Геноцид длиною в век

Бакинская трагедия в свидетельствах очевидцев

Книга вторая

Опубликовано: Июль 14, 2017

Наталья Агабабян-Бейли

Папа родился в Баку, родители его родом из Севана. Мамина мама была из Нагорного Карабаха, отец – из Западной Армении. Поехал отдыхать в Нагорный Карабах, там познакомился с бабушкой и решил остаться. Гражданство поменял уже во время Второй мировой войны. Они переехали в Баку, потому что у дедушки был бизнес, вообще семья у него была состоятельная – деньги, недвижимость, свое дело.

В Арменикенде подавляющее большинство жителей были армяне. У нас даже русские и азербайджанцы понимали и разговаривали на армянском, в основном на карабахском наречии. Но вместе с тем все знали: хочешь выбиться в люди – работать и учиться нужно в два раза больше и лучше азербайджанцев. Я закончила школу, поступила в институт на вечерний, днем работала на заводе бытовых кондиционеров. Когда все началось в 1988 году, я сразу почувствовала опасность ситуации. Странно и дико было все это видеть. Проспект Ленина был заполнен толпой, и мне казалось, что конца толпе не видно. Милиция спокойно прохаживалась рядом с митингующими, ничего не предпринимая, чтобы их остановить. Самое ужасное для меня было то, что у людей, с которыми я выросла в одном доме, моих ровесников и друзей, десять лет живших и учившихся вместе со мной, откуда-то мгновенно появились плакаты, повязки с надписью «Смерть армянам!» и «Армяне, убирайтесь из Азербайджана!». У нас в здании на первом этаже, прямо перед лифтом висели металлические доски с фамилиями жильцов и номером квартиры. Их сразу убрали, потому что уж очень легко было по ним определить квартиры, в которых жили армяне. Много у меня таких отрывочных деталей в памяти осталось…

Я уже сказала, что работала тогда на заводе кондиционеров, в профсоюзе. Это было очень крупное предприятие. Печатала на машинке, никакой должности у меня не было. Но через мои руки проходили документы, и я видела – даже записывала первые недели – сколько армян увольняли и сколько азербайджанцев принимали на работу. Все должно было проходить через профсоюз – печати, взносы, документы. Это действовало очень угнетающе. А по вечерам я ходила в институт и готовилась к очередной сессии. Педагоги меня знали, а преподаватель математики – азербайджанец – все время говорил, что я его любимая ученица. И вот прихожу я сдавать ему экзамен, а он так на меня смотрит и говорит: «А что ты здесь делаешь?» Я отвечаю, что хочу сдать экзамен. В билете было три вопроса, я все написала. Преподаватель не глядя взял мой билет и листок с ответом и выбросил, взял зачетку, поставил тройку и сказал, что ставит только потому, что я одна из его лучших учениц. И добавил: «Уходи, и чтобы я тебя больше на территории института не видел!» У меня было такое чувство, будто меня ударили, пощечину дали.

Потом я поняла, что он еще был из приличных, потому что другие просто издевались над студентами-армянами. К примеру, сдала я чертежи, а педагог даже не посмотрела их, сразу заявила, мол, придешь на пересдачу. И я вот так таскалась с Арменикенда в этот институт – на автобусе до метро, потом снова на автобусе… А на автобусе, тем более вечером, было опасно. Самый неприятный момент был, когда мы проезжали через Арменикенд и водитель объявлял, что останавливаться не будет – и не дай Бог, если кто-то говорил, что ему нужно выйти. Я, конечно, молчала, выходила на следующей остановке и пешком шла домой.

Какая-то эйфория царила в те дни у азербайджанцев, они все были радостно-возбужденные. Бегали туда-сюда, ходили на демонстрации, толком и не работали. Я старалась не выходить из отдела, у нас работали трое армян и трое азербайджанцев. И вот один, который ко мне очень хорошо относился, потому что я ему иногда по-приятельски что-то печатала, как-то пришел и бросил мне на стол документы – мол, напечатай. И вышел. А я работала на электрической машинке. Через какое-то время он пришел и так грубо спрашивает, почему не готово… Я говорю, машинка испортилась. Он вытащил складной нож и начал в ней ковырять. Там что-то бабахнуло – замыкание получилось, я отскочила в сторону и говорю, что надо было электричество отключить, а потом уже копаться. И тут он с этим открытым ножом стал бегать за мной по кабинету. Мне казалось, это кино: я увертывалась, стол двигала ему под ноги, сумку бросала… словом, спасалась, бегая от него по всему кабинету. Закончилось тем, что я выбежала из здания, а он все еще мчался за мной. Даже не знаю, когда этот тип перестал меня преследовать с ножом в руках, потому что я просто выбежала с территории завода и поехала домой. Моя мама работала на этом же заводе начальником бюро стандартизации. Я ей сразу позвонила, она сказала, что сама закроет мою трудовую и напишет от моего имени заявление, потому что возвращаться на завод мне совсем не хотелось. Так я осталась дома и уже не ходила ни в институт, ни на работу.

И вот однажды, когда я была дома одна, кто-то стал ломиться в квартиру. У нас была прочная, металлическая дверь. Позвонила папе, он недалеко работал, сразу прибежал, но, конечно, за дверью уже никого не было. После этого папа с другом, нашим соседом, каким-то образом подключили электрический ток к двери. И если бы кто-то попытался ее взломать, с обратной стороны я могла замкнуть цепь, чтобы человека стукнуло током. Слава Богу, не пришлось...

Расскажу еще одну историю. Я шла домой с автобусной остановки и вдруг поняла, что за мной идет толпа. Не знаю, сколько там было людей, но мне показалось, что тысячи. Один из тех, кто шел впереди, стал по-азербайджански со мной заигрывать. Говорил что-то типа, красивая девушка, пойдем с нами, сейчас надо быть всем вместе. Я испугалась, потому что по-азербайджански хоть и говорила, но не так, чтобы поддержать разговор. Поэтому все улыбалась ему, как бы взаимно… Так мы подошли к нашему дому, а у нас было два подъезда, второй был проходной. Я пропустила наш подъезд и как только подошла ко второму, начала бежать. Он сразу понял, почему я убегаю, начал кричать «эрмени, эрмени!» и бросился за мной. Я поднялась на второй этаж, спряталась за большую колонну, а он побежал наверх. Таких моментов было много, сохранились в памяти какие-то обрывки.

Когда папа решил наконец купить билеты на самолет и пошел в кассу, там уже были огромные очереди. Он ходил день, два… На третий вернулся и говорит: «Я ничего не понимаю, прохожу – пустая улица, захожу – никого нет… На меня как-то странно посмотрели, но продали четыре билета…» Потом только мы узнали, что там людей забивали до смерти, убивали. Азербайджанцы знали, что у авиакассы всегда много армян, и стали их избивать, выгонять оттуда. А папа совершенно случайно пришел как раз в тот момент, когда они всех разогнали, и взял билеты.

Потом он нанял какого-то частника, потому что таксисты отказывались везти в аэропорт, нас посадили в закрытый микроавтобус, и так мы добрались до аэропорта, где тоже было очень страшно. Мы еще помыкались какое-то время в Армении и Москве, прежде чем приехали сюда, в Америку. И я никогда не прощу Горбачеву его слова: «Подумаешь, на три дня опоздали в Баку!».

Лансинг, штат Мичиган, США.
09.04.2016 г.