Геноцид длиною в век

Бакинская трагедия в свидетельствах очевидцев

Книга вторая

  1. Предисловие
  2. Роман Абрамов
  3. Наталья Агабабян-Бейли
  4. Алла Белубекян
  5. Ирина Амирбекян
  6. Анна Аталян
  7. Самвел Робертович Антонян
  8. Армида Багдасарова
  9. Владимир Арустамян
  10. Бабаев Эдуард Израилевич
  11. Сергей Бабаян
  12. Эльмира Багдасарова
  13. Эмма Багдасарова
  14. Карен Багдасарян
  15. Ольга Андреевна Бархударова
  16. Валентин, Эльмира, Яна Барояны
  17. Чалян Шаген Андреевич
  18. Армен Данелян
  19. Давид Амирбекян, Линда Айрапетова
  20. Александр Довлатов
  21. Гарибян Светлана Сергеевна
  22. Нелли Тиграновна Гукасян
  23. Эмма Амбарцумова
  24. Марина Айказян
  25. Джульетта Левоновна Айриян
  26. Даниэл Айриян
  27. Гарри Овакимян
  28. Джульетта Ишханян
  29. Роза Касьян
  30. Бетси Кузнецова
  31. Петр Левитин
  32. Маргарита Гайсинская
  33. Степан Мелкумян
  34. Карен Мирзоян
  35. Сусанна и Оксана Мкртичяны
  36. Жанна Мусаелян
  37. Регина Папиянц
  38. Тамара Попова
  39. Светлана Саакова
  40. Любовь Сардарова
  41. Александр, Ольга и дочь Диана
  42. Алла Сарумова-Осипян
  43. София Шахназарова
  44. Жанна Ширазян
  45. Татьяна Титова
  46. Эрнест Грантович Аталян

Валентин и Эльмира Барояны
Дочь – Яна Лалаян

Яна Лалаян, Эльмира Бароян, Валентин Бароян

Валентин Бароян:

Мое настоящее имя – Вараздат Ервандович Бороян. Я родился в 1937 году в Баку и жил там до 1990 года. Когда мне исполнилось 16 лет и надо было получать паспорт, на работе дали справку, в которой написали Валентин Бароян. Так и получилось, что в метрике было одно имя, а в паспорте другое.

Мои предки с отцовской стороны выходцы из Западной Армении – из Муша, им пришлось бежать, спасаясь от Геноцида. Потом они переехали в Баку, потому что в Армении не было работы. Богатые армяне-нефтепромышленники обещали работу, и родители моего отца выехали на арбах, как они сами рассказывали, в Баку. Месяца 3–4 они добирались, устроились, стали работать. Дед и бабушка с материнской стороны в 1915 году тоже бежали, если не ошибаюсь, из Карса. В 1925 году мои родители поженились. Во время Великой Отечественной войны отец ушел добровольцем на фронт, хотя мог бы остаться в тылу. Но он считал, что член партии должен воевать. В 1942 году пропал без вести. Мы, дети, были еще маленькие, старшему было 11, а мне 5 лет. Мама осталась одна с четырьмя детьми.

По профессии я водитель, возил высокопоставленных бакинских чиновников. В 1975 году получил квартиру в Монтино, около Багировского моста, и перешел работать на станцию скорой помощи. И уже до конца работал там. К 1988 году у меня уже было четверо детей – три дочки и сын, а в 1989-м и внук родился.

В феврале 1988 года я ушел в отпуск, это было как раз во время сумгаитских событий. Но мы еще ничего не знали. Вернулся на работу, а мой сменщик Рафик Кулиев, азербайджанец, хороший такой парень, со слезами на глазах рассказывал: «Валентин, ты не представляешь, что там творилось! С каждой подстанции Баку в Сумгаит посылали по одной бригаде скорой помощи собирать трупы, раненых вывозить…» Оказывается, наши машины скорой помощи ездили в те дни в Сумгаит. И вот он мне рассказывал, что там творилось. После этого я уже понял, что спокойной жизни нам здесь не будет и надо уезжать. И решил отправить детей в Армению, к родственникам, а мы с женой остались пока в Баку. Все думали, как обменять или продать квартиру, чтобы самим тоже уехать.

Несколько раз я ездил в Ереван, искал варианты обмена, но не получилось… Так мы застряли в Баку. Обстановка в городе была ужасная. Демонстрации на площади шли постоянно, армян на них всячески ругали и проклинали. Когда в Армении случилось землетрясение, у нас родственники в Ленинакане погибли… Там ситуация была кошмарная, а вот в Баку царили радость, ликование, праздничное настроение.

Я продолжал работать на машине скорой помощи. У нас было до тысячи вызовов в сутки – там убили, тут побили, ранили, ударили, изнасиловали… Мы вывозили пострадавших в больничные блоки сотнями. Были случаи просто ужасные. Нас вызывали в подсобки, где жили рабочие, на трамвайные остановки, на шоссейные дороги – в любую точку, где были нападения на армян. На нашей подстанции было восемь машин и все восемь постоянно выезжали на такие вызовы.

В 1989 году нам посоветовали покинуть Баку, утверждая, что будет устроена резня похлеще, чем в Сумгаите. Мы и сами это чувствовали. Приезжая по вызову, врачи-армяне (их немало работало на скорой) и я говорили пострадавшим, что нужно покидать Баку. Но никто не хотел верить в плохое. В сентябре 1989 года директор гаража – тоже армянин – сказал, чтобы мы взяли расчет и уехали. Я, как и остальные водители-армяне, уволился, и мы вылетели в Ереван. С собой взял до тридцати копий так называемых призывных карт, которые выдаются при выезде скорой по вызову, где написано, по какому адресу и к кому направляется бригада. Там указывались и причины: избиения, убийства, насильственные действия... Я все это сдал в прокуратуру Армении.

Конкретно у моей бригады в тот период случалось в день минимум по 15 вызовов. Всего у нас было восемь бригад, и, если считать, что каждая в день выезжала по 15–16 вызовам, выходит, что за месяц общее число исчислялось тысячами. Как правило, скорую вызывали не сами пострадавшие, а посторонние или родственники. Приезжали мы, допустим, на остановку, а там в трамвае убит человек. Или ехали к универмагу, а там избиты сразу двое-трое армян. Такие случаи по всему городу были. Вызывали и к живым, и к убитым, причем последних было немало. Звонившие в скорую часто не знали, жив человек или умер. А мы приезжали и уже разбирались: для мертвых вызывали труповозку, живых доставляли в больницы.

Спустя какое-то время после отъезда в Ереван мы с женой вернулись в Баку, потому что нашлась азербайджанка, которая хотела купить нашу квартиру. Она позвонила и сказала, что все готово и надо приехать оформить сделку. Это было уже начало января 1990-го, сразу после Нового года. Мы приехали, встретились с этой женщиной, пошли в контору, где оформляли документы. Обратно возвращались пешком, по дороге проходили мимо армянской церкви. Она вся была сгоревшая, с заколоченными окнами и дверями… Через пару дней нам надо было снова идти к нотариусу.

Но 13 января началась уже настоящая резня. Нападали повсюду – на улицах, в домах. У них были списки адресов армянских квартир. Этажом ниже нас жила армянка, мы с ней дружили. Она тоже готовилась вылететь в Ереван и позвонила Эле (это моя супруга), попросив помочь ей упаковать вещи. Жена спустилась к ним. Минут через 10 раздались крики: жена кричала мне, что на них напали и ломают дверь. И тут я увидел, что нашу дверь тоже пытаются взломать. Но у меня дверь была железная, сейфовая, ее невозможно было пробить. Я закричал в ответ, что не могу ничем помочь, потому что на меня тоже напали. С этого момента у меня уже не было никаких сведений о жене.

Они пытались взломать мою дверь, но скоро поняли, что это невозможно. Один предложил взорвать, другой ответил, что могут пострадать другие жильцы. Когда я увидел, что деваться некуда, решил поджечь дом и себя, чтобы не попасть к ним в руки. А до этого я купил краски, разбавители, чтобы увезти с собой в Ереван для ремонта нашего нового жилья. Разбил все эти банки и поджег. Когда они увидели, что дом загорается, испугались уже за своих и начали ломать стену. Один камень оттуда им удалось вытащить, получилась дыра. Но дальше уже ничего не могли сделать. Вызвали пожарную команду.

Наш дом, как сейчас говорят, был элитный – в нем жили высокопоставленные чиновники. Один из них, замминистра, поднялся на наш этаж и через эту дыру говорит: «Валентин, открывай, не беспокойся, с тобой ничего не случится». Я отказался. Но когда приехала пожарная команда, открыл дверь, и они все хлынули в квартиру, человек, наверное, пятьдесят. Пожарные начали тушить пожар, а меня схватили за ноги за руки и хотели выбросить с восьмого этажа. Но русский майор вырвал меня из их рук и спас. Пожар потушили, а меня милиция забрала. В отделении уже ходили разговоры, что я, дескать, хотел взорвать дом, устроил пожар, газ открыл. И милиционеры стали нападать на меня. В это время как раз спускался следователь, который хорошо знал меня и моего брата Сергея. Он сказал, что отведет меня в кабинет для допроса. Так я спасся во второй раз.

В отделении милиции нас было 6–7 человек армян, мы сидели в каком-то зале. Потом этот же следователь пришел и сказал, что на отделение хотят напасть, потому что узнали о находящихся здесь армянах, поэтому нас отвезут на паром. Погрузили в машину и вывезли. Когда мы ехали мимо Шаумяновской больницы, нам говорят, мол, видите эти костры, там армянских детей сжигают, новорожденных. Правда это была или нет – не знаю. Может быть, просто пугали нас, но костры действительно были, и крики мы слышали…

Приехали на причал. Паром, если не ошибаюсь, назывался «Советская Грузия». Потом начали еще привозить людей, набралось человек 35–40. Все были избиты, ранены, обессилены, из разных районов города, даже из отдаленных. Откуда-то появились 2 буханки хлеба, начали делить, и мне это напомнило хронику блокадного Ленинграда. По кусочкам делили... Потом сказали, что на паром готовится нападение, поэтому выходим в море.

Поплыли. Тут оказалось, что паром неисправен, стоял на ремонте. Километра через полтора остановились. И тут начался ужас, хотя на пароме были и майор милиции, и капитан КГБ. Люди и без того были измучены, изувечены, лишены сил, но их снова начали избивать – матросы-азербайджанцы, обслуживающий персонал, рабочие-ремонтники. Избивали всех подряд – женщин, стариков, детей… Сколько там девочек изнасиловали! И мы ничего не могли поделать. Лишь человек 10 из нас кое-как стояли на ногах, остальные были в невменяемом состоянии. Как их привезли и положили – так они и сидели. Даже рук не поднимали, чтобы защищаться.

Утром слышим – крик, шум. Оказывается, армян начали выбрасывать за борт. Живых… Женщин, стариков. Я и еще несколько человек выбежали на палубу, стали кричать. Они и нас выбросили. Те, кто умел плавать, удержались, не утонули, хотя вода была холодная, январь все же… Потом милиционеры, сотрудники КГБ начали вылавливать людей. Нас спасли – троих, то ли четверых, но несколько человек утонули.

Наш паром был первый, на котором вывозили армян. Погибших, кроме утонувших, на нем не было, но было много раненых, избитых, искалеченных, изнасилованных… Уже не говоря об ограблениях – отбирали золото, деньги, все ценное. Во второй половине дня нас опять пригнали в бакинский порт. С правой стороны стоял паром, кажется, «Советская Нахичевань», на котором уже было много армян – человек 300 как минимум. Нас пересадили на этот паром. Тех, кто не мог идти сам, несли на носилках. Через час отплыли в направлении Красноводска.

Эльмира Бароян:

Моя девичья фамилия Мартиросова. Я родилась в Баку в 1939 году. Родители были уроженцами Шемахи, жили и работали в Баку. Папа воевал, вернулся домой в 1946 году. Добавлю кое-что к тому, что сказал муж.

Мы в начале января 1990-го вернулись из Армении в Баку, чтобы попробовать продать квартиру. Денег не было, ничего не было – мы ведь все оставили и бежали. Меня, правда, не трогали, считали русской. Но я все равно постоянно в страхе оборачивалась: кто стоит сзади, кто что говорит… Одна моя знакомая пошла на рынок, там ее узнали и сильно избили. Все разговоры вокруг были об этом – кого-то избили, ограбили, изнасиловали, убили… Я почти не выходила из дома.

В тот день, 13 января 1990 года, напали на наш дом. Я к соседям спустилась в это время, там молодая девушка жила, Стелла. Ворвались какие-то парни, увели ее в другую комнату. Бабушка кричала «Оставьте, это моя внучка!», а потом позвонила кому-то из знакомых. Стеллу удалось спасти, какой-то азербайджанец приехал и увез ее. Я осталась одна. Один из нападавших увидел мои сережки, я сразу их сняла и говорю ему – возьми и уходи. Он ушел. На ночь я спустилась к соседу, он был управляющим в том учреждении, где мой муж работал. Сам русский, а жена армянка. Осталась у них. Ночью на нас напали. Он взял палку и говорит: «Я сейчас всех вас перережу!» Испугались, разошлись. Соседи мне посоветовали оставить квартиру и бежать. Я вышла на улицу и не знала, куда идти. В это время другая соседка, с третьего этажа, позвала к себе. Утром рано я позвонила брату, его дочь приехала за мной. Потом я узнала, что погромщики всю ночь искали меня, чтобы убить.

Несколько дней я оставалась у золовки, на Завокзальной, где армяне жили компактно. Что там творилось! Группами ходили какие-то люди со страшными лицами, вооруженные. Я постоянно тряслась от страха. Разговаривать не могла – сразу начинала плакать. И боялась попасться им на глаза. Во дворе происходили ужасные вещи, и все это я видела.

Потом меня забрала к себе племянница, у нее муж русский. Оттуда уже нас всех – брата, его жену, дочь с мужем – отвезли на паром. Все плачут, рассказывают, что с ними произошло, что пришлось перенести. Это был ужас… Приехали на пароме в Туркмению, оттуда в Кисловодск, потом в Ереван. И все это время я не знала, где мой муж и жив ли он, а муж не знал, что со мной.

Яна Лалаян:

С родителями мы разговаривали по телефону 12 января. Мама сказала, что завтра придет женщина, которая хочет купить нашу квартиру, она обещала принести деньги. Родители собирались сразу после этого вылететь. Мы так радовались, что наконец-то семья воссоединится…

13 января звоню домой. Поднимает трубку кто-то незнакомый и жутким голосом на ломаном русском отвечает, что «это мой квартира», «армян здес нэт». Спрашиваю, где моя мама – отбой. Представьте мое состояние: за день до этого мы разговаривали, и вдруг родителей нет. Мы были в страшном напряжении. Через пару дней получили телеграмму от папы, в которой он сообщал, что с ним все хорошо, но про маму он ничего не знает. Целую неделю мы мучились от неизвестности, абсолютно ничего не было слышно от нее. И только числа 16–17, кажется, мама приехала в Ереван со своим братом и его семьей. А папа вернулся через несколько дней. У него все ребра были побиты...

Супруги Барояны и Яна Лалаян проживают в городе Редмонд, штат Вашингтон, США.
20.01.2016 г.





Armenia

Подготовлено при содействии Центра общественных связей и информации аппарата президента РА, Армения, Ереван

stop

Сайт создан при содействии Общественой организации "Инициатива по предотвращению ксенофобии"


karabakhrecords

Copyright © KarabakhRecords 2010

fbtweetyoutube

Администрация готова рассмотреть любое предложение, связанное с размещением на сайте эксклюзивных материалов по данным событиям.

E-mail: [email protected]