Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев

Книга первая

Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев

Составитель,
ответственный редактор – САМВЕЛ ШАХМУРАДЯН,
сотрудник Союза писателей Армении,член Союза журналистов СССР

Редакционная коллегия:
АЛЛА БАКУНЦ, младший научный сотрудник Института литературы Академии наук Армении; НАДЕЖДА КРЕМНЕВА, член Союза писателей СССР и Союза журналистов СССР; МЕЛИНЭ САРКИСЯН, научный сотрудник Центра научной информации по общественным наукам Академии наук Армении; АЛЕКСАНДР АСЛАНЯН, кандидат филологических наук, доцент Ереванского университета; НЕЛЬСОН АЛЕКСАНЯН, заведующий отделом журнала “Литературная Армения”

При цитировании ссылка на сборник обязательна
При перепечатке сборника или отдельных его глав просьба извещать ответственного редактора
Просьба не распространять сборник за плату
Сведения о Сумгаитской трагедии, отзывы на сборник присылать по адресу:
375019, Ереван, пр. Маршала Баграмяна, 3, Союз писателей Армении, Шахмурадяну С.С.

АРМЯНСКИЙ ФОНД КУЛЬТУРЫ
ЕРЕВАН 1989

СОДЕРЖАНИЕ

Хондкарян Датико Алексанович

Родился в 1929 году
Проживал по адресу: Сумгаит, 34 квартал, д.12/55, кв.6
Работал столяром

В воскресенье мы все были дома: я, жена, невестка с ребенком и моя старшая сестра. Через окно я видел толпу людей - полная площадь вокруг автовокзала. Они несли флаг, кричали "Карабах, Карабах!". Там были люди разного возраста, в основном - молодежь, было - и немало -  людей старшего возраста. Вся улица Дружбы была полна людей. Все кричали, что- то ломали, не поймешь, что именно. Потом я увидел: проезжал троллейбус. Толпа остановила троллейбус и стала кричать: "Армяне, выходите!". Всех вывели, пару человек избили, я не видел, добили до конца, они умерли или нет, - в толпе не видно было. Так вот и пошло: проходит такси - то же самое. Проезжает автобус - то же самое. Ни одно транспортное средство не пропускают без проверки. Всех армян вытаскивают, избивают или убивают. Убийств я не видел, но как избивают - это я своими глазами видел. И так продолжалось до вечера.

Я видел, как со стороны Баку приехала машина зеленого цвета. Остановили, и человек 50 - бегом к этой машине, моментально перевернули ее и сожгли. Что стало с людьми, я не видел, потому что вокруг - толпа, ничего там не видно. Только вижу, что перевернули, сожгли. Не могу сказать даже, это "Москвич" был или "Жигули". То же самое сделали возле нашего дома с автобусом. Тоже сожгли.

Вечером людей в городе стало еще больше. Уже и в нашем дворе их полно. Через окно страшно смотреть, потому что заметят, узнают, что армянин. В половине девятого пришли к нашей двери, постучались. Вернее, не стучали, а ломились. Дома у меня была труба. Стояк водопроводный я поменял, кусок остался. Жена говорит: "Сейчас взломают, убьют нас. Давай приставим трубу, будем вдвоем держать". Мы уперли трубу в дверь, с женой держим, чтоб не сломали. В общем, они толкали, толкали, ногами били - сломать не смогли, ушли. Чтобы спасти семью, я быстро отвел всех к соседям. И буквально через пять минут - они, оказывается, пошли за ломом - пришли опять, выломали дверь, человек 20-30, наверное. А во дворе шумят, кричат как дикари.

Мы жили на третьем этаже, а спрятались на четвертом, прямо над нашей квартирой. Свет выключен, занавески задернуты, подошел осторожно к окну, смотрю. Выбросили телевизор, начали ломать мебель, выбрасывать все через оба балкона. А внизу одна группа зажигает все это, специальная какая-то группа. Сожгли ковры, постели. У нас около двух тысяч книг было - все выбросили, все сожгли.

Мы даже не успели одеться как следует, вышли из дома в халатах, в тапочках. А жена вообще без тапок, босиком. Босиком пошла на четвертый этаж..

Все сожгли, все сожгли. Все. Бензином обливали. Милиционеры стоят там, раз такое дело, и греют руки. Человек десять-пятнадцать милиционеров стоят и греют руки у костра, где наши вещи, книги горят. Как будто так и надо.

До этого, когда приходили ломать дверь, невестка несколько раз звонила в милицию. Говорит: "Спасите моего ребенка! Нас убивают, нас сейчас зарежут!". Говорят: "Хулиганье, пацаны, ничего не будет". И никто не пришел на наши звонки. Даже внимания не обратили. "A-а, это пацаны, - говорят, - хулиганье, что мы можем сделать, ничего не можем сделать". Так и не пришли.

Моему внуку всего двадцать дней было тогда. Невестка приехала из Раздана, у нас родила. Она должна была отпуск декретный провести у нас. Ну, вот так и провела. В общем, ждали, пока все выбросили, все сожгли. Жена говорит: "Слушай, мы все голые остались". А там под нашими окнами дерево растет, старое пальто сестры в костер не упало, зацепилось за ветки и висит там. "Пойди, - говорит, - принеси, хоть ребенка завернем - ни одеяла, ничего нету". Из толпы кое-кто еще оставался, но все равно я должен был: холодно, ребенку так нельзя. Что же, он родился, чтоб умереть? Говорит: "Пойди принеси, завернем - увезем отсюда". Я только вышел, как меня поймали в подъезде, милиция меня поймала. Они были в гражданском, но я вижу, что это не хулиганье, это солидные люди. В общем, меня грубо толкали, били; посадили в милицейскую машину. Жена, невестка сверху все видели. Потом я узнал, что жена хотела спуститься, со мной поехать, но невестка не пустила. Ну, повезли меня, а я не знаю, в чем дело, в чем моя вина! "Вот, - говорят, - это он. Давай, возьмите его". Оказывается, кто-то зажег азербайджанскую квартиру, где дети были, а их мать вышла на балкон, кричала: "Нас убивают! Горим! Спасите!". Меня поймали и говорят: "Это ты сделал". Прямо в нашем подъезде поймали, а тот дом от нас - метров 300. И повезли в городское отделение милиции. Это примерно метров 700 от нашего дома, возле моря. Следователь спросил, я рассказал, как было. Говорю: "Слушай, мой дом разгромили там, то, что за сорок лет мы накопили, - все разрушили, на моих глазах сожгли, теперь же меня хотят посадить?".

В общем, меня оттуда отпустили, до утра держали, пока не выяснилось, кто зажег квартиру этих азербайджанцев. Пришел военный полковник, русский, сказал, что нашли. Четверых пацанов поймали, азербайджанцев, вот они и зажгли. А когда вводили меня в горотдел, смотрели так, будто я какой-то преступник. "Как тебе не стыдно! - говорят. - Старый человек, а такими вещами занимаешься, старый человек - и вдруг такими нехорошими вещами занимаешься". Я испугался сперва. Потом пришел в себя, начал спокойно рассказывать, что я член партии, у меня у самого квартиру разорили. В протоколе записали, что я вроде пытался бежать, когда меня задержали в подъезде и грубо затолкнули в машину. Я никуда не собирался бежать. Я им в подъезде говорю: "Пойдем, сами увидите – я за пальто иду, ребенку холодно". Мне говорят - нет. Грубо затолкнули в машину: "Да ничего, там ты все расскажешь. Там мы тебя заставим рассказать!". Следователь написал протокол, говорит: "Подпиши". Подписал и добавил, что не согласен с той частью протокола, где записано, что я пытался бежать.

Меня отпустили. Я уже не мог, уже все кипит во мне, я не знаю, что с моей семьей, они целы или нет.

В горотделе я один был гражданский - остальные военные, милиционеры, военная милиция. Вышел на улицу и боюсь: как попасть домой? В городе убивают, грабят дома. Я просто боялся. Встретил одного знакомого, который когда-то со мной шофером работал. Я говорю: "Если ты на машине, возьми меня до "Спутника". - "Да нет, машины нету, но я только что из города: там спокойно, можешь ехать. Там девятка едет с завода к СК, садись и езжай". Я пошел туда, вижу - в автобусе молодежь: шумят, кричат. Я не рискнул сесть. Потом вижу, "Жигули" едут белого цвета. Я остановил - за рулем молодой парень, азербайджанец. "Слушай, - говорю, - отвези меня до "Спутника". Говорит: "Садись". Я сел. Он спросил: "Ты армянин, отец?". Я сказал: "Да, армянин". Говорит: "Слушай, отец, ты не боишься, что со мной едешь?". Я говорю: "Больше ничего не боюсь. Что будет - будет, езжай". Говорит: "Я не только о тебе - если поймают, меня тоже убьют". В общем, поехали. Говорит: "Ты лучше скажи, где ваш дом, подъезд, я должен подъехать прямо к подъезду, чтобы меня с тобой не видели". Он так и сделал: привез, молодец, у подъезда остановил. У меня были последние три рубля - вот и все, что у меня осталось от дома. Я ему предлагал, он не взял. Говорит: "Нет, спасибо, я не возьму", и уехал. Я даже забыл, что хотел его номер запомнить, человек сделал благородное дело. Я больше не видел его.

Возле костра, где мои вещи горели, плакали наши соседи. Хорошие люди тоже есть. Я спросил: "Где наши, где моя семья?". Говорят: "Они уехали". - "Как уехали?!" - "Мы сами видели - на автобус сели и уехали". Вот тогда я успокоился. В Баку уехали. К сестре жены. А до этого все время думал: они целы, живы, нет?.. 18 марта из Баку я выехал в Ереван. На поезде. Я был, невестка и мать невестки - втроем. Остальных оставил в Баку. В Ильичевске, это в Нахичеванской АССР, поезд  остановился. Должен был 30 минут стоять. Проходит 30 минут, час, полтора часа - поезд не идет. Узнали, что рельсы впереди разобрали. Нарочно. Я хотел взять такси. В это время пришла милиция, окружила поезд: кто-то, видимо, хорошо организовал: подвели автобусы, всех, кто был в поезде, посадили в машины. В каждой машине один милиционер, впереди ГАИ, сзади тоже, и так довезли до города Еревана, до железнодорожного вокзала.

В общем, приехал в Ереван. И очень рад, что так кончилось. На днях должен поехать в Сумгаит. Поскольку мои документы вместе с партийным билетом сгорели, я должен получить новый партийный билет. Позвонили из Сумгаитского горкома, говорят, что я должен немедленно поехать туда и получить. Я в партии с 1957 года. Возьму партийный билет, возьму свои столярные инструменты, вернусь в Армению. И больше моей ноги в Сумгаите не будет.

29 апреля 1988 г., Ереван





Armenia

Подготовлено при содействии Центра общественных связей и информации аппарата президента РА, Армения, Ереван

stop

Сайт создан при содействии Общественой организации "Инициатива по предотвращению ксенофобии"


karabakhrecords

Copyright © KarabakhRecords 2010

fbtweetyoutube

Администрация готова рассмотреть любое предложение, связанное с размещением на сайте эксклюзивных материалов по данным событиям.

E-mail: [email protected]