подвергся нападению и ограблению в своей квартире 27, по улице Осипенко, 4, в поселке Монтина. Вызванные на место происшествия участковый Наримановского РОВД С.Мамедов и представитель службы уголовного розыска акт о краже и не думали писать. Посмеялись, сказали, что надо думать о себе, своей жизни, а не о вещах. По телефону угрожали ежедневно, приказным тоном требовали немедленного отъезда. Тогда он переехал к сестре, но и в этой казавшейся безопасной квартире разделил участь своих родственников. Облигации “золотого” займа на 3 тысячи и 500 рублей наличными – улов грабителей у врача, десятилетия лечившего их соотечественников.
В доме 41 драма разыгралась 15 января, к 6 часам вечера. Толпа стала собираться под балконом, у входа в подъезд, где находилась квартира 104. Вергина Гамбарян закрыла дверь и поднялась с отцом и матерью к соседям-азербайджанцам на 7 этаж. По крыше сосед их увел, а затем отвез в свой гараж и спрятал там. Вергина осталась у соседей и имела возможность из своего прикрытия следить за действиями бандитов. Не сумев открыть железную дверь, они сломали решетку и влезли в квартиру через окно. Начался грабеж. 4 часа выбрасывалось из окна, уносилось и увозилось имущество семьи. Но грабители жаждали крови. Увидев на кухне зажженную конфорку плиты и горячий чайник, они стали искать людей, орали: “все равно не уйдете!”. Оставили у подъезда до поздней ночи охранников.
16 января семью вывезли в Наримановский РОВД вызванные соседями представители милиции и народного фронта. Уже в отделении потребовали ключи от квартиры. Когда им сказали, что ее уже заняли те, кто, видимо, собирается там жить, они поехали проверить. Приехали с тем же требованием, цинично заявляя, что в квартиру зашли через окно, теперь нужно открыть дверь и нормально входить туда, где они намерены жить. Заметьте, это говорили не погромщики, не обыватели, а стражи правопорядка! Гамбаряны попросили у них разрешения взять из квартиры хоть какие-то совершенно необходимые им вещи. Последовал безапелляционный ответ: “Все в этой квартире достанется им, а паспорт и другие документы вам дадут в Армении”. Вергина Гургеновна заключает свое повествование с горечью:
– А ведь еще 11 января сосед дружески предупреждал нашу семью: “уезжайте, уезжайте, ожидается переворот и обязательно будут погромы”.
Не менее трагичными были изгнание и погром в квартире 47, дома 60. У русского соседа спряталась семья Аветисовых – Владимир и Лидия, их дети Сергей и Алексей. Кому мешал в городе скромный стрелок штаба гражданской обороны? И по иронии судьбы резня и погромы многократно повторялись на улице, имеющий нелепое, претенциозное название “Дружбы молодежи”. Не менее позорными эти акции были на параллельной улице Алишера Навои. В квартиру 29, дома 22, к Сергею Адамову стали ломиться с утра 16 января. Баррикада у двери не спасла его, лишь разозлила погромщиков. Солдаты доставили его в Наримановский РОВД, оттуда через сутки попал на паром. Русская – Жанна Михайловна из дома 3, квартиры 41 по этой улице поплатилась исключительно за фамилию мужа – Бадамянц. Из своей разграбленной квартиры она сумела взять лишь сумку. Документы также остались при ней.
О погроме квартиры художницы Тамары Сатян на Ленинградском проспекте мы рассказывали. Остается добавить к этому лишь два известных нам адреса. Эта Новелла Хачатурова из дома 53, квартиры 11 и Жасмен Хапикян из дома 89, квартиры 10, работавшая до увольнения по национальному признаку старшим экономистом завода “Баккондиционер”.
В той части Наримановского района, которую в просторечии до сих пор называют Завокзальной, еще в одном месте ранее компактного проживания армян Баку, с тем же принципом застройки многоэтажных зданий, только не очень интенсивным, погромы, как и 72 года назад, шли на каждой улице. С одинаковой силой. Мы располагаем лишь несколькими примерам.
Чапаева, 10, квартира 30 – таков адрес разграбленной квартиры 82-летнего Захара Захаряна. Ермоня Даниэлян, швея обувной фабрики № 2, занимала квартиру 2, дома 71. Она не только лишилась своего имущества, но и видела, как на ее глазах, прямо во дворе 10 человек напали на одного армянина и, окольцевав его, насмерть забили. Преподавателем подготовительного факультета Азинефтехима работала Мери Давыдова. Ее давно уже уволили с работы, сказав, что армянам следует убраться из института. 13 января, в 9 часов вечера, когда она пряталась у подруги, был устроен погром ее квартиры 54, в доме 87 на той улице. В тот же день, только в 9 часов утра разгромили с помощью милиции, которой дверь открыл сам хозяин – Альберт Налбандян квартиру 27, дома 97. И пришлось на пароме спасаться человеку, которого годовалым привезли 71 год назад родители. Десятилетия воспитательной работы в системе трудовых резервов за спиной Альберта Варламовича. В квартире 55 этого дома жила делопроизводитель общего отдела Госагропрома Азербайджана Светлана Даниэлян. К ней ворвались 10 января. Инвалида войны, 73-летнего Наполеона Осипова вывели из квартиры 34, по 11-й Завокзальной, 22- милиционер, представитель народного фронта и сосед Алекпер Касумов, которым он открыл железную дверь. Они сказали, что ведут их с женой, опасаясь за жизнь, в милицию до утра. Не дали даже надеть пальто и шапки, взять документы. По дороге утешали: “Вы счастливые, вас не убили. Радуйтесь!”. На улице стариков ждала толпа молодежи 16-20 лет. Они улюлюкали, размахивали палками. В этом же доме в квартире 143 жил рабочий ЦУМа Сергей Григорьян. 15 января в 4 часа выломали дверь и, вытолкнув его на улицу, начали погром.
Четко выверенные квартиры армян по улице Спандаряна горели еще 20 декабря. Полновластными хозяевами стали толпы вандалов, действиями которых руководили те, кто называл себя членами народного фронта. В одном платье прибежала в этот день к дочери Амалия Давидян, из квартиры 3, по улице Спандаряна, 47. Ее дочь, Антик, методист дошкольного воспитания Наримановского РОНО жила недалеко. По улице Ага Нейматулла, 55, квартира 5. Не прошло и месяца, как 13 января объектом пристального внимания подонков стала и эта квартира. Среди тех, кто ломал дверь, были и женщины. Соседи вызвали милицию, те сказали, что они не могут гарантировать безопасность, что грабежами не занимаются, весь город в огне. Предложили им освободить квартиру и спрятаться. 14 января их жилище уже было занято посторонними людьми. О дальнейшем рассказывает Антик Суреновна:
– 15 января я позвонила к себе домой по телефону 64-79-49, и мужской голос мне ответил, что разрешение на мои вещи первой необходимости из квартиры я должна получить в отделении народного фронта Наримановского района. Круг замкнулся. На мою квартиру навел погромщиков представитель народного фронта, мой сосед из квартиры 8, который в нее (она была заперта) нахально вселился еще в ноябре, что подтвердил и начальник ЖЭУ-20 Наримановского района А.Фараджев, который меня предупредил, что 12 января планируется захват моей квартиры. 14 января также ворвались в квартиру 24 нашего дома, к моей подруге Галине Егиян. Спасаясь от погромщиков, она стала спускаться с балкона третьего этажа, оступилась, упала, с переломом ее увезла милиция. Куда? Я ничего не знаю о ее дальнейшей судьбе.
Почти у начала этой улицы, в квартире 2, дома 18, жила Аида Амбарцумова, кандидат наук, старший научный сотрудник Азнипинефть. Предоставим ей слово:
– Меня уволили из института 13 ноября 1989 года, сына из АПИ им.Ленина – 5 декабря. 14 января ко мне начали стучаться. За 40 минут до их прихода почтальон предупредил, что придет с группой народного фронта и выгонит меня из дома. Соседка за меня ответила, что я через день-другой уезжаю. Я звонила в милицию, пока стучали и угрожали, раза три. Наконец, появился милиционер с двумя курсантами, вооруженными дубинками. Народу стало в 5-6 раз больше. Воспользовавшись тем, что толпа побежала за ломом, чтобы открыть мою железную дверь (я жила на 11 этаже), я спряталась у соседей и была таким образом свидетельницей погрома своей квартиры. Кроме паспорта ничего с собой не взяла. Все соседи были также свидетелями грабежа. Человек 30 ворвались в квартиру, человек 100 стояли у подъезда. Искали меня. И сейчас стоит перед глазами искаженное злобой лицо почтальона. Он кричал, что надо искать меня, потому что я не могла далеко уйти, он недавно разговаривал со мной. Соседи с верхних этажей – азербайджанцы уверяли толпу, что я уехала. Из окна, спрятавшись за занавесью, видела, как подонки жгли мои книги, у меня была библиотека примерно из тысячи томов, многие из которых – уникальные. Вещи уносили и увозили в специально подогнанном автомобиле. Они полностью очистили квартиру, я видела, как один уносил, рассматривая его, даже тройник из ванной комнаты.
Затем пришел сосед, глава семьи, где я пряталась и сказал, что квартира уже пустая, внутри нее заперлись представители народного фронта, и предложил мне, воспользовавшись этим, незаметно уйти от них. Я вышла. Район кишел народом. Уже было 6 часов вечера, прошло 7 часов с тех пор, как я стала бездомной. Я пошла тихой стороной улицы и вижу около суда по Ага Нейматулла стоит милиционер – старший лейтенант с тремя солдатами. Я обратилась к ним с возмущением по поводу того, что они спокойно стоят, а вокруг них толпа бесчинствует, пылают костры, в которых жгут ненужные вещи, без конца в машинах увозят награбленное. И все мимо них.
Я не успела ничего сказать. Милиционер стал кричать, обзывать нецензурной бранью и меня, и весь мой народ, которому мало, по его словам, одного землетрясения. Этого было достаточно, чтобы стоящие неподалеку пять ребят в мгновенье ока оказались рядом и начали меня зверски избивать. На мой крик подбежали двое военных и милиционер, толкая, меня, словно преступницу, посадили в машину и привезли в Наримановский РОВД. После многочасового пребывания в холодном помещении я оказалась на пароме. Меня из милиции вывезли при одном условии, если я напишу на имя начальника отделения В.Новрузова заявление под их диктовку о том, что отказываюсь от своей квартиры и добровольно уезжаю из города. У меня не было альтернативы – такое заявление я написала. То, что с нами произошло – хорошо запланированная акция. Дом, где я жила – кооперативный, построенный институтом, где я десятилетия работала. Стекла армянских квартир были, словно опознавательные знаки, давно выбиты. Их даже вставлять не имело смысла – на следующий день все повторялось. Ко мне постоянно звонили и угрожали до тех пор, пока не привели “приговор” в исполнение. Я морально уничтожена. Мне пришлось видеть, как привели еще осенью полумертвую, избитую, всю в подтеках и синяках сестру моей соседки. На ней не было живого места.
Вместе с Аидой Татевосовной в одном институте долгие годы работала заведующей библиотекой Тамара Саркисова. Жила она на той же улице, только в ее противоположной части, в квартире 6 дома 51. Ее, мужа, дочь и сына выгнали из квартиры 14 января в 4 часа люди, назвавшиеся представителями народного фронта. Взломав дверь, они вместе с милиционерами, торопили их уйти из дома, а во дворе спешно посадили в автобус со словами: “пока не избили, скажите спасибо, мы вас спасаем”.
“Спасители” вытащили из сумки Тамары Месроповны 1100 рублей (провезти ей удалось лишь спрятанные в колготках 24 рубля). В это время толпа беспрепятственно грабила ее квартиру. В отделении милиции, куда их привезли, ее попытку пожаловаться резко оборвали: “Мы вас спасаем, вы не видели, что в морге творится, некуда трупы складывать. Считайте, что вам повезло, вы легко отделались. Остались живы, никто вас не бил”. Мужу Тамары Месроповны, когда он звонил при начале погрома квартиры, еще раньше сказали в этом же отделении, что правильно (!) делают те, кто стучит к вам, вы не имеете права занимать бакинские квартиры. Аветис Михайлович Саркисов отдал республике много лет своего труда, в последнее время работал мастером производственного обучения учебного курсового комбината объединения “Азнефть”. Его уже дважды избивали в городе. А директор комбината Ханлар Мамедов уволил его, сказав, что народный фронт требует изгнания всех армян. Жаль, что голос этих лжепатриотов своего народа прорезался спустя десятилетия после того, как армяне, стоявшие у истоков развития нефтяного дела, активно участвовали в восстановлении нефтяной промышленности республики в первые годы советской власти. Сколько их было – энтузиастов, самоотверженно трудившихся на промыслах, бурильщиков и операторов? Нет, история беспамятства не прощает! И вред, нанесенный новопришельцами, горячо поощряемыми властями, интеллигенцией, обязательно скажется, если не сейчас, то через годы, десятилетия.
Каменщиком в СУ-24 работал Александр Алексанян. Строил, вкладывал в свой труд умение, опыт. И что? Отблагодарили его за дома, в которых теперь будут жить “обездоленные” бандиты, саранчой налетевшие на Баку? Да, конечно, “отблагодарили”, только единственным, доступным их злобной агрессивности, способом. 12 января в 8 часов вечера к нему в квартиру 29 дома 28 позвонили. Он открыл и увидел 7-8 мужчин, вооруженных ломами, топорами, ножами. Один из них приставил нож к Александру Саркисовичу и погнал его в комнату. Там начали бить его, отца, мать с требованием отдать ценности и деньги. У матери нашли на 20 тысяч облигаций и тысячу рублей денег. Взяли, вытащили все вещи из шкафа и ушли. Семья спряталась у соседей. 14 января по их вызову солдаты МВД вывели жертвы в Наримановский РОВД, оттуда отправили на паром.
В квартире 15, дома 36 около 20 вооруженных подонков до полусмерти избили старика, который в тот же день скончался в больнице Семашко, а его дочь Татьяну Багдасарову выгнали в одном платье на улицу. Имущество разграбили, документы сожгли.
Нина Осипова из квартиры 72, дома 42 своего отца не видела. За две недели до ее рождения в 1938 году он, ветеран партии, был арестован. Тогда же ее маму с двумя маленькими детьми выгнали на улицу, как семью репрессированного. Ошибка была впоследствии исправлена: отца в 1953 году реабилитировали и восстановили в партии. В 1959 году, как семья посмертно реабилитированного, она вместе с матерью и двумя детьми получила трехкомнатную квартиру. История повторилась – теперь она с двумя детьми на улице. Без вещей и крыши на головой.
– Закон джунглей в этой республике? – в растерянности спрашивает Нина Суреновна. Ведь в моей квартире в ночь с 13 на 14 января поселились чужие люди и живут там преспокойно, пользуясь моими вещами.
О том, какой жесткий, вторичный контроль по выявлению оставшихся драгоценностей, денег, случайно не ограбленных квартир проходили собранные в Наримановский РОВД армяне, рассказывает строитель, ранее живший в доме 49, в квартире 31, на этой же улице Эдуард Самсонович Задунц:
– Ко мне ворвались человек 150 с топорами, ножами, ломами 14 января в 2 часа дня. Угрожали, требуя денег и драгоценностей. Грабили вещи и в 6 часов вечера привезли автобусом марки “ПАЗ” в отделение милиции. Там уже находилось примерно 200-250 армян. В 10 часов вечера к нам пришли несколько человек, видимо, руководителей отдела, и стали расспрашивать, у кого какие жалобы. Все сказали, что есть, но они на это как-то не обратили внимания. Один даже махнул рукой, дескать, хорошо, потом разберемся. Их интересовало другое: они спросили, в чьих домах не было грабежа и кто вышел из своих квартир незамеченным, неизбитым. Иными словами, кого миновала встреча с грабителями. Таких оказалось человек 6-8. Милиционеры ушли в соседнюю комнату, куда поочередно вызывали каждого из них и подробно допрашивали, отбирали ключи. Нас не трогали. Это продолжалось до 12 часов ночи. Потом нас всех автобусом отвезли на паром. Доставили, что называется, с комфортом.
Так же “повезло” Феликсу Каспарову, машинисту тепловоза транспортной конторы “Азнефти”. Его не было дома, а когда он вернулся к 6 часам вечера, то увидел разграбленную квартиру. Соседи рассказали, как били его мать, плевали ей в лицо и куда-то увезли. Нам трудно сказать, нашел ли ее сын. Дай Бог, чтобы нашел. Жили они в квартире 42, дома 68.
И последний адрес, которым мы располагаем по улице Ага Нейматулла – это дом 27/68, квартира 24. Жила там Анна Зальянц, экономист управления исправительно-трудовых учреждений МВД Азербайджанской ССР. К ней начали стучать в 10 часов вечера 13 января. Верхняя часть двери была стеклянной, с решеткой. Они разбили стекло. Остальная часть переговоров, если можно так парламентски обозначить действия грабителей, велась оттуда. На вопрос, что им надо, последовал ответ: “квартира, ее немедленное освобождение”. О дальнейшем рассказывает 66-летняя Анна Макаровна:
– На их требование я ответила, что не могу покинуть квартиру сию минуту. Тогда они дали мне срок до утра. Я только успела закрыть фанерой место, где было стекло, как ко мне стали ломиться, и через 15 минут ворвалась другая группа. Они сильно меня били. Один сбил сильным ударом с ног, затем, встав коленями на грудь, пытался задушить. Другой, издеваясь, предложил ему нож, он сказал, что и так справится. Они разорвали на мне платье. Беспрепятственно грабили квартиру. Этот грабеж спас меня. Я убежала к соседям. Потом явилась еще третья группа. В основном, женщины. Они уносили вещи, потом закрыли дверь и написали на ней, что квартира продана. Потом я попала на паром.
Читатель, надеемся, поймет, почему мы указали почтенный возраст этой женщины. Подонков он не остановил, а милиция не стала спасать даже своего многолетнего коллегу. Национальная гордость, гипертрофированное национальное самосознание не позволили.
Итак, мы оказались в центре поселка Монтина, где погромы, грабежи, насилие беспрепятственно шли с большой силой. Здесь также более или менее компактно проживали армяне – высококвалифицированные рабочие-нефтяники, машиностроите-ли, просто строители. Сусанна Саруханян из квартиры 1, дома 49 по улице Хулуфлу видела из окна соседней квартиры погром своего дома, происходивший в ночь с 13 на 14-е. Таким же образом у соседей-азербайджанцев прятался столяр Бакгорсправки Валерий Степанян из квартиры 33, дом 51 по этой же улице. Его предупредил 15 января, в 10 утра участковый инспектор о том, чтобы все освободили квартиры, потому что со списками в руках толпа ходит по улице. Сын соседей отвез его семью в Наримановский РОВД. Раньше, 13 января была ограблена квартира 41, по улице Самеда Вургуна, 49, где жила его мать.
О погроме и захвате квартиры 37, дома 55 рассказывает ее бывший житель, участник войны, почетный железнодорожник республики Ашот Саркисян.
– 12 января, в половине восьмого вечера мы увидели во дворе толпу неизвестных лиц. Тогда мы решили уйти из дома и спрятаться в соседней воинской железнодорожной части. Уже оттуда, позвонив соседке, узнали, что буквально через 30-40 минут после нашего ухода вооруженные бандиты ворвались в квартиру, взломав замок, и стали грабить имущество, выносить вещи. Когда мы попытались найти помощь в Наримановском РОВД, позвонив туда, нам ответили, что этим вопросом будет заниматься участковый, майор милиции Аскер Алиев. Мы позвонили ему, он прямо сказал, что на его участке много таких “ЧП”, и как только он освободится, пойдет, поговорит с теми, кто захватил нашу квартиру. При этом он добавил, что для официального разговора с ними, их выселения ему нужна санкция районной прокуратуры. Понимая, что ничего не добьемся у официальных органов, призванных по долгу службы нас защищать, мы решили связаться по телефону с самими захватчиками и попросить освободить квартиру, хотя бы для того, чтобы взять ценные, нужные вещи, а также оставшиеся в квартире деньги. Услышали грубый ответ, что их здесь поселил народный фронт, никуда они не уйдут, никаких вещей не отдадут. Милиции не боятся. И еще добавили: “чтобы вы не надеялись на получение своих вещей, мы позвали к себе соседей-азербайджанцев и заставили их подписать, что здесь, в квартире от вас ничего не осталось. И если вы только посмеете придти, мы вас убьем. Жаль, что мы вас выпустили!”.
– После этого, – продолжает Ашот Аванесович, – нашей основной проблемой было не попасть в руки боевиков и вырваться из города. Одновременно с нашей семьей в доме оставались муж и жена Сергей и Эмма Давидяны. Они занимали 3-х комнатную квартиру на третьем этаже. Сергей – инвалид войны, тяжело больной, до 15 января мы с ними разговаривали по телефону, что произошло потом – неизвестно.
В соседнем доме 57, в квартире 79 жила прессовщица макаронной фабрики, которую выгнали 24 ноября с предприятия, куда она пришла 38 лет назад. Итак, слово Раисе Айрапетовне:
– Я родилась в 1935 году, в семье рабочего. Сейчас моя семья состоит из 6 человек, четверых сыновей и нас с мужем. Дети и муж поехали искать возможности трудоустроиться в других городах страны. Я осталась. Как теперь принято говорить, сторожить квартиру. А что было делать? Меня преследовали на улице, постоянно звонили по телефону. 15 января толпа выламывала дверь моей квартиры. Ворвались ко мне, требуя, чтобы я немедленно ушла. Избив, выгнали меня из дома. Я даже не успела одеться, взять с собой документы и ценности, нажитые за десятилетия нашего с мужем труда. Я наивно верила в свою защищенность, в законы, в государство.
Огромная толпа ждала моего выхода из подъезда. Тогда я забежала к соседке, чтобы позвонить в милицию. Приехав, милиция потребовала 100 рублей, чтобы вывести меня живой из толпы и отвести в РОВД. Денег не было, тогда я, сняв кольцо с пальца, отдала его милиционерам. Только получив его, они отвели меня в отделение, где, не зарегистрировав всего происшедшего, отправили на паром.
О тесной связи милиции с погромщиками свидетельствует и Кнарик Даниэлян. Пекарь хлебозавода № 4, жительница поселка Монтина. На ее двери висела фамилия Мамедовых. Она с мужем сидела в своей квартире, не зажигая света, когда 13 января пришли погромщики. Соседка сказала, что здесь живут турки-месхетинцы, они поехали за вещами, скоро вернутся. Ушли. 14 января снова пришли. Отключили телефон, отрезав провод. Соседка снова им сказала о турках-месхетинцах. Они вновь ушли. И тогда Кнарик Айрапетовна с мужем допустили почти смертельную ошибку: соединив вновь телефонный провод, позвонили в милицию. Оттуда ответили, чтобы они быстро убирались из квартиры, что ничем им помогать не будут. Ультиматум завершился нецензурной бранью. И почти тут же приехала милиция с представителями народного фронта и стали ломать дверь. Их было человек 30-40, вооруженных ломами, дубинками, арматурными прутьями. С ними было четверо милиционеров. Ворвались. Раздели Кнарик Айрапетовну и увидели на ее теле пояс-косынку с припрятанными облигациями 3%-го займа на три тысячи рублей, кулон с цепочкой, два золотых кольца. Супруги вырвались из рук милиционеров, но их догнали, посадили в автобус и повезли в отделение. Там, в комнате, переполненной другими армянами, продержали несколько часов, затем отправили на паром.
Квартиру 19 по улице 4-я Южная, дом 4, где жил дежурный морского вокзала Валерий Цатурян, разграбили в этот же день. Его семья – отец, жена, дети, проделала аналогичный путь в милицию, оттуда на паром.
“Так вам и надо. Убирайтесь!” – отвечали коротко и ясно в милиции 73-летней Пайцар Арзумановой, жительнице квартиры 11, дома 12, по улице Байдукова, когда она пыталась искать там защиты от шантажа и угроз. С 26 декабря звонили постоянно, грозили убить. Снова – звонок о помощи в милицию, снова издевательский ответ: “Обращайтесь за помощью в Армению, к Арутюняну”. Зато 14 января, когда в 5 часов вечера погромщики ворвались в квартиру, они в полной мере ощутили на себе насилие. Квартиру разгромили, ее с больным мужем и сыном выгнали на улицу, не разрешив с собой взять ничего. На улице они прошли сквозь строй беснующейся толпы. Их били по чему и как попало. В милиции, куда их довели, повторили старое: “так вам и надо!”.
Для 75-летнего Паруйра Саркисова с 3-й Южной , дом 11, квартира 37 бакинский геноцид был вторым в жизни. Ему, ветерану войны и труда, старейшему работнику завода им.Шмидта, отдавшему предприятию 55 лет жизни, пришлось уже однажды бежать из Карской области Турции. Правда, тогда его мать держала на руках. Из Баку он еле-еле ушел своими, уже не всегда слушавшимися хозяина, ногами. Но до этого 12 ноября его до полусмерти избили на улице. Их с дочерью и 10-месячным внуком спасла соседка-азербайджанка. Но ее предупредил участковый 14 января в 11 часов вечера, что если армяне не покинут город, угол, где прячутся, то завтра живы не будут, и ее дому грозит опасность за укрывательство. Так они оказались в 13-м отделении милиции, где на их глазах избивали соседей: мужа и жену 86 и 80 лет.
В соседней 31 квартире этого дома жила Лидия Амельянц, работавшая старшим инспектором отдела кадров ДСК-3 Главбакстроя. Атаковать ее жилище стали 14 января днем. В 12 часов к месту событий прибыл участковый Салех Керимов и представитель КГБ. Женщина просила дать ей минимальный срок собраться, но участковый сказал, что не ручается за ее жизнь: сейчас снова придут люди, которые ее растерзают. Он привел солдат с дубинками для сопровождения, но не забыл при этом вынести цветной телевизор “Рубин” к соседке, сказав, что возьмет его потом себе. Позднее, еще в Баку, Лидия Герасимовна узнала, что в ее квартиру вселилась женщина с детьми, которая, не стесняясь, во всеуслышание заявила, что заплатила деньги народному фронту и теперь эта квартира ее. 17-го утром Амельянц отправили на паром.
Единение погромщиков и милиции было полным, что особенно ярко проявилось в Наримановском районе, в частности, в поселке Монтина. Седе Даниэлян, работавшей хозяйкой в ЦК КП Азербайджана, жительнице квартиры 12, по ул.50-летия ВЛКСМ, дом 2, участковый Эльхан сказал в ответ на жалобу по поводу того, что ее 7 января не пустили в свой дом: “хорошо и делают, уезжай, что сидишь”. Так и пришлось семье, полностью ограбленной, покинуть город. Не раз нападали на квартиру 30, живущей на этой же улице, в доме 20, работницы завода Мусабекова Людмилы Шахвердян. В милиции отвечали так же, как и всем другим армянам. 13-го ночью окончательно выгнали семью из дома, квартиру захватили со всем принадлежавшим старым хозяевам имуществом.
Не посчитались бандиты с прошлыми заслугами пенсионера Министерства обороны СССР Якова Арустамова, когда 12 января вломились в его квартиру 47, дома 5. Они грозились поджечь весь дом. Соседи, испугавшись за свое благополучие, позвонили в милицию. Им сказали, чтобы они не защищали армян, которые заслужили все то, что с ними делают. Разгромив квартиру, бандиты ушли, заперев стариков и оставив на дверях записку о том, что здесь занято народным фронтом завода им.лейтенанта Шмидта. 14 января за семьей заложников в собственной квартире пришли милиционеры и представители народного фронта. В милиции на вопрос, почему не приехали на вызов, отвечали, что не хватает людей, везде – погромы. Потом Арустамовых отправили на паром.
О том, чем закончилась жизнь в ведомственном доме завода им. лейтенанта Шмидта, где свыше полвека проработал в горячем сталелитейном цехе отец, участник войны, более 30 лет – в здравпункте мать, десятилетия – дедушка, рассказывает Бениамин Саркисян, житель дома 15а, квартиры 8, по улице Наметкина:
– 10 декабря пришел ко мне главный инженер ЖЭУ с двумя незнакомыми людьми, якобы для осмотра квартиры. 12 декабря группа хулиганов сделала попытку ворваться, били меня по лицу, шее, у меня лопнула перепонка уха. Соседи вызвали милицию, но те явились через продолжительно время, даже не зарегистрировав случай хулиганства и побоев, затем пришел участковый, который меня строго (!) предупредил о том, что нападения будут повторяться, и он не может отвечать за хулиганов. Посоветовал уехать из города как можно скорее. Кроме хулиганов пришел работник завода Фуад Велиев и сообщил, что заводское отделение народного фронта предоставило квартиру ему. После этого он сорвал на двери табличку с фамилией деда, отца и моей, которая висела там со дня ввода дома в эксплуатацию в 1948 году, и повесил свою. На протяжении нескольких недель моя квартира была осажденной крепостью, на нее совершались набеги ежедневно и поочередно – то Велиева со своей командой, то хулиганов. При вызове милиции, спрашивали: армяне? Получив утвердительный ответ, нагло отвечали: “на такие вызовы не являемся”.
– Самое страшное в бакинских погромах, – продолжает Бениамин Григорьевич, – что ни одна инстанция никак не реагировала на происходящее, не оказывала никакого противодействия хулиганствующим молодчикам. Собственно, среди них были люди вполне зрелого возраста. И что хуже всего, женщины и дети. Кто из них вырастет? Все официальные лица, к кому мы обращались, хором советовали уехать из города как можно скорее. Велиев врезал новые замки и сказал, что он получил квартиру со всем имуществом. Сам поехал в деревню за семьей. Таков итог: я рабочий с 30-летним трудовым стажем, моя мать, участник войны, ветеран труда, остались без крова, имущества, средств к существованию. А Велиев вместе с ведомственной квартирой получил право пользоваться вещами, нажитыми постоянным трудом трех (!) поколений нашей рабочей семьи. О какой социальной справедливости могут рассказывать со страниц газет, телевизионных экранов руководители Азербайджана, один из которых, правда бывший, председатель Совета Министров республики Гасан Сеидов, хорошо знал и отца, и деда, потому что сам работал на заводе?
Лицемерие, лживость партийной верхушки соседней республики четко прослеживается на примере судьбы Бабкена Егиянца, главного механика парома “Советская Нахичевань”, заслуженного работника Каспийского морского флота и … кандидата в члены горкома партии. Его жена – Люда преподавала в школе № 39 черчение и рисование. Спасибо, его вывезли на собственном пароме. Но до этого он хлебнул унижения человеческого достоинства до конца. 3 дня – 12, 13, 14 января погромщики ломали дверь его квартиры. Но она была добротной, железной. 3 дня семья сидела, притаившись, в своей квартире, не зажигая света, не включая радио и телевизор. 3 дня они слышали истошные на весь подъезд крики бандитов: “Бабкен, если ты мужчина, открой дверь!”. Их вывели, воспользовавшись коротким перерывом, который устроили себе погромщики к концу третьего дня. Уже потом соседка, с которой удалось связаться, рассказала, что в их квартиру вошла вначале первая партия народного фронта, которая и начала грабеж. Вторая группа пришла с участковым и продолжила начатое. И только третья группа вселилась, им и перепало все оставшееся после двух погромов. Нам же осталось только сообщить адрес бывшей квартиры бывшего кандидата в члены Бакинского горкома партии – улица Гасан-Оглы, дом 14а, квартира 31.
Московский проспект – сквозная артерия поселка Монтина, берет свое начало у железнодорожного вокзала и является первым, самым сложным отрезком трассы, ведущей в аэропорт. Он всегда перегружен транспортом, по обе его стороны прочно обосновались ведущие промышленные предприятия города. Но есть там и жилые дома. Квартиру 5, дома 2 ограбили беспрепятственно. Но над ее бывшим съемщиком, экспедитором строительного управления Бакгорисполкома Андроником Акоповым поиздевались на улице. 13 января у дома его остановила довольно большая группа, которая спросила: “есть ли во дворе армяне”. Он ответил отрицательно. Тогда они пошли за ним и потребовали денег и золота, отобрали ключи и начали избивать. По иронии судьбы все это происходило против здания Наримановского райисполкома, из окон которого советские служащие спокойно наблюдали за избиением. Собрались любопытные, но никто даже не подумал помочь. Один из мучителей даже показал удостоверение, там была проставлена фамилия “Буниатов”. Он отобрал ключи, накинул на Андроника Христофоровича веревку, и так, с веревкой на шее повел его по улице, поднял на III этаж РОВД. Ключи от квартиры передал своему дружку.
Поваром пожарной учебной части МВД Азербайджана работала Варсеник Мурадова до 10 января, когда ее вызвал начальник подразделения, полковник Кулиев и предложил уволиться, ввиду того, что не может отвечать за ее жизнь. 15 января в 5 часов вечера к ней домой, по адресу Московский проспект, 73а, квартира 32 пришли сержант милиции в сопровождении еще одного азербайджанца, которые потребовали немедленно удалиться, оставив все имущество. Ее ударили, напали на зятя, жестоко его избили, обоих на автобусе повезли в Наримановский РОВД, начальник которого им, как и многим другим, сказал классическую фразу: “Благодарите Бога, что только отняли имущество, а не убили”. Под Богом этот ничтожный начальник в мундире высокого милицейского чина имел в виду, видимо, себя и своих подчиненных.
Квартира 22, дома 79/2. Здесь жила преподаватель истории школы № 200 Эмма Агабекян. Она много и напряженно работала, чтобы учить интереснее, полнокровнее, постоянно училась сама. В 1968 году была участницей первых всесоюзных педагогических чтений. Училась в заочной аспирантуре МГУ им.М.В.Ломоносова, где с 1973 по 1975 годы сдала три экзамена – кандидатский минимум. В 1972 году закончила вечерний университет марксизма-ленинизма. Была завучем школы, целый год заменяла директора. Участвовала во всесоюзных научных конференциях, печаталась на страницах центральной, республиканской и местной печати. Но все это было в прошлом. Прекрасный специалист был отдан на растерзание даже не толпе, нет, а учащимся школы, которыми умело управляла завуч Севиль Расулова и другие, ей подобные, бывшие коллеги Эммы Арамовны.
28 ноября после болезни она встретила ее у входа в школу и заявила, что та напрасно явилась на уроки, что единственный для нее вариант – написать заявление об увольнении.
– Я против того, – кричала Севиль Аслановна, собирая сочувствующую аудиторию, – чтобы армяне преподавали в наших школах, тем более, что ни одного азербайджанца в Армении не осталось.
О дальнейших событиях рассказывает Эмма Арамовна:
– 1 декабря директор Н.Дойникова под давлением народного фронта заставила меня написать заявление. Одновременно со мной были уволены 11 учителей-армян. За две недели до увольнения была ограблена и избита учительница русского языка и литературы Жанна Ходжабекян. Весь ноябрь школу буквально терроризировали представители народного фронта. Дети-азербайджанцы оскорбляли детей-армян, в результате последние перестали посещать занятия. Заранее подученные, учащиеся школы провожали меня, учительницу с 30-летним стажем, с камнями в руках. Они бежали за мной по улице, смеясь и крича: “Бейте ее, она армянка”.
15 января двое милиционеров и человек 20-30 представителей народного фронта потребовали немедленно покинуть квартиру, ключи от которой тут же отдать им. Сказали: “Сюда ты больше не вернешься”. Эта была кооперативная квартира, полностью мной оплаченная. За что так с нами поступили? В августе 1989 года у меня умерла мать, похороны состоялись в присутствии семи человек, из них только трое мужчин. Я даже не сумела оформить пенсию. 15 ноября обратилась в собес Наримановского района. При сдаче документов попросила расписку у инспектора Байрамова. Он замахнулся бумагами на меня, выругался и сказал, что в течение суток может выселить меня из Баку, отказался выдать пенсионную книжку. Тогда я обратилась в ЦК профсоюза, в Министерство социального обеспечения. Там мне дали незаполненную пенсионную книжку. Отнесла ее в собес. Байрамов и тогда отказался мне выдать ее, назначив придти на следующий день. Естественно, я не пошла. Так меня без документов, пенсии, ограбленную и изгнанную из дома, на пароме выдворили из города, где я родилась.
Педагог музыкальной школы № 1 по классу фортепиано Римма Каспарова, чья квартира 20, в доме 85 была также на особом учете, из названных посетителей своей квартиры помнит одного представителя народного фронта, размахивающего перед ней мандатом, выданным Физулинским отделением своей боевой “демократической” организации. Она успела на мандате прочитать только его имя – Аяз. Выгоняли ее из квартиры 15 января. Среди толпы узнала одного сотрудника милиции, которого звали Физули. Из Наримановского РОВД путь ее лежал на паром.
Непосредственно с юга примыкает к поселку Монтина район, десятилетиями именуемый “Черным городом”, хотя ему недавно дали новое национальное имя “Хатаинский”, увековечив таким образом шаха-поэта и одновременно расправившись (уже в который раз!) с мертвым Шаумяном. В нашей картотеке есть адреса беды с нескольких центральных улиц этого района. О поселках и отдаленных новых жилых массивах, где охотно раньше давали квартиры армянам, переселенным из центра или Арменикенда, речь впереди.
Сейчас о центральных улицах района. Баринова 27 “д”, квартира 5. Во дворе этого дома забили почти насмерть скончавшегося через несколько минут в Сабунчинской больнице 35-летнего Александра Петросяна, рабочего завода эмальпосуды, откуда его выгнали еще в сентябре 1989 года. Случилось это 14 января в 5 часов вечера. Рассказывает его вдова Рита Петросян:
– Муж был дома, когда я пошла по неотложному делу к подруге. Возвращаясь, во дворе увидела около ста азербайджанцев из народного фронта. Успела заметить, что на полу лежит мой муж – голый, весь в крови. В этот момент меня, схватив за руку, спрятала в своей квартире Таня Беличева. Муж кричал: “Я ничего не вижу, помогите”. Ему выбили глаз, отбили почки, легкие. Другие грабили нашу квартиру, уносили вещи. Искали меня. Потом ушли. Отвез мужа в больницу сосед Володя. Он был еще живой, в больнице в полном сознании, в страшных мучениях, скончался. Соседи – Эсмира, Люба рассказывали мне, как его били. Я застала только конец трагедии и теперь осталась с двумя маленькими детьми на улице.
У Елены Назарян, лаборантки НБНЗ им.Владимира Ильича, живущей по улице Тельнова, 9/16, квартира 9, история менее трагична хотя бы потому, что ее муж и двое сыновей живы. Их спасли русские соседи. 15 января выгнали из дома, имущество разграбили, мебель разбили. Без верхней одежды они оказались на пароме. Но Елена Макаровна поделилась ценным, на наш взгляд, свидетельством о событии, очевидцем которого из окна своей квартиры ей удалось быть:
– Мы видели, как сносили памятник Шаумяна. Собралось много народу, солдаты со щитами, в бронежилетах, милиция, подъехала техника. 4 человека залезли на голову памятника и стали разламывать лицо. После этого зацепили трос и потянули: памятник упал. Отлетела голова, вокруг нее положили 4 покрышки и зажгли. Во время загорания и сжигания покрышек (мрамор, естественно, не горел) толпа орала: “Ура!” Солдаты и милиция после сброса памятника уехали. На следующий день на постамент посадили собаку и опять орали: “Ура!” После того, как поломали постамент, позвали мальчика лет 10-12 и заставили его там оправляться. Затем место, где стоял памятник, заложили плитами. Так творение скульптора Сабсая, которым он гордился и которое возил на международные выставки, закончило свое существование.
14 января в 3 часа дня погромщики хозяйничали на улице Гагарина. Пришлось из своего дома 2, квартиры 19 спасаться с помощью соседа-лезгина Эмме Мардян, дезинфектору отдела дезинфекции района СЭС им.26 бакинских комиссаров, ее мужу, сыну, брату мужа в домашней одежде, взял с собой только паспорта.
Аналогичная судьба постигла водителя Александра Арзуманяна и его квартиру 37, по улице 9-ая Заводская, 6.
Зыхское шоссе продолжает Рабочий проспект и проходит почти у моря, составляя вместе с ним южную границу района. В доме 12б в квартире 9, жил электромонтер судоремонтного завода имени Закфедерации Михаил Мартиросов. 43 года он работал на этом предприятии и хорошо запомнил ночь на 13 августа 1989 года, когда во время дежурства к нему подошел начальник караула, охранник Керим и, предупредив его о том, что на территории появились 4 азербайджанца, которые хотят его убить, посоветовал спрятаться. Выпрыгнув через окно и спрятавшись в подстанции, в 7 часов утра электромонтер встретил у проходной своего начальника Виктора Журавлева и все ему рассказал. Виктор Николаевич посоветовал взять отпуск и переждать события. Но больше не пришлось возвратиться в коллектив Михаилу Арменаковичу.
13 января события перенеслись уже на другую, домашнюю территорию. К нему зашли трое, назвав себя членами народного фронта, и грубо спросили:
– Ты еще здесь?
А куда мне деться? – спросил Мартиросов.
– В Армению убирайся, – последовал ответ.
Они ушли, но всю ночь звонили. Спрятавшись у соседей, Михаил Арменакович видел, как бандиты ворвались в его подъезд. Им услужливо помогала соседка Месьма Мамедова. Она принесла лом, с помощью которого они взломали дверь. В РОВД, куда он позвонил, не стали даже слушать, резко оборвали, сказав, что ничем ему не могут помочь. Михаил Арменакович понимал, что подвергает опасности соседей-азербайджанцев, у которых прятался, и 16 января с семьей, приняв особые меры предосторожности, отправился на паром.
Лилия Авакян из дома 32, квартира, 3, работала старшим продавцом филиала № 3 универмага “Бакы”. Ее новая пятикомнатная квартира со всем содержимым стала добычей бандитов. Она спаслась, укрывшись на территории воинской части Краснознаменной Каспийской флотилии. 15 января ее на военном корабле доставили в Махачкалу. Корабль был полон беженцами. О них рассказывает Лилия Григорьевна:
– Когда я увидела этих несчастных, то забыла о своей потере – недавно полученной и обставленной квартире. На корабле были две сестры пожилого возраста с сильными ожогами на теле. Они жили где-то в поселке Монтина. Рассказали, что их избили, облили бензином и сбросили в яму, а потом подожгли и убежали грабить квартиру. Им обеим удалось выползти из ямы и частично, помогая друг другу, погасить огонь в лужах. Но в яме полностью сгорели их престарелая мать и инвалид-муж одной из них. Среди пассажиров корабля находилось много избитых людей, и все были ограблены.
Случайно живой, но бездомной, изгнанной из разоренной и занятой погромщиками квартиры 65, дома 76 по Зыхскому шоссе, выбралась из кровавого города Алмаст Мартиросова, комплектовщика фабрики деталей обуви.
Баиловские адреса армянских квартир были хорошо известны отделениям народного фронта и действовавшим с ними заодно, а вернее пользующимся их повседневным покровительством – погромщикам. 13 января сразу же после митинга у Дома правительства, вывели из дома по адресу – улица Леонова 15/21, квартира 22, супругов Кима и Жасмин Далакян. Погромщики жестоко отомстили русским друзьям Инне, Гарику, Сергею Шпак за то, что они помогли вовремя уехать семье Далакян, избили их, поломали машину.
Этот субботний день начался как обычно у 60-летнего санитара 3-й больницы, жителя улицы Бухтинская, 50, квартира 10, Петра Ахиянца. Ему угрожали во дворе, грозили убить. Но когда он переступал порог своего дома, то оставлял за дверью все неурядицы, проблемы. Потому что дома находилась жена – Варя Карамян, инвалид, прикованная к постели. Все его помыслы были связаны с ней, с тем, как предупредить ее любое желание. В воскресенье, 14 января с утра он искупал жену, потом накормил ее. Приготовил обед, посидел рядом с ней, еще раз накормил. В 7 часов вечера начали ломать их дверь. 30 человек ворвались в квартиру и стали искать драгоценности, золото. Сорвали с его жены кольцо, серьги, перевернули под ней матрас, скинули ее с кровати и столько били, что она скончалась. Потом вытащили из кармана Петра Аршаковича 535 рублей, били его палками, прутьями, издевались над ним, смеясь, обещали сами “похоронить” его любимую супругу. Отвезли его в милицию района имени 26 бакинских комиссаров, оттуда на паром.
Тем же маршрутом и в тот же день оказалась на этом транспортном средстве пенсионерка 76-летняя Люсик Айрапетян с улицы Красина, 25, квартиры 29. С утра 14 января погромщики проникли к ней в квартиру. За неделю до этого по несколько раз в день ей звонил крикливый женский голос с требованием немедленно убираться из города.
Совершенно определенно высказывается о хорошей предварительной подготовке и организации погромов, точно выверенном списке армянских квартир Георгий Гишиянц, педагог физкультуры школы № 163, живший по улице Ханлара, 26, квартира 37. Его семью спасла соседка-татарка, спрятав их у себя. Вовремя она пришла за ними, потому что погром начался тут же. Сосед отвез их во флотилию.
Погромщики ворвались в квартиру 17, дома 2 по 1-му переулку нефтяников, где жила Софья Андрян с матерью и двумя детьми, один из которых инвалид 1 группы, 15 января, в 8 часов вечера. Они разгромили квартиру, перерезали телефонную связь. Оставили ночью трех своих представителей. Один показал документ, что он работник райкома комсомола. Не разглядела Софья Ашотовна, у которой плохое зрение, какого именно района. Другой сказал, что работает на судоремонтном заводе имени ХХI съезда КПСС. Утром ее с семьей, избитую, доставили в РОВД имени 26 бакинских комиссаров, оттуда на паром. Также били, издевались, а потом изгнали из дома 10, по Большому Баиловскому переулку Сергея Харатяна с женой.
В другой части города, (она изначально, еще в прошлом веке, строилась, как мусульманская, на бывшей его западной окраине, от которой в 60-е годы нашего столетия взяли начало целые жилые массивы, микрорайоны и поселок Мусабекова), погромы носили более локальный, “осторожный” характер. Ведь ненароком можно было причинить вред и своему народу. С другой стороны, такая немассовость, некомпактность проживания армян в Октябрьском районе предопределили индивидуальный, особо жесткий подход к каждому из них. На старой улице Мирза Фатали Ахундова, ранее именуемой Нижняя Таза-пирская, в непосредственной близости от мечети в квартире 36, дома 3 тихо доживал свой век 83-летний Арам Какалов. В прошлом инженер-строитель, он уже 11 лет был на пенсии. Похоронив три года назад жену, жил один. И внешний мир давно для него ограничился пространством двухкомнатной квартиры с выходом из нее с помощью книг или телевизора. 15 января народный фронт дал ему двухдневный срок, чтобы покинуть город. Но и эти дни им показались слишком щедрым даром старику. 16 января с утра человек 10 бесцеремонно вытолкали его за дверь на улицу, предварительно забрали 250 рублей – все, что он сумел за год отложить из пенсии. Дорога Арама Григорьевича шла к сборному пункту армян в районном отделении народного фронта по улице Низами, 15. Молодым людям из азербайджанского “демократического” движения доставляло особое удовольствие издеваться над стариком. Они заставляли его маршировать на месте, приседать и подниматься, стоять по стойке “смирно”. Рядом с ним то же самое проделывал 85-летний старик. Его соседа Александра Тер-Багдасаряна избивали еще сильнее, может, оттого, что был помоложе, приставили к горлу нож, а потом увели в неизвестном направлении. Остальных армян посадили в автобус, который потом медленно колесил по городу, видимо, специально для создания особых удобств толпе, которая буквально поджидала его на каждом перекрестке этих узких улочек. В автобус летели камни, в разбитые стекла просовывались железные прутья, палки хулиганов. На морском вокзале при посадке на паром их держали 6 часов под открытым небом. Избитый старик не имел 25 рублей, которые на пароме открывали доступ к койке в каюте, и потому он лег прямо на палубу. Стоять после целого дня издевательств, побоев, муштры Арам Григорьевич просто уже не мог.
К счастью, Зинаиды Николевны Газарянц, русской женщины, ее муж не дожил до этих дней. Его торжественно, при большом количестве людей, проводили в последний путь 45 лет назад. Она любила мужа, чтила его память, не собиралась менять фамилию, думала, что республика будет способна защитить вдову уважаемого человека, депутата Верховного Совета многих созывов, кавалера одного из первых Орденов Трудового Красного Знамени, персонального пенсионера МВД Азербайджанской ССР. За свою наивную веру она поплатилась жестко и вполне в соответствии с платформой и позицией народного фронта. 15 января, в 2 часа дня она вышла в магазин, вернувшись через полтора часа, увидела свою квартиру 1, в доме 99 по улице Мустафа Субхи (ранее Верхней Таза-пирской, тоже неподалеку от мечети) полностью разграбленной.
Любопытная деталь: по данным анкетной комиссии при Бакинском армянском национальном совете во время резни 1918 года на улице Островского (ранее Почтовой) жила одна армянская семья из одного человека, который убежал из города до начала событий. Мы располагаем двумя адресами (наши данные ни с какой стороны не могут претендовать на хотя бы относительную полноту) на этой улице. Первый – квартира 13, дом 25. Здесь жили Амалия Налбандян и ее 78-летняя мать Ева Аванесовна. Еще 1 декабря 1988 года Амалию Левоновну уволили из швейного объединения “Детская одежда”, где она работала швеей. Ей лично угрожал мастер цеха Адалят Керимов, другие швеи предъявили ультиматум: “или мы, или эта армянка, с ней работать не будем”. Так на глазах рассыпался дутый бакинский “интернационализм”, придуманные конъюнктурщиками от политики и истории вечно живые интернациональные традиции, солидарность рабочего класса. Амалия, как ее далекий предшественник в 1918 году, бежала из города, в котором родилась, в поисках работы и будущего жилья. Мать оставила в квартире, которую полностью разграбили. Не о квартире, а о пропавшей матери думала Амалия Левоновна, когда писала заявление в прокуратуру Армении. Очень хотелось бы, чтобы она ее нашла. Мы не располагаем последними данными.
Другой адрес – квартира 7, дом 53. Там жил 42-х-летний водитель 2-го таксомоторного парка Левон Арутюнов. Он был мужчиной того возраста, который вызывал особую агрессивность бандитов. К нему ворвались 14 января. Грабили, крушили ненужное, били, по пути к “Шафагу” издевались.
О дальнейшем рассказывает Левон Рубенович:
– В фойе кинотеатра меня завели в туалет. Там избивали ногами, палками 11 человек, из них двое – милиционеров. Один милиционер (по-моему, в звании сержанта) повалил меня на пол и начал топтать сапогами. Другой – лейтенант, подошел и ударил меня ногой в живот, бок. Член народного фронта увидел на моей руке золотой перстень и кольцо. Перстень снял, кольцо не выходило. Это их разозлило, и меня ударили в глаз, переносицу, схватили руку и дернули так, что, к счастью, кольцо снялось. Иначе бы, видимо, отрезали палец. Потом сняли часы, из карманов вынули деньги. В заключение операции – одиннадцать на одного, подвели меня к крану, заставили умыться и сказали:
– Скажешь кому-нибудь хоть слово, убьем. Останешься в кино на всю жизнь.
Прежде чем отправить на паром медсестру Республиканской хозрасчетной поликлиники Симу Монтиян, ее заставили в Октябрьском РОВД написать заявление о выписке из квартиры 12, по улице Верхне-Нагорной, дом 241 “а”. 9 января она с трудом похоронила мужа Владимира, и тут же начались бесконечные звонки с угрозами. 17 января пришли милиционер с двумя членами народного фронта, которые под предлогом спасения ее жизни вывели женщину из квартиры, не разрешили с собой взять ничего.
С этих старых улиц мы попадаем на новые магистрали, в новые массивы, более или менее отдаленные от центра. Почти все они входили в Октябрьский район. Некоторая часть из них и почти все микрорайоны составляют северную окраину Насиминского и Наримановского районов. Относительное спокойствие царило на проспектах Нариманова и Строителей.
19 января, еще до ввода войск, когда все официальные информационные агентства заявили о прекращении погромов, именно в этот день полностью ограбили выехавшего в декабре (к счастью!), случайно оставшегося жить Александра Тумасова. Его бывший адрес: проспект Строителей, 547 квартал, дом 3, квартира 49.
В 535 квартале, на улице А.Алекперова, параллельно проспекту Нариманова, в блоке 2, квартире 13, жил водитель такси Рачик Бадалов. Ему досталось многажды. Вначале 15 января его избили в собственной квартире и выгнали оттуда. Он спрятался у друга, думал, спасет национальность его русской матери. Но ошибся. В эту квартиру на проспекте Строителей, 31, пришли два представителя народного фронта за армянским сыном русской женщины. Не застав его дома, забрали Рачика и отвезли в начале на собственных “Жигулях” белого цвета в Октябрьское отделение НФАз. (Низами, 15), затем – на красных – в Кировское. Здесь его, несильно избив, ограбили: взяли туфли, куртку и 450 рублей. Продержали около двух суток, без воды и пищи Каждый день приводили новых заложников и били. Били по-садистски – ногами в пах, лицо, почки и другие жизненно важные точки. Спать не давали. Кстати, здесь появился след того Александра Тер-Багдасаряна, бывшего соседа Арама Каспарова, которого при нем особенно жестоко били, а потом увезли в неизвестном направлении. Видимо, это направление вело в Кировское отделение НФАз., где были условия (в отличие от Низами, 15) держать заложников. Рассказывает Рачик Александрович:
– Я хорошо запомнил лица и имена наших мучителей: Самед, Сулейман. Их все время подбадривали друзья и кричали: “бей, бей!” Шофера “Паз”ика НФАз, звали Илхам. Среди нас были старики и женщины. Когда мы потеряли надежду когда-либо оттуда выйти живыми, то нам объявили об освобождении с условием отмены комендантского часа. Перед отправкой они особенно зверствовали. Били цепями, палками. Затем без документов, денег и одежды посадили в автобус и отвезли на паром.
В 9 и 80 лет – дважды пришлось на себе испытать геноцид Македону Силикову. Первый раз это было в Варташене, в 1918 году. Из рода Силиковых тогда погибло около 50 человек. Отец был в ссылке, а мать троих детей от гибели спасли азербайджанцы, которые потом их переправили в Грузию. Брат отца Македона Иосифовича – Мовсес Павлович Силиков, генерал-лейтенант, один из руководителей Сардарапатской битвы. О нем писал в своих воспоминаниях маршал И.Х.Баграмян. Пути господни неисповедимы, и они предопределили переезд из Грузии на “родину”, в Азербайджан семьи Силиковых. Давно это было. Здесь работал, поехал воевать, вернулся назад. Жил с женой, дочерью Светланой, которая работала в вычислительном центре при университете, с внучками – Эммой и Мариной. Начальник ЖЭУ-32 всячески препятствовал обмену их трехкомнатной квартиры 40, по улице Шарифзаде 140, не давал необходимых справок. Будто чувствовал, что квартиру можно получить и даром, с определенной выгодой для себя. 15 января, в 7 часов вечера к Силиковым зашел участковый милиционер и предупредил о скором приходе представителей народного фронта с целью их выселения. Македон Иосифович взял сложенные в одном месте партбилет, удостоверение участника войны, 12 сертификатов по 1000 рублей и 230 рублей наличными. Не прошло и десяти минут, как не вошли, а ворвались в комнату 30-40 бандитов и, не разрешив ничего взять, буквально вытолкали семью из дома. На Низами, 15, всех обыскали. Партбилет отняли и порвали со словами: “нам партия не нужна”, удостоверение участника войны взяли, сказав: “это нам пригодится”. Тем более полезными народному фронту показались сертификаты на 12 тысяч, обручальное кольцо жены и наличные деньги. Ограбив, семью посадили в крытый автобус и отправили на паром.
В ЖЭУ-32, начальник которого всячески препятствовал обмену Силиковых, ранее паспортисткой работала Севиль Аванесян. Ее уволили с работы, потом с помощью военного коменданта Октябрьского района восстановили, затем после отмены военного положения, в ноябре 1989 года перевели дворником, а вскоре и оттуда выгнали. “Интернационалистам” не нужны были даже дворники-армяне. Севиль Арташесовна с тремя детьми, которых растила одна после смерти мужа 10 лет назад, пряталась у знакомых. Потом узнала, что погромщики на глазах у всех четыре дня ломали железную дверь ее квартиры 107, по улице ХI Красной Армии, 73, а затем и железные решетки на окнах.
Светлана Маранян работала воспитательницей детсада № 99 Октябрьского района, а ее дочь Жанна Мирзоян – педагогом школы № 150. Жили они в квартире 17, по Киевскому проспекту, 1. К ним ворвались человек 25-30 15 января. О событиях в этот день рассказывает мать – Светлана Агаджановна:
– Впереди толпы был рабочий ЖЭУ-32 Яшар. Он, по-моему, по совместительству также работает в какой-то строительной организации. Мы с дочерью его хорошо знали, потому что он не раз останавливал нас на улице. Угрожал, преследовал, требовал отъезда. За ним следовал Этибар, который живет в поселке Мусабекова. Он тут же схватил японский магнитофон и видео. Яшар начал бить нас с дочерью и кричал: “заберите свои паспорта и убирайтесь!” Затем отнял ключи от квартиры. Нас повезли в районное отделение народного фронта, расположенное на пересечении улиц Мухтадира и Низами, по иронии судьбы около прокуратуры и МВД республики. (Опять Низами 15!).
Помогали во всех действиях народнофронтовцам работники милиции, их в помещении было много. Нас с дочерью разделили. Ее заставили убирать комнаты, туалеты. В середине дня в отделение пришли двое ребят, светлых, похожих на русских, среднего роста, бородатых, с видеокамерой. Один показал мне документ на имя С.Ю.Джафарова, сказал, что представитель американской видеокампании. Из народного фронта их встречал Закир Байрамов. Начались съемки. Посадили перед камерой всех армян, состоялся примерно такой диалог между народным фронтом и нами, игра в вопросы-ответы: “Хотим ли мы уезжать из Баку?”, “Разве плохой азербайджанский народ?” и т.д. Нас продержали до 8 часов вечера, к этому часу в отделении собралось 21 человек. Всех нас, за исключением двух молодых армян, посадили в крытый автобус, в котором возят мебель, и привезли к парому.
Врачом объединенной городской больницы № 12 работала до увольнения 1 декабря Эмма Дадаян. В квартире 45, по улице М.Д.Гусейнова, 43, жила вместе с матерью 85-летней Люсей Мадатовной и дочерью Нонной Осиповой. К ним ворвались в 12 часов дня 16 января. Телефон уже не работал. Из погромщиков Эмма Тиграновна узнала того, кто к ним домой приходил вместе с начальником ЖЭУ-22 Мурадовым, якобы для того, чтобы зафиксировать пустующие квартир. На самом деле шла, видимо, паспортизация будущего освобожденного фонда, подлежащего выгодной распродаже. И, естественно, начальник ЖЭУ не мог не знать хорошо того бородача, с кем ходил по армянским квартирам и кто потом, спустя недели, остервенело бил парализованную, прикованную к постели старушку по лицу, спине, ногам, рукам. Бандитам помогали заинтересованно, всем, чем могли.
– Меня также били по лицу, животу, – рассказывает Нонна Осипова, инженер проектного института “Южгипросельхозводоснабжение”, – бросили на пол, мама стала кричать, ее ударили. Мне закрыли рот рукой, хотели заткнуть тряпкой, но не оказалось под рукой. Во дворе стояли соседи и видели, как нас тащили. Никто не заступился – все были парализованы страхом. Когда нас отвезли в Октябрьский РОВД, там лицемерно удивились, увидев нас избитыми, без верхней одежды и обуви, по поводу того, что представители народного фронта так позорно вели себя.
В соседнем доме 45, квартиру 30 занимала весовщица карамельной фабрики Эмма Гамзаян. Туда ворвались 16 января в 12 часов ночи и потащили ее с мужем босиком, без пальто, по лестнице в тот же подвал у метро “Низами”, где разместился народный фронт. Избили, украли драгоценности, часы, документы и через 8 часов отправили на паром.
Старшим диспетчером БЭМЗа имени 50-летия комсомола работала Валентина Володченко. Ее квартиру ограбили 16 января. Поначалу, когда она называла фамилию при звонке в Октябрьский РОВД, ее спрашивали, кто она по национальности. Узнав, что армянка, муж – русский, отвечали, что не могут ничем помочь, потому что все армянские квартиры в городе громят.
По улице Авакяна, теперь – “Метбуат проспекти” 13 января разгромили квартиру 19, дома 57, где жила главный специалист Бакинского филиала Ленинградского института “Центросоюзпроект” Рая Айрапетовна Рудый. Мишенью для народного фронта были в равной степени армяне с русской фамилией и русские с армянской фамилией. Особенно те, кто не успел вовремя отказаться от нее.
В дом 60, квартиру 28, к сантехнику Андронику Карапетову стали врываться 16 января, в 3 часа дня, угрожая расправой после того как сломают дверь. Андроник Айрапетович позвонил в ЖЭУ, где женщина по имени Тамара сказала: “уходите чего ждете?”, затем в Октябрьский РОВД, где дежурный грубо отметил: “никого нет” и бросил трубку. Номер телефона участкового также не отвечал. За это время дверь сломали и ворвались в квартиру. Грозно предупредили, чтобы Карапетяны забыли этот адрес, по которому теперь будут жить азербайджанцы. С его жены – Анжеллы Михайловны женщины из народного фронта сорвали драгоценности, отобрали деньги. И таким образом, под вой и улюлюканье собравшейся у подъезда толпы Карапетяны попали в районное отделение милиции, оттуда и на паромную переправу, где под охраной военных всю ночь ждали парома. Еще в августе Анжеллу Михайловну избили на опытном заводе космического приборостроения работницы гальванического цеха Басти и центральной заводской лаборатории – Санубар. Не нашла она защиты после инцидента у руководства. Главный инженер Фикрет Амирбеков развел руками и покачал головой, сказал неопределенное: “да, плохи дела”. А заместитель директора по режиму Керим Гусейнов без обиняков приказал: “Пиши заявление, я больше не могу терпеть здесь армян” . Напомним, читатель, на календаре было 28 августа 1989 года.
Тбилисский проспект, 52, квартира 9 – по этому адресу проживал заместитель начальника СУ-302 Юрий Туниев. Его выгнали с работы, и он вынужден был в поисках ее, заперев квартиру, уехать из Баку в октябре 1989 года. Квартиру ограбили и заняли.
14 января, около часу ночи, представители народного фронта взломали входную дверь квартиры 36, дома 58. С мешками, ломами в руках (их было человек 30), они заставили покинуть квартиру 70-летнего Беника Аванесова, участника войны, ветерана труда. Отняли у него все документы, деньги, сняли зубные протезы. Бандитам понадобились также ордена Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, более дюжины медалей ветерана. Полностью ограбив, избив, сопроводили его в Насиминский РОВД. За что воевал Беник Герасимович? Какую “счастливую” жизнь приближал честным полувековым трудом? Перспективу – остаться бездомным после жуткой встречи с подонками?
В доме 62, квартиру 29 занимала портниха Управления бытового обслуживания Зоя Оганова. К ней в ночь с 14 на 15 января, взломав дверь, ворвались 12 человек, среди них была одна женщина. Ударили ломом, попали в переносицу, по лицу потекла кровь. Захлебывающуюся собственной кровью женщину начали бить. Искали золото, деньги, драгоценности. Ее мать 85-летнюю Анну Бегляровну Погосову (мы писали – она впоследствии умерла в ереванской больнице) стащили с кровати, избили, тянули за руки и за ноги, тащили по лестнице на улицу. Во всем этом варварстве принимала участие соседка Зои Ервандовны из квартиры 32 – Касумбекова. Погром с размахом учинили в квартире 21, дома 70, у Георгия Багдасарова, официанта ресторана “Карвансарай”.
Все эти адреса по Тбилисскому проспекту входят в I микрорайон.
Швея фабрики имени Володарского Фатима Мирабян жила во II микрорайоне, по улице Алиева, 7, квартира 52. 14 января в 4 часа ее квартиру ограбили и, избив, привели в штаб народного фронта.
В этом же микрорайоне, по адресу – улица Пишевари, 40, квартира 110, жил электромонтер Октябрьского телефонного узла связи Эдик Закиян. Ему постоянно угрожали на работе физической расправой, особенно члены народного фронта Чирек Курбанов, Эльдар Зульфугаров, Ровшан Алиев. Он слышал, как бандиты, ворвавшись в его квартиру и начавшие погром, переговаривались между собой о том, что их навел Чирек. На дверь тут же повесили табличку с азербайджанской фамилией.
Так же оперативно ограбили в III микрорайоне по улице Гаджиева, 17 квартиру 37, где вместе с сестрой жила учительницы Мариам Мусаэлян.
О своей одиссее рассказывает другой житель этого микрорайона по улице Алиева, 46, квартира 10, токарь Кишлинского машиностроительного завода Завен Алексанян:
– 14 января в 2 часа дня мы с женой Сусанной Баграмян услышали крики из квартиры 1 на первом этаже, где жил Михаил Багдасарян. Его с женой вывели в нижнем белье на улицу и повели в разные стороны. А во дворе толпа ругала их и била. К нам пришел сосед из квартиры 9 – Умуд, следователь республиканской прокуратуры и спрятал нас у себя. Мы видели, как они грабили нашу квартиру и выносили вещи. Сосед пытался их остановить, но его не стали слушать. После этого бандиты грабили квартиру 22, где жил армянин Гриша (его фамилию я не знаю). Умуд вызвал своего родственника, водителя такси, и они повезли нас на железнодорожный вокзал. Там посадили на симферопольский поезд, в вагон № 21, в купе проводника. На станции Хачмас туда вошел начальник поезда и сказал, что должен нас высадить. После долгих уговоров он согласился везти нас дальше лишь тогда, когда получил 75 рублей. Мы сошли в Армавире.
В этом микрорайоне на соседней улице Саляма Адиля, дом 11, квартира 115 жила семья Мусаэлян. Шмавон работал слесарем завода имени Воровского, Эмма – рабочей на заводе “Баккондиционер”. К ним ворвались 13 января в 7 часов вечера. В грабеже участвовали соседи. Из квартир – 117 (он недавно переехал из Армении в результате обмена) и 120-ой, причем не один, а со своими маленькими сыновьями, которые тоже таскали вещи. Заметим, что эти так называемые “беженцы” из Армении уже имели свое жилье. Активно помогали им и работник милиции, и продавцы магазина № 84, расположенного в доме. Эти последние избили бывших хозяев квартиры и вывели их без пальто на улицу, остановили такси и сказали водителю: “Вези куда хочешь, только подальше отсюда, и делай с ними, что хочешь”. Водитель высадил их в Дарнагюле, у 7-го микрорайона . Автобусом они добрались к себе домой, их дверь была закрыта, они постучались к соседям в квартиру 112, к Кафаровым. Те испугались их впустить, но зато, спасибо, проводили в отделение милиции, оттуда на паром. И еще одна деталь: когда один из сыновей Шмавона и Эммы звонил из другого города в Баку узнать, что с родителями, то ему издевательски ответили, что они уехали, а их вещи народный фронт грузит на машину и увозит в помощь Нагорному Карабаху.
В разгроме квартиры 69, по улице Суворова, 3, в IV микрорайоне, где жила Роза Арутюнова и оставалась ее свекровь Анаида Мнацаканова, участвовал их сосед Алим Искендеров (1 блок, 3 этаж). 14 января они вывезли женщину в Насиминский РОВД, оттуда на паром. Ключи от квартиры забрал у нее председатель кооператива. Потом эти ключи оказались у бандитов.
Участковый Сулейманов и сосед помогали 14 января убегать из квартиры 71, по улице Суворова, 22 участнику войны, рабочему Бакмясокомбината Гургену Саркисяну. В это время в соседнем доме буйствовала толпа в 50 человек. В тот же день была ограблена квартира 31, дома 33 на этой же улице, где жила пенсионерка Аракся Саакова. Медсестра детской поликлиники № 5 из квартиры 55, дома 38 Раиса Будагян пряталась у соседей, когда грабили ее квартиру. Путь ее лежал на следующий день к парому, в ожидании которого ей на пристани пришлось под холодным дождем простоять с 4 часов дня до часу ночи. Ей и сотням других, таких же несчастных людей. В 4-ом главном управлении Минздрава Азербайджанской ССР работал Сергей Арутюнов. Его увез на своей машине русский товарищ 15 января, когда в 12 часов дня начались погромы в 4-м микрорайоне на улице Г.Джабиева, в доме 2а, где он жил в квартире 151. Квартиру грабили в его отсутствие.
За день раньше в соседнем доме 4а разграбили квартиру 63, взяли в качестве заложника мужа Асмик Бабаян, пенсионерки, в прошлом педагога. О судьбе мужа ей было неизвестно, когда она обратилась в прокуратуру Армении. Сосед-азербайджанец спас от побоев и насилия браковщицу завода “Эталон” Нину Арустамову из квартиры 48, дома 4. Квартиру разграбили 14 января, около 4 часов дня. С собой Нина Левоновна не смогла взять ничего.
В этом же микрорайоне проходили погромы на соседней улице Мир Джалала. В доме 18, квартиру 34 занимали Айкуш Петросян и ее дочь Армида, инженер-электрик “Азгоспромпроекта”, о бесчинствах народного фронта в котором, ввиду его близости к железнодорожному вокзалу, мы писали. Вместе с другими армянами ее уволили 11 ноября. В ЖЭУ-77 Насиминского района по приказу народного фронта, как им объявили, перестали еще в ноябре выдавать талоны на мясо и масло. 16 января в их квартиру ворвались человек 100, заявили, что они представляют народный фронт и берут мать и дочь в заложники. Когда те стали кричать, их избили. У дочери отняли сверток с документами, на их глазах разрубили пианино на мелкие кусочки, раздробили дверь. Когда их отвезли в 3-е отделение милиции Насиминского района, и Армида подала дежурному заявление о хищении документов, он рассмеялся ей в лицо, порвал заявление и посоветовал тысячу раз благодарить за свою жизнь.
Накануне вечером, 15 января с помощью военных, отправилась на территорию общевойскового училища врач больницы Апшеронского района Эмма Авакян из квартиры 108 этого же дома. Ее вещи выносили без нее. Хуже сложилась ситуация у пенсионерки Розы Аракеловой из дома 36, квартиры 4, откуда 14 января, в 5 часов вечера их с дочерью Стеллой и 10-тимесячным внуком выгнали почти голыми на улицу. Где моя дочь? – с таким вопросом пришла в прокуратуру Армении в конце января Роза Асатуровна. Нам неизвестна ее дальнейшая судьба.
Зато известен другой случай бандитизма на этой улице, у дома 31. Когда жители квартиры 23 Рафаил и Аида Мисаэлян пытались вывезти контейнер с вещами, то на него напали, все разгромили, ценное унесли, многое сожгли. Супругов били, потом отвезли в районное отделение народного фронта, в 8-ой микрорайон. При грабеже присутствовала милиция.
16 января ограбили и заняли квартиру по улице Пишевари 19, в 5-м микрорайоне, где жила инженер-геолог “Азгоспромпроекта” Альбина Абрамова. Аналогичная участь постигла в 6-м микрорайоне, по улице Гаджибекова, 4, квартиру 31 Юрия Хачатурова, директора завода железобетонных конструкций Бактоннельстроя, о котором мы уже рассказывали в связи с его матерью.
В 9-м микрорайоне к дому 16 к вечеру 16 января подъехали 3 грузовика, где находились человек 150. Все они направились к квартире 14, которую занимал командир военного корабля Каспийской Краснознаменной флотилии Амаяк Аллахвердян, чтобы совладать с сейфовой дверью. Им удалась атака. Начался грабеж, вывозили и выносили, кто что мог. 17 января приехали с утра и продолжили начатое. 18 января вселились в квартиру по мандату народного фронта новые люди. Капитан был на службе, слава Богу, не встретился с погромщиками. Но он хорошо помнит, как в его квартиру с разными предложениями посылал людей сосед с 5-го этажа, водитель такси Асадулла. Когда Амаяк Арменакович спросил, почему он так поступает, тот ответил: “я так хочу”. Коротко и ясно.
Квартиру 86, дома 115 в 9-м микрорайоне пришли грабить 14 января, в 4 часа дня. Тщетно просили о помощи соседей Эмма Харатова, зато крики с балкона услышали в воинской части, солдаты которой вывели ее с помощью вызванных по телефону работников милиции Гусейнова и Мамедова из квартиры, где орудовали погромщики. Кстати, среди них была соседка Сария Таирова, из соседнего блока 2.
8-ой микрорайон занимал по интенсивности погромов и сил антиармянской истерии в Баку, пожалуй, лидирующее среди аналогичных жилых массивов место. Это объяснялось, во-первых, близостью со взрывоопасной магистралью-проспектом Ленина, с одной стороны, поселком Кирова и хутором, где жило много армян, с другой. Во-вторых, здесь при застройке микрорайона получили квартиры жители целых кварталов, снесенных в центре, в основном, армяне. Здесь были зафиксированы все смешанные армяно-азербайжанские семьи, даже невестки с азербайджанской фамилией, но с армянской бабушкой. По телефонам среди ночи предлагалось мужу и свекрови срочно убрать из дома таких женщин. Все это происходило на фоне массового избиения армян в магазинах, на улицах, у подъездов микрорайона. По нему бродили праздношатающиеся молодые и весьма зрелого возраста мужчины, которые впивались глазами буквально в каждого прохожего, стараясь определить его национальность, задевали женщин на остановках, через одну заставляли предъявлять паспорт. Более того, мы располагаем несколькими свидетельствами, что милиционеры в сопровождении работников ЖЭУ и других людей заранее обходили армянские квартиры и записывали точные данные обо всех там проживающих, уехавших и т.д.
Венера Багратовна Саруханова из квартиры 192, дома 7, по улице Мамедова выехала из Баку раньше, но каждый день разговаривала со своим мужем по телефону. Грант Языджан работал до увольнения аккумуляторщиком Забратского авиаотряда. В последний раз она с ним разговаривала 15 января. В этот момент к нему в квартиру ломились. Позже она слезно просила и, наконец, уговорила соседку Лиду вызвать его к своему телефону, потому что домашний телефон уже молчал. Муж разговаривал с трудом, невнятно, еле-еле произнося слова. Он сказал, чтобы она больше домой не звонила, он будет ночевать на работе. Когда Венера Багратовна попросила его захватить с собой ее кофту, он ответил, что если живой вырвется из города, то купит ей новую.
Потом соседка сказала, что его били и увезли 15 января к 4 часам дня в неизвестном направлении. 18 января Саруханова подала заявление в Прокуратуру Армении с просьбой найти ее мужа. Нашла ли? Но даже если и нашла, можно ли забыть пережитое?
“Кто здесь армяне? Армянин должен умереть!” – под такую канонаду жила, если можно это считать жизнью, притаившись в своей квартире 42, дома 11а прачка штаба армии Ира Петросова. С помощью участкового милиционера Джеваншира она попала на паром 18 января. Потеряв все, она избежала побоев и унижений. Таких, которые достались на долю врача Аракси Карапетян из дома 20, квартиры 107. Ночью, 13 января, ворвавшись в дом, они избили ее с мужем, вырвали ключи и, не разрешив даже переодеться, вытолкали на улицу. По дороге до штаба народного фронта избивали их, кто железкой, кто ногами, кто палкой. Деньги, облигации, часы, золото, драгоценности, даже обувь и верхнюю одежду отнимали уже в штабе, избивая и издеваясь.
52 и 55 лет – таков стаж работы мужа и жены Карапетян, их сын в течение 6 лет был в загранплавании. Перечень оставленных в квартире вещей составляет 10 страниц машинописного текста через один интервал. И все это в одночасье досталось бандитам.
Так же сквозь строй, пинки, побои, плевки, издевательства провели в штаб народного фронта вначале в микрорайоне, а потом в двухэтажном разрушенном доме в Баладжарах Рачика Саакова из квартиры 55, дома 23а. Затем его отвезли в 7-ой микрорайон, в ограбленную армянскую квартиру, где держали до 17 января. Регулярно издевались, избивали, отняли паспорт, водительские права, блокнот, часы, деньги. Потом отправили на паром.
Этой участи избежал его ранее выехавший сосед из дома 23б, квартиры 25 заведующий складом ЦУМа Иван Аванесов, которого давно выгнали с работы, а под домом ходили толпы бандитов с рыскающими глазами. Его квартиру, естественно, ограбили.
Поселок Кирова непосредственно примыкает к 8-му микрорайону и считается северной окраиной Баку. Здесь бандиты себя чувствовали вольготно, в полной безнаказанности.
12 января ворвались в квартиру 20, дома 2а по улице Ленина к буровому мастеру управления “Каспнефтегазпром” Жоре Сардаряну. Сломали дверь, отрезали телефонный кабель. Вооруженные огнестрельным и холодным оружием в сопровождении двух сотрудников милиции они начали грабеж. Один милиционер забрал хрустальную вазу, другой – ключи от квартиры. Один из грабителей взял на руки внука и хотел его выбросить из окна, ребенка у него отняла соседка-азербайджанка, не разрешив свершиться преступлению. Жору Ивановича, его жену, дочь, двух внуков отвели в штаб народного фронта. Там издевались над ними, били, ребенок был почти голый, все время кричал. Только на следующий день семью доставили на паром.
Унижения, издевательства, избиение, грабеж – через все пришлось пройти семье Халафян, ранее живущей в поселке Кирова, по улице 26 бакинских комиссаров, в квартире 2, дома 3 – Сурену Хачиковичу и Седе Левоновне, их четверым сыновьям.
13 января в квартиру 110, дома 1 в 28-ом квартале поселка Хурдалан к штамповщице завода электроточприборов Жене Даниелян ворвались погромщики. Забрав деньги и драгоценности, заставили ее раздеться и прыгать с 4-го этажа. Когда она уже под их улюлюканье, дрожа, стояла на подоконнике, бандитам расхотелось довести трагедию до финала. Они ушли, пообещав с ней сотворить что-либо похлеще, если она завтра не уберется из квартиры.
Поселок “8-й километр” был четко выверенным ориентиром расправы с армянами. Прицельной мишенью стали жители массива, безоружные, загнанные в капкан круговой злобной агрессивной ненавистью. 10 января в квартиру 1, по улице Зардаби, 160, к Арине Саркисовой ворвались трое, вооруженные пистолетом и двумя финками. Посадив жертву на стул посреди комнаты и приставив нож к горлу, они потребовали денег, драгоценности. Ее били, пинали ногами, таскали за волосы и, наверное бы, добили, если не вмешательство соседей – Антонины Алиевой, Минавер Романовой, супругов Мамедовых. За жизнь Арина Сантуровна заплатила бандитам всеми своими сбережениями – 2300 рублей, обручальным кольцом и золотой цепью. Когда операция закончилась, приехали в качестве ревизующих соглядатаев участковый уполномоченный Гумбатов, майор и капитан из Низаминского РОВД.
В этот же день, 10 января к Седе Галоян (улица Дарвина, 20-116) пришел сосед, бывший житель Армении, из квартиры в блоке 4, на 5 этаже, угрожая, взял наличные деньги, а затем потребовал ее немедленного выселения. На следующий день его товарищи выломали дверь и поселились в квартире Седы Акоповны, которая спряталась у русской соседки.
Позвонили участковому Фархаду, который никак не реагировал на происходящее. Среди тех, кто ломал дверь, был и другой сосед – Акиф, из квартиры в блоке 10, на 1 этаже, его брат и двое неизвестных. Но Седе Акоповне, можно считать, повезло: квартира, которую заняли соседи, была пустая, вещи она заблаговременно вывезла. 15 января в сопровождении участкового она отправилась на паром.
Зато вещи семьи Саркисовых из квартиры 12, дома 55/57 на этой улице грабили у них на глазах. Навел погромщиков также сосед из квартиры 9 (5 этаж), приезжий из Армении. Можно представить себе страх и отчаяние трех женщин с 5-тимесячным ребенком на руках, на глазах которых растаскивали упакованные в ожидании контейнера вещи. Затем всех вывели, посадили в автобус и сдали в отделение народного фронта. И только в Красноводске, куда они прибыли, их одели, обули и накормили.
Лаборантке завода “Нефтегаз” Елизавете Арутюновой с улицы Жданова, 74, квартиры 24 пришлось 15 января обороняться от бандитов, которые пытались проникнуть к ней в дом через соседний балкон. Женщина кричала. Но это не помогло. Стену у железной двери продолбили ломом и ворвались. Не дали взять ничего. Уже когда она в Низаминском РОВД попросила начальника послать к ней кого-либо взять необходимые вещи, а также документы, то он сказал, что не может безрассудно рисковать своими людьми, т.к. убьют каждого, кого он пошлет с ней.
Лукавил господин начальник, его подчиненные активно, заинтересованно, с превеликим удовольствием участвовали в грабежах. В числе погромщиков квартиры 12, соседнего дома 78 на этой улице, где жил бывший начальник управления № 4 треста “Электросевкавмонтаж” Владимир Даниелян была соседка с 1 этажа, квартиры 3 – Мирханум.
Главным бухгалтером института усовершенствования юридических кадров Минюста Азербайджанской ССР работала Амалия Минасян. К ней в квартиру 7, дома 11 по улице Оранжерейной 24 декабря пришли техник ЖЭУ и двое из народного фронта, которые дали ей ровно три дня на немедленный отъезд из города. При этом взяли подписку о том, что она предупреждена о депортации. Женщина успела отправить за 800 рублей контейнер в Донецкую область, к родственникам. 14 января участковый отвез ее на паром. По такому же сценарию было разыграно изгнание из квартиры 28, дома 49/18 по этой улице Хорена Григоряна. Начальник СМУ-3 треста “Азнефтехимзаводремонт”, где он работал до увольнения 5 октября 1989 года, сказал своему старейшему работнику о том, чтобы он немедленно уехал из Азербайджана. 13 января в 9 часов вечера к нему в квартиру ворвались 9 мужчин и 2 женщины. Избили, отняли деньги, ценности. Воспользовавшись занятостью грабителей, распределением и растаскиванием вещей, Хорен Григорьевич в майке и пижаме спрятался у соседей-азербайджанцев. Но это было опасно, так как бандиты ходили по улицам с криками, что убьют не только армян, но и тех, кто их прячет. Он с женой пошли в Низаминский РОВД, откуда автобусом их переправили на паром. Свидетельства Хорена Григорьевича интересны не только как очевидца событий, но и своими выводами:
– Все армянские квартиры в поселке, просвеченные словно рентгеном, были мишенью. Причем не тихой, незаметной. Не маленькие крестики в тесном углу дверей незаметно ставили бандиты, а демонстративно, днем, при большом скоплении народа, ломали стекла, нападали на людей в подъездах и на улицах. Низаминскому РОВД такая ситуация была прекрасно известна и даже уже выработана четкая линия реакции на нее. Ни на один вызов к армянам они не выезжали.
Такая безнаказанность развязала руки подонкам. В ограблении моей квартиры, к примеру, участвовал парень, у которого нигде ничего не отнимали, ниоткуда не выселяли. Он живет в 5 подъезде на втором этаже дома на пересечении улиц Оранжерейной и Насими, который в поселке называли дом НБНЗ. Отец у него заведующий РОНО, мать-педагог средней школы по улице Оранжерейной (кажется: № 60 или 61) против школы № 214. Жена этого парня, горская еврейка, работает акушеркой в роддоме Низаминского района. В момент грабежа квартиры и нападения на меня был одет в черную кожаную куртку и спортивные брюки синего цвета с тремя белыми полосами. Чего не хватало этому парню? Моих сбережений?
Невдомек Хорену Григорьевичу, что философы Азербайджана, возглавляемые мудрейшим из мудрейших А.Дашдамировым уже объяснили действия этого парня и всех тех, кто грабил, жег, резал, убивал проснувшимся национальным самосознанием азербайджанского народа. Бедный народ, сколько можно ему дурить голову, наживая при этом политические и всякие иные капиталы?
Профессиональный юрист, проработавший десятилетия в этой системе, персональный пенсионер республиканского значения, в прошлом судья, юрисконсульт Михаил Данилов из квартиры 20, по улице Насими, 39, был “вооружен” телефонами – начальника Низаминского РОВД Гумбатова (21-74-21), его заместителя Тагиева (21-13-74), участкового уполномоченного Алиева (21-54-56), которыми воспользовался 14 января после первой, слава Богу, неудавшейся осады своей квартиры. Ему не помогли, но посоветовали вселить к себе знакомого азербайджанца в целях сохранности вещей и жилья, что он и сделал, попросив об этом сына своего старого товарища Логмана Сулейманова. 17 января, избив, его выдворили из квартиры, которую со всем имуществом заняла семья, выехавшая из Армении.
15 января, в 11 часов вечера аналогичным образом из своей квартиры 9, по улице Рустамова, 47, была изгнана педагог школы № 145 Светлана Багдасарова. В квартире 40, дома 16 по этой улице избили железными прутьями 78-летнюю Галину Абрамян и соседа-лезгина, который переставлял ей на кухне плиту. Отобрали деньги, драгоценности, унесли чемодан и выгнали их с дочерью, старшим инспектором Госплана Азербайджана Мэри Арутюновой на улицу. Так и хотелось достучаться до ставшего после погромов Президентом А.Муталибова: “Вы знали этого человека. Она работала непосредственно под вашим началом. чьим врагом она была – Вашим личным или всего азербайджанского народа? Почему она по Вашей милости должна с престарелой матерью оказаться на улице, избитой и бездомной?” А кому причинила вред скромный руководитель кружка дома пионеров Низаминского района Офелия Гогжеян, изгнанная из своей квартиры по улице Нахичеванской, 45? Или пенсионерка Зоя Манукян с улицы К.Караева, 58, квартиры 25? Ее выгнали из дома еще 10 января. Чуть позднее оператора НБНЗ имени Владимира Ильича Анну Рахманину с улицы Чернышевского 36, квартира 21.
Предусмотрительно, с выгодой для себя действовал участковый милиционер, курирующий дом 31а, по улице К.Караева. У Анжеллы Вертилецкой из квартиры 16 он взял расписку в том. что она увезла из квартиры все, кроме мебельного гарнитура-стенки и холодильника. Дело в том, что в погроме 14 января он принимал активное участие, и когда Анжелла Борисовна при его требовании подписать бумагу, удивилась, спросив, – а остальные вещи?, он приказным тоном сказал: “остальное вписывать не надо, и так все ясно”. Зато уже через несколько дней участковый этой распиской, словно щитом, прикрывался от законных требований мужа Анжеллы – Яна Сергеевича Вертилецкого, приехавшего в краткосрочный отпуск из части, где проходил военную службу. И хотя “страж порядка” отказал ему в ознакомлении с документом, тем не менее продолжал утверждать, что ничего ценного в квартире, которую с его участием громили 14 января, не было.
В доме 46, в квартиру 40, к инженеру по труду Управления Закавказского магистрального нефтепровода Аиде Мнацакановой стучались и не смогли подобрать ключи уже 12 января. Когда они ушли, пообещав придти на утро, женщина позвонила знакомым, которые ее тут же забрали. В этой русской семье она пряталась до 16 января, потом ее отправили на паром.
За хлебом вышла 13 января работница обувной фабрики № 1, мать троих детей Раиса Торосян. Она также жила на улице К.Караева, 92, квартира 69. Неподалеку у 9-ти-этажного дома она увидела разъяренную толпу, которая, задрав голову, смотрела на балконы 9 этажа и вопила ругательства, проклятия в адрес всех армян. Вначале летели с балкона вещи, затем оттуда выбросили голую женщину, и, облив ее бензином (она еще кричала!), сожгли. Обезумевшая женщина, забыв о хлебе, вернулась к себе домой, забрала своих детей к родственникам в поселок Гоусаны. Там, по улице 13-й Приморской, 6, квартира 124, жил ее брат Валерий Халафян. Это не помогло. Ворвались туда и выгнали со словами: “Езжайте к Вазгену, он вас защитит”. Милиционеры, присутствовавшие при этом, одобрительно напутствовали: “Молите Бога, что мы вас так почетно провожаем”.
Но стражи правопорядка Орджоникидзевского района еще не знали, что “проводы” этой семьи состоятся позже, в Низаминском районе. Дело в том, что брат и сестра с детьми позволили себе вернуться в поселок “8-й километр” через три дня после того, как убежали оттуда. Когда они подходили к дому, их увидел сосед с III этажа Радик Алиев, сообщил об этом своим друзьям из народного фронта, и уже через 10 минут в квартиру начали ломиться. У одного в руках был железный прут, у другого – пистолет, у троих – ножи. Они забрали у Раисы Гургеновны 1300 рублей и стали их избивать. Радик Алиев ударил женщину ногой в грудь, она потеряла сознание, а очнулась, в порванной одежде, вся в крови уже в автобусе по дороге в Низаминский РОВД, где находились такие же избитые, полуголые женщины, дети. В ожидании парома в них бросали камни, молодые ребята орали: “всех армян надо убить”. Их охраняли солдаты с дубинками, в сопровождении которых они попали на паром. Там же находились после ограбления, избиения и изгнания из дома семья водителя таксомоторного парка № 4 Бориса Акопова с соседней улицы Тофика Бабаева, 4, квартира 7, а также старший бухгалтер завода “Элетроцентролит” Ирина Айрапетова, квартира 10 которой по улице Узбекистана, 10 была разгромлена.
“Если вам дорога ваша жизнь, немедленно освободите квартиру” – с таким ультиматумом 14 января, около 5 часов вечера вошли в квартиру 27, дома 2а по улице Вунгтау (829 проезд, поселок Амедлы), к Зинаиде и Мартину Торосян участковый милиционер с четырьмя мужчинами, которые назвали себя представителями народного фронта. В руках у них были списки армянских квартир с подробным обозначением всех членов семьи. Ультиматум был, естественно, выполнен. И сейчас, когда жизнь спасена, “неблагодарные” люди задаются вопросом: для кого они наживали свое имущество?
Рабочему Бакинского булочно-дрожжевого комбината, жителю улицы Сараевской, 13б квартиры 76 в поселке позвонил в 10 часов утра 15 января главный инженер ЖЭУ-90 Али и также ультимативно предложил уйти из квартиры, так как сегодня придут из народного фронта и его или убьют, или побьют. Жертва пошла в 11-ое отделение милиции. И что? Там, обыскав, отобрали 485 рублей, били и поместили всех находившихся армян, в основном, женщин, детей в одну комнату. Через несколько часов отправили к парому.
Из квартиры 17, дома 27 по улице Р.Рзы в милицию доставили 15 января целую семью, многих родственников, прятавшихся у Эрикназ Агасян. Это брат и сестра Бабаяны, их мать Маргарита. Седа Багратовна, старший инженер отдела кадров “Азербсельхозхимия” жила в поселке “8-й километр”, на улице К.Караева, 86, квартира 19. Сергей Багратович – водитель Шаумяновской транспортной конторы, квартиру № 7 которого в Трамвайном переулке, 8 уже разграбили.
Мкртыча Шаваянца – шофера “Бакпромстройтранса”, жителя Новых Ахмедлов, проезд 1733, дом 18, квартира 133 не только били и заставили 16 января отдать квартиру людям, которых направил туда начальник ЖЭУ, но и угрозами, побоями отвели в нотариальную контору, где буквально вырвали доверенность на квартиру. Били жестоко оттого, что совсем не было денег у Мкртыча Самсоновича. Били и в отделении народного фронта, куда его доставили. На вопрос, куда его везут, когда сажали в автобус, переполненный такими же, как он, полураздетыми и избитыми людьми, ему ответили: “Везем убивать туда, где убили вашего Шаумяна”. Таким же образом, после предъявленного ей 15 января в 11 часов дня аналогичного требования, на паром попала кассирша ДСК-1 Алла Мирзабекян, живущая по улице Неапольская, 10а, квартира 6.
15 января в час дня пришел к педагогу русского языка и литературы спецшколы-интерната имени Нахичеванского Галине Вермишевой участковый милиционер и предупредил, чтобы оставили квартиру, ибо он не может защитить ее с дочкой и внучкой. Они подчинились и спрятались у знакомых. Но, видимо, недооценили серьезность происходящего: чтобы узнать о судьбе брата, Галина Арпияновна вышла позвонить по телефону-автомату на улице. У телефонной будки к ней пристал мужчина и заставил ее подняться к себе в квартиру. Там начались издевательства. Приставив топор к горлу дочери Елене Григорьевой, он требовал оружия, говоря, что у всех армян оно есть. Отобрал деньги – 3 тысячи, облигации на 500 рублей. Женщины убежали, когда он вышел звонить в отделение народного фронта.
О трагедии своей семьи, бывших жителях поселка Новые Гюнешли, улица Сейхан Бахча, дом 3, квартира 16, рассказывает контролер магазина № 78 Орджоникидзевского райсмешторга Роза Арзуманян:
– 13 января в 11 часов дня мы грузили вещи в контейнер. Дома находились моя дочь Седа Казанчян, ее муж Роберт и брат мужа – Грант. Как только загрузили контейнер, подошла группа из 40-50 человек. Они вытащили на землю все вещи и кто-кто крикнул: “сжигайте”. Тут же развели костер. Один из них пристал ко мне с требованием дать деньги и драгоценности. Запомнился один парень, я его постоянно видела у дома 28, где находилось отделение народного фронта. К горящим вещам подошли 7 милиционеров. Они только наблюдали. Наблюдали и за тем, как у меня отняли ордер и ключи от квартиры, ударили ломом по спине, в грудь и заставили написать расписку в том, что у меня все вещи целые и я, переезжая в другой город, добровольно сдаю квартиру. После этого меня отвели в 13-ое отделение милиции. Оттуда нас буквально спас сосед из квартиры 11, военнослужащий Олег Грач, который приехал в сопровождении военных, на машине вместе со старшим лейтенантом Владимиром Боровко. Мы поехали в аэропорт, затем на вокзал, но обстановка везде была ужасной. Только поздно вечером нас отправили в Красноводск.
В этом же поселке, в жилом массиве “В”, дом 21, квартира 93, жил мастер фабрики трикотажных изделий Рафаэл Асланян. Ввиду постоянных угроз ему пришлось покинуть квартиру 12 января. Его избили на углу улиц Кецховели и проспекта Ленина. Отобрали 2 тысячи рублей, золотой перстень. Причем тот, кто грабил – был нормальный с виду мужчина, одетый в добротное синее пальто. Двое других – тоже. На вопрос Рафаэла Арсеновича, что они делают, ему ответили, что спасают его, и отвели в “Шафаг”.
Розу Григорьян, портниху фабрики индпошива и ремонта одежды № 1, избили в квартире 125, дома 135а того же поселка 15 января в 8 часов вечера. К ней ворвались около двухсот вооруженных до зубов мужчин, и избитую, в одном халате бросили в каком-то подвале, где оставили на ночь. И только утром отправили на паром.
Подобным же образом поступили со Светланой Сакамян в другом поселке Орджоникидзевского района – имени Серебровского, квартал 4048/49, дом 33, квартира 9. Ее третировали постоянно и целенаправленно – забрасывали камнями, воровали почту, пугали в подъезде. А потом и вовсе выгнали без вещей на улицу, захватив квартиру.
Поселок Разина – сердце Ленинского района. Здесь проводились первые маевки, и рабочие Балахано-Сабунчинского района, как он назывался раньше, всегда были застрельщиками всех революционных событий. К удивлению и сожалению, не в последних рядах они оказались и во время погромов 13-19 января в Баку. Этот отдаленный от центра города участок ни в чем не уступал ему. Наверное, все-таки, надеялась на защиту своего окружения Ермоня Григорьян с проспекта Кирова, 1, квартиры 42, когда к себе в поселок пригласила сестру с племянницей – Кнарик и Людмилу Агаджановых. Родственники ждали на этот адрес контейнер для вывоза вещей. Но сколь наивны были их надежды. 14 января в 8 часов вечера к ним в квартиру пришли участковый милиционер и еще один человек в штатском. Они предупредили всех, что за их жизнь отвечать не могут и потому предлагают покинуть квартиру. Ушли. Через несколько минут тут же стали ломать дверь и вскоре в квартиру влетели человек 25 с ножами и потребовали денег, золота, драгоценностей, в противном случае твердо обещали тут же перерезать стариков и детей, поиздеваться над молодыми. Так две семьи были ограблены и изгнаны из дома. Получается, милиция – наводчики? К какому альтернативному выводу можно придти даже при поверхностном анализе этого и других аналогичных случаев?
В этом же доме, по той же улице в квартире 48 жила Каринэ Марутян, педагог музыкальной школы № 4. Вечером 13 января бандиты нападали на квартиру трижды, но совладать с дверью не могли. 14 января, в 6 часов утра она с мужем, двумя детьми, матерью бежала из дома. В этот же день их квартиру разгромили. Семью ограбили – отняли коробку с вещами и тысячу рублей на железнодорожном вокзале, откуда они с билетом на 15 января в руках пытались уехать. Остальное довершили в “Шафаге”. Здесь обыскивала женщина. Она взяла сберкнижку на 5 тысяч рублей (деньги хранились в сберкассе, у Сабунчинского вокзала), пенсионную книжку, золотые изделия, займы 1954, 1955, 1956 годов на 500 рублей. Швырнула в лицо матери Карины – А.Погосовой, ветерану партии партбилет со смехом: “Оставайся со своей партией”. Потом избила старую женщину.
14 января, в половине 12-го ночи, к дому 10 по улице Культуры, где квартиру 2 занимала Эльвира Аванесова с семьей (мама, муж, сын), инженер ВНИПИНефтемаш, подъехал автобус, переполненный азербайджанскими парнями. Они орали, размахивали палками и топорами. Пришлось спасаться через заднюю дверь, ведущую в сад, и спрятаться у соседей в сарае. Всю январскую ночь семья простояла в сарае и слышала стрельбу, крики о помощи, плач детей, звон разбиваемой посуды и стекол. К себе в квартиру уже не вернулись, им помогли через милицию добраться до парома.
В поселке Разина, как собственно, и в других поселках Баку, улицы часто повторяют имена тех, что находятся в центре. Так и с улицей Розы Люксембург. В квартире 45, дома 23 жила слесарь-автоматчик ВНИИ олефинов Луиза Мартиросян. Она уже в августе взяла к себе свою мать Римму Давидян, на которую напали в поселке “8-й километр”, где она жила по улице Нахичеванской, 94б, квартира 6. Вечером 15 января после неоднократного стука в дверь, женщины позвонили в дежурную часть МВД и за ними приехал наряд милиции, который без вещей, денег вывез их на паром. В доме ее участь разделили Нина Алиева из квартиры 7, которая работала в том же институте техником. В доме 16, квартиру 1, которую занимала пенсионерка Забелла Арутюнян, грабили в ее присутствии 14 января вечером. Когда она добралась до отделения милиции, у станции, то ей полковник сказал: “Тебе еще этого мало. Иди на морской вокзал, пока жива”.
Миша Бабаян, ранее занимавший квартиру 9, по улице Грузинской 26а в поселке, почти четверть века был водителем в Министерстве легкой промышленности соседней республики. Он рассказывает:
– Я возил заместителя министра Халила Магомедова. 23 ноября 1988 года он отнял у меня ключи от машины со словами: “Время армян кончилось. Убирайся, куда хочешь, чтобы больше я тебя не видел”. Я пожаловался коменданту Баку генерал-лейтенанту Колесникову, он меня восстановил на работе. Но мой бывший шеф демонстративно не садился в машину, а при встрече оскорблял меня. Мне постоянно угрожали и другие работники-азербайджанцы, прокалывали шины. Почти никто со мной не разговаривал. И я уволился. Уехал, чтобы найти работу. 29 декабря приехал вывезти вещи. 11 января в половине 8 утра спустился в подъезд взять газеты, на меня напали, стали избивать… Один держал руки, другие били по лицу кастетом, чем попало. У меня из кармана выпали деньги, тот, кто держал меня, нагнулся поднять их. Я выбежал из подъезда. Пришел в 5-ое отделение милиции и обратился за помощью к дежурному. Старший лейтенант сказал, что сделали правильно и, вообще, меня надо было убить. Словом, из милиции меня прогнали, я вернулся домой и больше не выходил. 14 января в 2 часа ко мне ворвались человек 40-50, вооруженных железными прутьями, рапирами, с отточенными концами. Во главе была женщина, которая сказала, чтобы меня не трогали, а искали деньги.
Я отдал тысячу рублей, которые держал для контейнера. Меня выгнали. В подъезде я увидел своих избитых соседей – Сергея Агабекова и его жену из квартиры 18, инвалида войны Сурена – из 20-ой. Во дворе толпа нас снова избила. Все кричали: “Убирайтесь”. Я пошел снова в милицию. По дороге видел три трупа – два мужских и один женский. Один труп лежал за цветочным магазином у станции, другой по улице Кирова, возле милицейского общежития, третий – между улицами Нефтяников и Шаумяна, у станции. В милиции 2 сержанта и старший лейтенант сказали, что не хотят из-за меня связываться с народным фронтом, но когда я им пообещал 500 рублей, если они помогут мне за ванной в квартире взять деньги (там я спрятал 1500 рублей) и документы, а со стоянки – машину, те согласились. Мы поехали. Дверь была закрыта, работники милиции ее взломали. В это время пришли 5 человек из народного фронта и спросили милиционеров, почему они помогают армянину. Те сказали, что они забирают меня, приехали за документами. Мы спустились и уехали на стоянку, я взял машину и дал милиционерам обещанные 500 рублей.
Выехал на сумгаитскую трассу, увидел там проверяющих документы. Свернул в Сумгаит и выехал через набережную на трассу, но с другой стороны.
Так простился с городом Миша Бабаян.
15 января, около 12 часов дня, ограбили квартиру 9, дома 3б по улице 40 лет Октября, где жили Леонора и Грант Осипяны, их дочь Карина, студентка 4 курса Бакинского планово-экономического техникума. Они звали на помощь. Никто не отозвался. Пропал муж сестры Карины – Михаил Мартиросов, который перелез через балкон к соседям с тем, чтобы позвать милицию. Но как относились к происходящим событиям в 5-ом отделении милиции на Разина, мы уже имеет представление на основании свидетельства Миши Бабаяна. Ограбленные люди попали на паром.
В поселок Забрат в квартиру 25 по улице Октябрьской, 25 к главному бухгалтеру пансионата машиностроителей Армиде Джанунц ворвались 14 января, в половине первого дня. Их было человек 20-30, все вооруженные палками и ножами. Приказали сейчас же убираться из дома, посадили в красные “Жигули” и увезли в поселковый Дом культуры. Там уже было много армян-заложников. Предводителем бандитов был 50-летний мужчина по имени Нурмамед, который, как выяснилось потом, успел лечиться в психоневрологической больнице и имел судимость. Некоторых заложников, требуя выкупа, он отвозил в гараж. Попала туда и Армида Арташесовна. Нурмамеду потребовался за нее выкуп в 3500 рублей – все деньги, которые были у нее в сумке. Еще многое пришлось пережить ей такого, о чем она не хочет вспоминать. И это, конечно, можно понять.
В Сабунчах, по улице С.Осипяна, 101 жили три поколения семьи Аветисовых. Старший – Артем Сергеевич, сын с женой – Лева и Аида, их внук и сын – Карен. 15 января в 6 часов вечера к ним стали ломиться. Ворвались. Впереди – участковый милиционер, капитан милиции, за ним человек 20, которые назвали себя народнофронтовцами. Лидером, чувствовалось, был человек, у которого через все лицо шел широкий и глубокий шрам. Все они, включая и участкового, стали громить квартиру, угрожая, требовали денег, драгоценностей, унижали и оскорбляли хозяев. 78-летнего Артема Сергеевича ударом сбили с ног, затем всех вывели во двор, не дав взять даже верхнюю одежду, и посадили в автобус.
Рассказав об этом, Лев Артемович с волнением продолжил:
– У нас дома во время погрома находился рабочий ваточесального цеха Вазген Айрапетян. Его по приказу участкового обыскали и избили, отобрали все, что нашли в карманах. Затем опять же по знаку участкового скрутили и насильно посадили в грузовую бортовую машину, в которой находились члены НФАз. С тех пор мы ничего не знаем о нем. Куда его дели?
Характерная деталь: в толпе, которая громила квартиру 21, по улице Расул-заде, тупик 3, дом 3, где жила мужской парикмахер Евгения Каспарова, также находился милиционер, который активно участвовал в разбое.
Любопытный штрих к коллективному и индивидуальному портрету “беженцев” из Армении добавляет история преследования, депортации и грабежа квартиры оператора НГДУ Лениннефть Карины Торосян, которая жила в поселке Сабунчи, по улице Маяковского, 9. Почти главным действующим лицом среди тех, кто издевался над ней, был “обездоленный” владелец красного “Запорожца” с номерными знаками Я-63-15АГ, обитатель квартиры 64, по улице Суворова, 24, в 5-м микрорайоне. Наличие квартиры и машины отнюдь не помешали ему участвовать в грабеже армянской квартиры в совершенно противоположном конце города. Зачем? Чтобы принести к себе домой пару кусков мыла или золотую цепочку, снятую с шеи очередной жертвы?
Но вернемся к тому, что пришлось испытать Карине Альбертовне. Соседи не давали ей покоя, обзывали, бросали вслед камни, подбрасывали записки, писали на дверях, угрожали. Текст был одинаковым: “Убирайся из нашего двора, армянская тварь, пока жива, даем тебе два дня срока, потом тебя убьют”, или “Армянская тварь, тебе здесь не место, ты ждешь, чтобы тебя убили”. Беженцы из Армении показывали на ее окна и категорически запрещали начинать с ней обмен, обещали и так выгнать. Карине пришлось скитаться по знакомым. Однажды ее избили в электричке – все началось с того, что она читала газету на русском языке. Спросили паспорт, вытащили из салона и стали бить. 13 января орали: “Армянская гнида, выходи, все равно тебя убьем”. Спасителями от самосуда толпы стали милиционеры, которые провели ее после погрома квартиры сквозь строй и не дали окончательно убить.
В поселке Джапаридзе, в доме 17 жила семья Степанян. Маро и Баграт были пенсионерами, сын Вячеслав работал электромонтером и шофером на Азербайджанской железной дороге до увольнения в октябре 1998 года. 10 января представители народного фронта потребовали в течение двух дней освободить квартиру. Но только от себя, а не вещей. Требовался уход без ничего, налегке. 12 января в дом ворвались человек 70-80. Они крушили мебель, все понравившееся грузили в специально подогнанный автобус, искали ценности. Но этого было им мало: они начали зверски избивать отца на глазах сына, сына – на глазах отца. Вырывали плоскогубцами волосы на голове, заставляли лежать лицом вниз, в лужах. Затем обоих увезли на желтом “Москвиче” в поселок Бюль-бюли, к озеру. Вытащили их из машины с намерением утопить. Потом отказались от этого, посчитав, как они выразились, что “эти армяне сдохнут быстро”. Посадили в машину, привезли в Раманы. О дальнейшем рассказывает Вячеслав Багратович:
– Приставили к левому виску – пистолет, к шее – нож с требованием сказать, где спрятал оружие. Сняли перстень с пальца. Открыли багажник, вытащили ведро и шланг, хотели нас с отцом живыми сжечь, но увидели, что бензина мало, повезли в поселок Джапаридзе в участковый пункт. Подсунули какую-то расписку, мы даже не поняли, какую, заставили подписать. После этого привезли в Орджоникидзевский РОВД, посадили нас в изолятор по обвинению в “спекуляции” помидорами. Через 4 дня в автобусе отвезли в морской порт.
И еще один бакинский поселок – Лок-батан. Поселок нефтяников. Центральная улица поселка – проспект Ленина. В доме 25, квартиру 7 занимал оператор по добыче нефти Абел Шахзадянц. Вернее таковым он был до ноября 1989 года, когда его уволили. Каждая вахта была опасной: коллеги-азербайджанцы предупреждали, что выбросят из катера, на котором нефтяники выезжают на морские промыслы. 16 января в 11 часов ворвались домой. Избили и выгнали из квартиры. В Карадагском РОВД отобрали паспорт. Когда в Приморске старый нефтяник обратился к начальнику отделения милиции подполковнику Расулову с просьбой пресечь бесчинства, тот беспомощно развел руками, сказав, что бессилен что-либо сделать, власть принадлежит народному фронту, и он, со своими работниками должен им подчиниться. Из дома в тот вечер увели заодно со всеми и русскую невестку – Раису Мокроусову, оператора по исследованию скважин цеха автоматизации НГДУ имени 26 бакинских комиссаров. Словом, не разбирая, всех гребли под одну гребенку.
На этой же улице квартиру 19, в доме 43 занимал Карлен Саркисян, директор подсобного хозяйства ИТК № 19. 14 января к их дому подъехала грузовая машина с громкоговорителем, по которому объявлялось, что армяне должны выходить из своих квартир на улице с тем, чтобы их сжечь. Запер свою квартиру Карлен Григорьевич и с дочерью и женой убежал к соседям, в дом напротив. Из окна видел, как громили его квартиру, выбрасывали с балкона вещи. Звонил в Карадагский РОВД, там ответили, что не могут помочь ввиду того, что нет людей. За семьей Саркисян позднее заехала военная машина, они не имели права больше подвергать опасности соседей. Также военные спасли от позора 16-летнюю дочь русской женщины Клавдии Айрапетянц – Мадлену, когда бандиты, ворвавшись в ее квартиру , по улице Торговая 3/13, хотели изнасиловать девушку. Причем участковый, видя сцену, никак не препятствовал преступлению.
14 января при погроме в этом поселке по адресу Второй переулок Ленина, дом 1, квартира 35 военные вырвали из рук бандитов Светлану Газарян и увезли вначале в воинскую часть, потом к парому. Интерес представляет рассказ продавщицы универмага “Бакы” об отношении к ней сослуживцев:
– Меня выгоняли с работы еще осенью. Я пошла на прием к первому секретарю Бакинского горкома партии Муслюму Мамедову, он выслушал меня и сказал, чтобы я ни о чем не беспокоилась и опять пошла на работу. 1 января ко мне подошла одна моя сослуживица и сказала: “Эй, ты, армянка, еще работаешь?” Своим криком она собрала вокруг себя много людей и стала кричать: “Бейте ее, убейте ее. Вы не мужчины, вы не люди, почему она еще здесь, среди нас работает”. Все вокруг стояли и смотрели на меня, как в зоопарке. Потом сказали: “Если сейчас же не уедешь, убьем”. Так я распрощалась с работой. Слово первого секретаря оказалось всего лишь легким сотрясением воздуха.
В эти дни имели вес только слова представителей народного фронта, а они были жестки и неумолимы. Никто не должен помогать армянам, убьем всех, кто поможет”. Этот волчий закон правил как везде, так и в Лок-батане. Русский муж не мог помочь жене-армянке. Именно по такой драматической схеме в поселке развивались события в семье Титовых по адресу 28 Апреля, дом 14, квартира 4. 14 января, когда толпы стали расходиться после митинга и пошли громить армянские квартиры, Стелла Манучаровна с детьми убежала к своей русской подруге Тане. Бандиты с точным списком всех членов семьи ворвались в дом и поставили ультиматум ее мужу: “Пусть твои жена и дети убираются, пока не поздно, увидим – убьем”.
Словом, Лок-батан ничем на отличался от любой точки города. Везде лилась кровь. Всюду вершилось насилие. Наступил паралич официальной власти. Власть во зло и кровопролитие употребили те, у кого она реально находилась в руках. И никто не хотел защитить честь, достоинство, жизнь безвинных людей. Нечеловеческие, жуткие условия депортации только усугубили трагедию.
Подготовлено при содействии Центра общественных связей и информации аппарата президента РА, Армения, Ереван
Сайт создан при содействии Общественой организации "Инициатива по предотвращению ксенофобии"
Copyright © KarabakhRecords 2010
Администрация готова рассмотреть любое предложение, связанное с размещением на сайте эксклюзивных материалов по данным событиям.
E-mail: [email protected]
