Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев

Книга первая

Опубликовано: Июнь 28, 2012

Составитель,
ответственный редактор – САМВЕЛ ШАХМУРАДЯН,
сотрудник Союза писателей Армении,член Союза журналистов СССР

Редакционная коллегия:
АЛЛА БАКУНЦ, младший научный сотрудник Института литературы Академии наук Армении; НАДЕЖДА КРЕМНЕВА, член Союза писателей СССР и Союза журналистов СССР; МЕЛИНЭ САРКИСЯН, научный сотрудник Центра научной информации по общественным наукам Академии наук Армении; АЛЕКСАНДР АСЛАНЯН, кандидат филологических наук, доцент Ереванского университета; НЕЛЬСОН АЛЕКСАНЯН, заведующий отделом журнала “Литературная Армения”

При цитировании ссылка на сборник обязательна
При перепечатке сборника или отдельных его глав просьба извещать ответственного редактора
Просьба не распространять сборник за плату
Сведения о Сумгаитской трагедии, отзывы на сборник присылать по адресу:
375019, Ереван, пр. Маршала Баграмяна, 3, Союз писателей Армении, Шахмурадяну С.С.

АРМЯНСКИЙ ФОНД КУЛЬТУРЫ
ЕРЕВАН 1989

СОДЕРЖАНИЕ

Мусаэлян Юрий

МУСАЭЛЯН ЮРИЙ ВАГАРШАКОВИЧ
Родился в 1953 году
Проживал по адресу: Сумгаит, 14 квартал, ул. Нариманова, д.4/21, кв.29
Работал электромонтером контактной сети сумгаитского трамвайно-троллейбусного управления

Почти весь февраль я работал в капремонте. 27 числа у нас получился короткий рабочий день, проработали где-то до одиннадцати-полдвенадцатого и разошлись по домам. Я решил немного прогуляться. Оказался в Приморском парке. Проходил мимо Вечного огня и увидел группу – человек 8-10 стояло. И уже прошел метров 15-20, как вдруг позади резко затормозила машина. Я обернулся на звук. Это была светло- голубая “Волга” ГАЗ-24. Смотрю, люди, которые там стояли, подошли к машине. Оттуда вышли женщина и мужчина. Мужчина был богато одет, в костюме, женщина была в плаще, без головного убора, волосы распущенные, слегка рыжеватые волосы, полная женщина такая; где-то им было, может, по 40-45 лет. Они что-то вытаскивали из багажника. Люди стали помогать им. Мне тоже стало интересно: что же там вытаскивают?

И в момент, когда я подошел близко, слышу – что-то включили. Я не заметил, но это, наверное, был магнитофон. Поставили на землю возле Вечного огня памяти 26 бакинских комиссаров и окружили плотным кольцом. Спросил, что такое? Мне сказали: “Подходи, слушай”. Ну, там азербайджанцы стояли, я по-азербайджански спросил. И слышу, звучат призывы: “Братья-мусульмане, настал наш час…” и еще что-то такое в этом роде. Я не понял, к чему все это. Обошел вокруг группы, хотел посмотреть на хозяина магнитофона. Но кольцо стало еще плотнее: с разных сторон начали подходить новые люди – по пять, по семь человек. И уже пошли реплики: “Правильно, надо резать армян!”, “Не надо бояться этого, вся Москва за нас”.

Даже такое я слышал – “Вся Москва за нас”. Ну, я посмотрел, прислушался, понял, что это не шутка. Отошел в сторону и тихо пошел домой.

А до этого, значит, на работе я слышал, что в Карабахе что-то там такое происходит, демонстрации идут. Ну, всякое говорили, а что происходит на самом деле – я не представлял.

Дома у меня жена была и сын, а дочка в Баку была, у моей тещи. Жене я ничего не сказал. Посидели, попили чаю. Где- то в два часа прямо за нашим домом вдруг раздался шум, свист, визг. Я выглянул в окно, смотрю – толпа бежит. Каким-то тихим ходом бежит, вот как по телевизору показывают: негры в ЮАР забастовку или демонстрацию делают и бегут тихо.

Жена спрашивает, в чем там дело? Я говорю: не знаю. Оделся, вышел разобраться, что к чему. В толпе выкрикивали: “Долой армян!”, “Смерть армянам!”. Я подождал, пока вся эта толпа прошла. Они прошли сначала по Нариманова, со стороны клуба СК, горкома партии, затем свернули вниз и против движения – там одностороннее движение – по улице 26 бакинских комиссаров двинулись в сторону трамвайной линии. Я вернулся домой и сказал жене, что это – демонстрации. Ну, я в самом деле думал, что у нас такая же демонстрация, как в Ереване, Карабахе. Кроме этих выкриков, меня удивило, что в толпе одни молодые. И даже были, кажется, малолетки, несовершеннолетние. Жена хотела с сыном подняться к подруге. А у меня на душе не очень-то спокойно, я сказал: “Не надо, посадим лучше дома”. Прошел час, может, полтора, ну, я не засекал время, не могу точно сказать. Смотрю – по Нариманова, но уже со стороны микрорайонов, базара, кинотеатра “Россия” опять идет толпа.

Я опять оделся, вышел. На улице шум-гам, причем толпа выросла, народу больше стало. В первый раз там были слышны отдельные выкрики, а в этот раз смотрю, они как-то более решительно, более агрессивно настроены. Нет, думаю, тут что-то не то, на демонстрацию это не похоже. Они то бежали, то останавливались, то быстро шагали, то рывки делали и – бегом.

Я по тротуару иду, а они – по проезжей части. Я пошел за ними. Думаю, посмотрю, мало ли чем это может кончиться. Вышел к площади Ленина. Там с одной стороны клуб СК, с другой – горком. Подходя к площади, услышал какой-то шум, рев, как будто со всех концов города люди собрались. Сборище какое-то шло. Подошел еще ближе, слышу возгласы, призывы. Антиармянские призывы я там слышал, антисоветские слышал. “Нам не нужна перестройка, мы хотим жить, как жили”. Ну, а как понять – “как жили”? И азербайджанцы работают, как все. Но слишком многие живут за счет государства и других людей. Кругом то спекуляция, то воровство, то жульничество. Это не только в Азербайджане – во всех местах, во всех республиках, но такого, как в Азербайджане, я нигде не видел…

На этом сборище кто-то сказал, что надо идти по квартирам армян и выгонять их, избивать и выгонять. Правда, я тогда не слышал, чтобы в микрофон говорили “убивать”, я слышал только “избивать и выгонять”. Я постоял на площади еще несколько минут. На трибуну поднимался то один, то другой, и я смотрю, толпу никто не хочет остановить. В сторонке от толпы группами по три-четыре человека стояли, как я думаю, работники МВИ и госбезопасности. Милиция тоже стояла, в форме, но я не видел, чтобы хоть один из них пытался утихомирить толпу. А на трибуне все менялись и менялись.

Ну, я окончательно понял, что дело это может плохо кончиться, тут не демонстрация, нет, и надо семью как-то обезопасить.

Вышел с площади, чтоб вернуться домой, и сразу обратил внимание на грузовую машину. Она стояла рядом с горкомом, по улице Нариманова, прямо у ателье по пошиву одежды, – низкая такая машина, и борта какие-то низкие, деревянные. Смотрю – там что-то выгружают, ящики какие-то. Решил подойти, потому что после всех этих призывов у меня было опасение, что там может быть оружие. Прошел рядом. Проходил спокойно, никто меня не остановил. Ящики таскали на площадь – не в сторону горкома, а в сторону клуба СК. И когда я совсем близко подошел, увидел, что ящики эти – с водкой. Наверху, в кузове, было два человека, они подавали ящики, а внизу много было людей – человек 15-20. Сверху подают, а эти берут по двое и тащат. Два человека – один ящик водки.

А прямо возле машины стоял человек, который раздавал кругловатые черные комья – может, с кулак, может, чуть побольше, чуть поменьше. Я присмотрелся, увидел, что это анаша. Когда я проходил рядом с этим человеком, он стоял боком ко мне, между нами было полтора метра. Возле него стояли двое.

В руке у него сверток, и он оттуда вытаскивает и раздает анашу. Сам я никогда не курил анашу, один раз как-то побаловался, но видел и во дворе, и тут и там – многие курили, я много раз видел и знаю, что это такое. Я прошелся, и меня никто не остановил, не спросил, кто ты? что ты?

Не доходя до “стеклянного базара”, опять слышу рев, опять воинственные крики. Повернулся, смотрю – бегут. Ну, я так же спокойно, думаю, пойду дальше. И вот когда они поравнялись со мной, я смотрю – флаги несут. И человека, который нес флаг по моей стороне улицы, я узнал. Он молодой парень, ему 21-22 года. А нес он красный флаг, на котором белыми буквами было написано на азербайджанском: “Эрмени орюм”.

Это означает “Смерть армянам!”. Этот парень раньше жил в нашем дворе, я точно не знаю, как его зовут, но отца его я знаю прекрасно. Отца зовут Рафик, он раньше работал поваром, потом шеф-поваром. У него раньше был фургон “Жигули” синего цвета, потом он продал эту машину, сейчас у него белые “Жигули” марки 06. Его семья, я сказал, жила у нас во дворе, наш дом стоял по Нариманова, а их дом – по улице 26 бакинских комиссаров, квартира в крайнем подъезде, пятый этаж, дверь налево. Сейчас там младший брат этого Рафика живет, сам он, я слышал, получил новую квартиру то ли в 4, то ли в 8 микрорайоне. Словом, его сын нес флаг с надписью “Смерть армянам!”. Я удивился, потому что до этого у меня сложилось впечатление, будто все эти штуки устраивают не сумгаитцы, а азербайджанцы из Агдама, Кафана.

В общем, пришел я домой. Жена беспокоилась. Я ей говорю: “Ничего, пройдет, молодые ребята, разбушевались”. Ну, не хотел я, чтоб она переволновалась. Через какое-то время толпа прошлась новой волной. И на этот раз уже начали ломать стекла. Слышу, что ломают, а где – не видно. Ну, думаю, началось, пошел конвейер. Недаром же водку и анашу раздавали. Несли прямо в толпу на площади. Чтоб употребляли там, на месте – я не видел, за ними я не пошел, но не на витрину же ставить несли эту водку с анашой?!

Так вот, у меня мелькнуло в голове, что это заработал конвейер: никто их не разгоняет, даже не пытается разогнать, хотя, повторяю, была там милиция, я видел. Но милиционеры не то что разгонять – шутили с ними, как-то весело им было. Правда, тогда я даже предположить не мог, что при нашей власти, при нашей хваленой власти – я не боюсь этих слов: сколько там людей погибло, скольких девушек испортили, сколько всякой мерзости там было! – я не предполагал, что при нашей хваленой власти, а если конкретно – то при нашей хваленой власти в городе Сумгаите может произойти такое.

Когда начали ломать стекла, я жене и сыну говорю: “Давайте поднимемся наверх”. Поднялись к соседу, к Григорянам, на четвертый этаж. А вечером, когда опять несколько раз прошли эти толпы, я еще раз вышел на улицу. Остановился на “углу”, есть у нас такое место, прямо возле базара, смотрю – бежит толпа. А там, значит, в нескольких метрах от входа на базар, стояли трое солидных таких мужчин лет по 50, может быть. Толпа бежит, и вдруг один из этих троих взмахнул рукой и указал на базар. И вот вся эта толпа, как один, резко повернулась и ринулась на базар. Ни один дальше них не пробежал, как будто дальше была запретная зона! Ну, там все перемешалось, шум поднялся, опять стекла полетели.

В эту ночь мы переночевали у соседей. Моя-то квартира на первом этаже была, там себя не защитишь особо.

Утром вышел купить хлеба и посмотреть, что в городе творится. По дороге увидел – человек лежит скрюченный и не шевелится. Я так и не узнал, кто это, что с ним случилось. Рядом с ним стояло человек 10-15. Взял хлеб и, когда шел обратно, эти люди собрались вокруг человека, который лежал скрюченный, и как бы огородили его – за ними его уже не видно было.

Это было утром 28 февраля. Остальное знают все.

17 мая 1988 г., Ереван