Геноцид длиною в век

Бакинская трагедия в свидетельствах очевидцев

Книга вторая

Опубликовано: Июль 14, 2017

Татьяна Титова

Проживала в Баку по адресу: ул. Нахиджеванская, кв. 174.

Моя девичья фамилия Туманян, имя – Тагуи, я чистокровная армянка. Титова – фамилия мужа, он армянин по матери. Его отец происходит из очень известной дворянской семьи Титовых, которые жили в Адлере. А мой папа в годы Великой Отечественной войны четыре года провел в партизанском отряде во Франции. Он родился в России, но его родня с материнской стороны родом из Артвина, из Западной Армении. Меня воспитывала бабушка, его мама. Она умерла в 92 года – за две недели до моего отъезда в Америку. Сказала: если ты уедешь, я умру. Так и случилось. В день, когда я получила разрешение на въезд в Америку, она скончалась. Меня и назвали Тагуи в честь бабушки.

Бабушка много рассказывала о прошлом. Мне было года четыре, когда она нам читала, учила молитвам, и все время рассказывала о жизни в Артвине. Я уже в детстве решила, что, когда вырасту, поеду туда. В 2008 году, а потом и в 2015-м, я действительно побывала в Артвине, пыталась найти те места, где жили мои предки. Многое уже разрушено, было тяжело на это смотреть. У них там была большая собственность, мой прадед был известным архитектором, фамилия Постуньян, его все хорошо знали и уважали. Он строил дома и в Стамбуле, и в других городах Турции. В 1915 году во время резни он отказался бежать, сказал, что не покинет свой дом. Был уверен, что турки его не убьют. У него было шесть детей. Но когда уже в 1920 году пошла вторая волна погромов, дед все-таки решил уехать. Но не успел – у него случился приступ аппендицита, и он умер. Похоронили в армянской церкви как известного и уважаемого человека. Жена с детьми на арбе поехали в сторону Батуми. У них была там недвижимость, и прабабушка надеялась найти пристанище. Пожили в Батуми какое-то время, потом переехали в Москву, купили там дом.

В 1971 году я вышла замуж за Александра Титова, мы жили в Новокузнецке. А потом мужа перевели в Баку, и мы переехали туда в 1974 году. Прожили в Азербайджане пятнадцать лет – до того дня, как нас оттуда выгнали, и мы потеряли все, что имели. К этому времени – в 1988 году – у нас было двое детей.

Муж работал в бакинском филиале Московского института микробиологии и вирусологии. Там все было достаточно сложно. Продвигаться ему не давали: фамилия вроде русская, но все знали, что наполовину армянин. Мне было проще – работала в русской школе, преподаватели были в основном русские.

26 февраля был день рождения мужа. Из России приехал мой папа – как обычно, на машине, со своим шофером. Отметили, 28-го он уехал. И вдруг звонит мне из Минеральных Вод и говорит, что в Сумгаите что-то происходит. Там, говорит, перекрыты дороги, что-то странное творится. Муж пришел с работы и тоже сказал, что что-то очень нехорошее в Сумгаите творится. Но ничего определенного мы не знали, все скрывалось. Спустя еще несколько дней мой директор, русский, вызвал меня и сказал: «Таня, срочно отправляй детей в Россию к отцу. Назревает плохая ситуация». И когда мы отправляли детей с бабушкой к моему папе, в поезде были в основном дети и женщины – уже тогда многие вывозили свои семьи. Поезд отходил утром и должен был добраться до Минвод к вечеру. На следующее утро папа позвонил и сказал, что поезд не пришел. Мы в панике поехали на вокзал. Естественно, нам там ничего не сказали. Все плачут, кричат, требуют сказать, что случилось… Оказалось, что недалеко от границы с Дагестаном состав остановили азербайджанцы и заставили всех пассажиров выйти из поезда, кричали, угрожали. Мама потом рассказывала, как ей было страшно с двумя детьми. Слава Богу, там были русские солдаты, они-то и сдержали эту толпу. Потом людей погрузили в автобус и повезли на какую-то другую платформу, пересадили в другой состав… в общем, они доехали до места на следующий день, в каком-то разгромленном поезде без окон, без дверей. Это было в начале марта 1988 года, сразу после «сумгаита».

Обстановка накалялась, и я тогда тоже хотела уехать. Но меня не отпускали на работе, говорили, что, дескать, моему примеру последуют и остальные сотрудники-армяне. Потом вроде начало понемногу утихать. В июне я уехала на каникулы к папе, а в сентябре вернулась с детьми, потому что директор позвонил и сказал, что все нормально. Но уже к декабрю ситуация стала просто ужасной. Муж в это время был в Белоруссии, в командировке, я осталась одна с детьми. Как-то мне позвонили азербайджанцы, родители учеников, и сказали: «Татьяна Петровна, положение ухудшается. Вам надо уезжать. Вчера был разгромлен поезд, но, если вам надо, мы вас отвезем на железнодорожный вокзал и проводим». Мы взяли билеты на поезд Баку – Кисловодск. Со мной вместе собирались ехать наши друзья – семья, где жена была армянка, а муж еврей. Он и повез нас всех на вокзал.

В городе творилось что-то ужасное. Около нашего дома стояли танки, хотя это было далеко от центра – восьмой километр. Мужа нет, двое детей, было очень страшно… Я боялась даже тех азербайджанцев-соседей, которые к нам хорошо относились. Солдаты стояли в ряд, спрашивали: «Армяне?» Железнодорожный вокзал открыт со всех сторон – ни заборов, ни ограждений, пройти на платформу ничего не стоит. Толпы азербайджанцев окружили вокзал, орут, кричат, а солдаты стояли кордоном и пропускали армян на платформу. Мы быстро пробегали сквозь кордон русских солдат, чтобы оказаться на платформе, но и там было опасно. Стоим в открытом месте, поезда нет, мы прижались друг к другу, ждем. У нас еще и собачка была маленькая... Когда подали поезд, началась страшная давка, потому что все пытались поскорее забежать в вагоны. Когда наконец люди расселись и угомонились, солдаты, которые ехали с нами, попросили соблюдать тишину и не включать свет, пока не проедем Сумгаит. Ближе к Дагестану уже можно было. Вот так мы убегали.

Свекровь все это время вспоминала свое прошлое. Постоянно говорила: «Сколько же можно бежать?» И повторяла: «Я их ненавижу, я их ненавижу». Она даже без нашего ведома поменяла бакинскую квартиру на Москву.

В Баку я вернулась только в сентябре 1989 года, но без детей. Опять директор позвонил, сказал, что спокойно, но детей лучше не привози. Я выходила только на работу, все остальное время сидела дома, потому что на улице было опасно. Продукты мне покупала соседка, да мне много и не надо было. На работу в школу тоже боялась ходить, меня иногда мои ученики-старшеклассники сопровождали. Нападений на нас не было, а вот у наших соседей и очень близких друзей сожгли и машину, и имущество… Я уехала в конце 1989 года. Папа прислал за мной машину, потому что в аэропортах проверяли документы. Это была большая фура, чтобы хоть какую-то мебель увезти... Вывезли кое-что, еще и соседям помогли. По дороге машину не останавливали, потому что на ней были российские номера. Так и получилось, что я три раза бежала из Баку…

На 25 января у нас было назначено собеседование в американском посольстве в Москве. Но муж все еще оставался в Баку, работал, все-таки фамилия русская – Титов, и вообще все всегда думали, что он еврей. Он застал и январские погромы, никак не мог выехать. В те дни мы с ним как-то говорили по телефону, а в трубке канонада слышна. Спрашиваем, в чем дело, а он говорит, мол, все нормально, ребята его повезут в аэропорт и посадят в самолет. Уже потом он рассказал, как выбирался из города, что там творилось. Поразительно, как он выжил в этой бойне, когда невозможно было пробиться в аэропорт. Конечно, после этого мы уже в Баку не возвращались. Узнали, что соседи разворовали нашу четырехкомнатную квартиру, там были книги шикарные, мебель, великолепные ковры. Нам рассказали, что вроде те самые друзья-азербайджанцы, которые провожали мужа, и забрали нашу квартиру.

В 2015 году я вместе с дочерью поехала в Артвин, на машине через Батуми. Нам хотелось почувствовать, как наши предки проходили эту дорогу, мы пытались представить себе этот путь. Доехали, когда увидели надпись «Артвин», стало очень тяжело. Просто сидели и плакали. Нам все говорили, что туда ехать очень трудно, даже на машине сложно туда подниматься. Вот я и представила, как люди шли оттуда пешком, как спускались…. 80 километров! Моей маме сто лет уже было, но она помнила все, каждую мелочь, каждый кирпичик своего дома, какой балкон был у соседей, как они там суджух вешали … она все до мелочей помнила. И когда я начинала у нее подробно выспрашивать, она не понимала, зачем мне все это. Очень боялась, что я туда поеду. И я поехала. Никто не знал об этом – ни муж, ни мама.

Лансинг, штат Мичиган, США.
9.04.2016 г.